Историк искусства Елена Баснер находится под домашним арестом сроком на два месяца. В минувшую среду, 5 февраля, ей было предъявлено обвинение — мошенничество в особо крупных размерах. Просьба адвоката отпустить Елену под залог в 1 млн руб. отклонена.
Две тысячи Рембрандтов
Одно лицо в 2009 г. купило у другого лица картину. За 250 тыс. долл. Русский авангард. Художник Борис Григорьев (один из самых дорогих на сегодня русских художников начала ХХ в.). Называется картина «В ресторане». За подлинность произведения ручался искусствовед, проводивший экспертизу. Мнение эксперта подтвердил Русский музей Санкт-Петербурга. А потом по результатам другой, московской экспертизы выяснилось, что картина вроде как поддельная. Ну или сомнительная. Во всяком случае, провенанс (происхождение и история полотна) не вполне известен. А настоящее полотно Григорьева хранится с 1985 г. в запасниках Русского музея, но называется по-другому, — «Парижское кафе». Елена Баснер, специалист по русскому авангарду ХХ в. — работала именно в Русском музее. Выйдя на пенсию, начала сотрудничать с аукционными домами и частными коллекционерами как независимый эксперт. Вот, собственно, и вся суть дела.
Покупатель картины, врач-психиатр Андрей Васильев, уверен, что его обманули, и претензии он предъявляет к консультанту. Той самой Елене Баснер. Дескать, если бы не её авторитетное мнение, то сделка бы не состоялась.
В истории искусства подобных недоразумений хватает. Скажем, на рубеже XIX и XX вв. в США было продано более 2 тыс. произведений Рембрандта. При всём уважении к старому мастеру он физически не смог бы написать столько полотен. Да и картин Айвазовского, по оценкам экспертов, на рынке сегодня продаётся на 30% больше того, что реально написал художник.
— Дело в том, что сейчас всё регулируется рынком, — говорит Елена Уханова, ведущий научный сотрудник отдела рукописей Государственного исторического музея, кандидат исторических наук. — Есть спрос. Должно появиться предложение. И оно появляется. Но это предложение не всегда оказывается честным. Для многих самым верным вложением денег стали произведения искусства? И их тут же начинают подделывать, как подделывают денежные знаки или продукты, к примеру.
Кому бы что продать?
Когда-то именно музейные работники были истиной в последней инстанции. Сейчас доверие к ним подорвано. Мы возвращаемся к тем временам, о которых рассказывал бытописатель начала XX в. Евгений Иванов: «Мошенней антикварного дела никакого и нет! Сплю иной раз и вижу, что и кому продать!» Именно тогда на рынке искусств и антиквариата процветали обман и грабёж, о чём писал русский живописец Игорь Грабарь: «Мне показали около 15 картин Ван Гога. Я нашёл их все до одной поддельными». Именно тогда на рынок было вброшено огромное количество фальсификата. Новая волна хлынула на рынок живописи в 2000-х. И не только на русский. Несколько лет назад российский олигарх Виктор Вексельберг потребовал от авторитетного и солидного лондонского аукциона Christie’s вернуть ему порядка 3 млн долл. Плюс компенсация ущерба — купленная им на Christie’s в ноябре 2005 г. картина Бориса Кустодиева «Одалиска» оказалась подделкой. В Швейцарии в 1988 г. все 197 работ с выставки русского авангардиста Михаила Ларионова были признаны фальшивкой. Аукционный дом Philips с 1992 г. отказался от проведения торгов по русскому искусству именно из-за зашкаливающего числа подделок.
Попался на фальсификате Герман Геринг, лицо номер два в Третьем рейхе. Голландский художник Ханс ван Меерген умудрился продать ему свои полотна как произведения классика живописи XVII столетия Яна Вермеера. А в 1965 г. выяснилось, что портрет герцога Веллингтона кисти Франсиско Гойя в Лондонской национальной галерее тоже фальшивка.
Но в нашей стране если уж что-то делается, то по-крупному: если люди готовы выкидывать, не считая, свои шальные деньги, почему бы им в этом не помочь? И на сцену, вернее, к мольбертам, выходят новые «творцы», похожие на героя одного анекдота:
— Подсудимый, почему вы подделывали картины авангардистов?
— Понимаете, ваша честь, я ведь рисовать-то не умею...
Вот только определять подделки с каждым разом становится всё труднее.
