Обычно я дожидаюсь, пока фильм не выйдет на диске. Тогда я забираюсь с ногами в кресло и смотрю его спокойно от начала до конца.
Эта методика имеет еще одно преимущество.
К тому моменту, когда заканчивается показ фильма на экране, все критики успевают написать рецензии, журналисты - гневно заклеймить, а друзья по сетям переругаться по этому поводу с использованием самых нелицеприятных выражений. Довольно часто бывает, что прочитав все это, я нахожу иное, более интересное применение для денежек, предназначенных на покупку диска.
Фильм, снятый режиссером Сергеем Урсуляком по роману Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» я не смотрела .И, видимо, не стану. Из многочисленных комментариев я уловила, что там много батальных сцен, сильно больше, чем в романе. А я к батальным сценам равнодушна.
Все критики сошлись, что по пафосу и распределению героических эмоций фильм напоминает старое советское военное кино. Не то, чтобы я не любила старое советское военное кино, вовсе нет. Просто насмотрелась в детстве. Причем до такой степени вошли они мне в подкорку, что, когда я первые раз оказалась в Германии, то почувствовала внутреннее напряжение при виде полицейских в кожаных плащах и с узкомордыми овчарками, которые натягивали короткий поводок. Кроме того, если мне захочется обновить скромный словарный запас, который состоит из выражений: Хенде хох!,. Шнель! и . конечно, Гитлер капут!, то я всегда могу обратиться к первоисточнику. то есть непосредственно к замечательным фильмам типа «В бой идут одни старики».
Однако, на этот раз дискуссия вокруг сериала принесла значительно более существенную пользу, чем просто экономия времени и средств для меня одной.
Имеет ли право режиссер менять основную идею роман, который он экранизирует? Зачем сценарист вообще берется за работу, если он считает книгу «гнилой»? Не гнил ли он при этом сам? Можно ли изъять их художественного произведения стержень и не уничтожить его при этом? Такие или похожие вопросы всегда возникают, когда речь идет о переложении на язык кино классического литературного произведения.
Как будет выглядеть экранизация «Анны Карениной», если ее будет снимать человек, в корне отрицающей существование железной дороги?
Главная, больная и жестокая мысль Василия Гроссмана заключается в тождестве двух зол - фашизма и коммунизма. Режиссер не разделяет этой идеи и по этой причине не отразил ее в фильме.
И тут произошло любопытное явление.
Эта дискуссия странным образом не просто вытянула тему в лидеры дискуссии, она легитимизировала ее.
Иосиф, который сгорел в печи равен Ивану, которого сгноили в Магадане.
Тождественны ли идеи, которые привели одного из них в печь, а другого в ГУЛАГ?
Спросим об этом у них самих, у Ивана и Иосифа. Не можем? А вот для этого и существует художественная произведение, чтобы услышать их голоса, встать на их место, понять, что они чувствовали в ловушке между двумя чудовищными режимами.
Вряд ли скоро, а может и никогда не договоримся мы о том, оправдывают ли цели средства, и какова истинная значимость целей. которые могут осуществляться только бесчеловечными средствами.
Однако важно, что сегодня мы приблизились к попытке осмыслить самую страшную трагедию прошлого века.
Еще в школе, помню, на уроках литературы, мы учили. что, каковы бы не были взгляды великого писателя. художественная правда окажется сильнее и зазвучит сама, и заполнит пространство романа.
Великий режиссер Сергей Урсуляк! Именно то, что он избегал показать, зазвучало громко, сильно и неизбежно.
Потому что правда.
Даниил Дондурей: «Думающих зрителей в стране - 13%» 
Станислав Говорухин: едва дали свободу, началась какая-то всеобщая дикость 
Владимир Хотиненко: мир сейчас в состоянии истерики, и это затмевает разум 
Владимир Хотиненко: «Наше время вырастило бандитов и людей с гнильцой» 
Владимир Меньшов: у нас цензура рубля, а не государства 
