«Утопленная книга», созданная 800 лет тому назад Бахауддином Валадом (1152 – 1231), отцом всемирно известного поэта Руми, впервые издается в России. Этот поэтический дневник в прозе - глубоко личные заметки о духовном странствии, размышления, откровения, записи снов, шутки и эротические эссе, полные эксцентричной чувственной образностью.
Руми, создавшего более 70 000 стихотворных строк на четырех языках – персидском, арабском турецком и греческом, нередко можно было увидеть на улице кружащимся под звуки ребабе и бубна или декламировавшим «Утопленную книгу» наизусть. Это произведение служило ему источником вдохновения на протяжении всей жизни.
Сегодня же страницы «Утопленной книги» способны шокировать или изумлять тех, у кого сложились жесткие стереотипы в отношении духовных вопросов. Эти интимные заметки сразу же поражают читателя удивительным проникновением в мир желаний, непринужденностью и прямотой, непосредственностью отношений человека и божества, невыразимой близостью, струящейся сквозь все существа.
Первое русскоязычное издание удивительной книги отца Руми – Бахауддина в пленительном и волнующем поэтическом изложении Колмана Баркса, в русской трансляции Алексея Орлова и Юлия Аранова, обещает вызвать такой же ажиотаж в определенных кругах нашей страны, как и на Западе.
Отрывки из книги
ПОЧЕМУ ГОВОРЯТ, ЧТО ОСЕНЬ…
Каждый холодный и бессознательный поступок вернется к тебе и возвратит содеянное тобой (10:27).
Если ты украдкой глядишь на интимные части тела других людей – они будут подглядывать за тобой. Друзья, торгуя в ваших лавках, помните, что вы живете внутри этой тайны. Не обсчитывайте и не обманывайте никого. Такие дела не приносит выгоды. И не пользуйтесь благочестием, чтобы улучшить свое положение в обществе – это лицемерие. Не отдавайте свой внутренний покой за декоративные безделушки.
Тюрьма тела во сне открывается в мир за пределами этого мира. Шесть направлений образуют один из наших домов. Но есть и иные.
Душевным оком образ уловил, алкая,
И тотчас – к действу побужденье.
К чему слова, что осень нам готовит завершенье?
Для нас грядет весна иная.
АРОМАТ ДЕНЕГ
Иногда я думаю о себе как о властителе, которому не над чем властвовать, как о судье, лишенном юрисдикции, визире, у которого нет приказа для исполнения, богаче без богатства.
Улавливаешь в этих помыслах претенциозный аромат денег? Не так ли говорят честолюбие и зависть?
Если бы я мог погрузить душу в присутствие, если бы мог полностью раствориться в нем, все эти вопросы, жалостливые истории о себе, фантазии о том, кто я и что я - просто исчезли бы.
На базаре жизни люди по высоким лестницам карабкаются к власти и богатству – и каждый раз, не добравшись до верха, срываются и падают вниз, на землю.
СЭМА
В сосредоточенном слушании есть свой пульс. Без этого трепета оно мертво. Слова, музыка и движения во время сэма (ритуал слушания и воздействия музыки, речи и пения стихов и Писания) возникают и сменяют друг друга нестесненно – как фразы в дружеской беседе.
Как зерна сеются из черпака – так песня сеется в корзину слуха. Могут попадаться и гнилые зерна, неуместные слова – но не кляни черпак.
Изделия стеклодува разнообразны: багдадские внутри налиты полупрозрачной желтизной, самаркандские – темно-красные, бухарские – округлые и прозрачные. То же и с сосудами для музыки и поэзии: они должны отличаться элегантным разнообразием.
Накрыв столы и радушно открыв двери для гостей, люди предлагают угощение, а не отраву. Отрава и порча случаются редко и по недосмотру. Лишь плуты и негодяи используют еду и питье для своих плутней – они будут прокляты из-за своей репутации, даже если совершат честный поступок. Так пусть сэма будет свежим угощением, приготовленным с любовью.
Стихи, произносимые под музыку и в такт движениям, должны воздействовать как весенний гром: удар, раскат, пауза, еще удар – и конец. Сэма никогда не затягивают.
Если смех не присутствует в основе и в самой атмосфере этих встреч, если нет искрометного остроумия, способного и себя самого выставить на смех, в хвалебном славословии не будет истины, в восторженности – величия. Без юмора сэма ложится на душу тяжким и суровым бременем.
У каждой части тела – собственные музыкальные предпочтения. Каждая радуется сэма по-своему. Уши вбирают звук иначе, чем сердце. Слова и струнный аккомпанемент могут быть неприятны слуху – но радовать центр сердца. Или наоборот: нечто сладкозвучное может быть противным разуму души. Почки ненавидят, когда пальцы отбивают ритм. Постукивание раздражает их. А лёгким по душе всё, что вытворяют пальцы.
Девять метафор да будут твоими проводниками во время сэма, это – пульсация заразительного ритма, оживленная беседа друзей, равномерное высыпание зёрен из черпака, тонкое разнообразие изделий стеклодува, ощущение пиршества, весенний гром и смех за дверьми – простор ночи. И вот еще последнее, в котором заключено все предыдущее: все элементы сэма должны быть сбалансированы и работать слаженно, как органы человеческого тела – у каждого свое назначение и удовольствие и все это несется вперед, увлекая за собой целостное человеческое присутствие, включая тело, сердце, душу и светозарный ум.
