День рождения российского кино сегодня отмечают зрители и кинематографисты: 27 августа 1919 года Владимир Ленин подписал Декрет о национализации кинематографа. Накануне праздника корреспондент AIF.RU Кристина Фарберова поговорила с историком кино, членом союза кинематографистов России Аллой Золотухиной о советском бэкграунде современного кинематографа, реорганизации кинопроката в 90-е, поиске Бога и любви в киногероях.
-Вы знаете кино и историю кино многих государств и сразу нескольких эпох. Как Вы пришли в киноиндустрию? Было ли это для вас целью или мечтой?
A.З.: Как и многие, я любила кино, но не могу сказать, чтобы оно было моей мечтой. Я была гуманитарием, играла в школьном театре, мечтала стать педагогом. Моя классная руководительница меня отговаривала: дескать, не стоит идти в преподаватели. Тогда была еще такая волна — все шли в технические вузы. Одноклассники подсовывали мне какие-то задачи по физике. Я говорила, что никогда не пойду туда. А в итоге училась и работала в Химическом институте, была младшим научным сотрудником. Потом все-таки решила пойти на вечернее отделение во ВГИК. По окончании меня позвали в Госкино. Два года я там проработала, и после пошла в аспирантуру. У меня было странное ощущение: я думала, что ушла из ВГИКа насовсем. В 1975 году я закончила аспирантуру, стала преподавать, защитилась. Мне предложили должность проректора по учебной части, и дали две недели на раздумья. Я очень долго не соглашалась, была уверена, что это совершенно не мое. Но ректор тогда сказал: давайте попробуем. И я двадцать лет пробовала.
Все это время я преподавала: у меня были киноведческие мастерские, группы заочников, лектории. Я чувствовала такую невероятную радость, когда выходила из своего кабинета и поднималась наверх, на занятия. Я очень люблю бегать по лестнице, правда, сейчас у меня болит спина, и я не очень хорошо себя чувствую. После занятий я летела. Возвращалась в кабинет, тут же решала какие-то проблемы: стипендии, общежития. Годы были тяжелые: и свет отключали, и денег даже на шариковую ручку не было.
-Вы отбирали и привозили зарубежные фильмы в СССР. То есть, везли в страну «кусочки» пусть социалистической, но все-таки Европы. Существовали ли какие то инструкции, запреты? Почему чиновники и партия все-таки решались привозить массовую культуру из более свободного, « промежуточного» мира?
А.З.: Этих фильмов у нас было немного, в том-то и дело. Картина «Восемь с половиной» Федерико Феллини получает гран-при московского кинофестиваля в 1963 году, и не выходит в прокат. Скандал «внутри»: почему дали гран-при, ведь по законам фестиваля этот фильм должен быть куплен и выйти в прокат.
В 1977 году я поехала в Венгрию в составе делегации для закупки фильмов. Я должна была проанализировать кинокартины и написать отчет. У нас были определенные установки: картины должны быть идеологически выдержаны. Хорошо помню фильм ведущего венгерского режиссера Ковача «Хозяин конезавода». О коневодстве, о разведении лошадей в условиях, когда они помещены в загон. На экране – огромное пространство, совокупление лошадей происходит очень сложно. Авторская мысль прочитывалась достаточно прямолинейно: в условиях насилия невозможно произвести новую жизнь. Мои коллеги сказали, что эту картину мы взять не можем. На заключительном банкете меня посадили рядом с Ковачем. Он просил меня поговорить об этой картине. У нас была сложная беседа: я не говорю по-венгерски, он не говорит по-русски. Ковач мне тогда сказал: «вы же понимаете, о чем идет речь в этой картине? Да, я против насилия: советского, фашистского. Я против насилия». Эту картину мы не купили.
А потом была еще картина венгерского режиссера Марты Месарош «Удочерение»: история двух молодых людей, которых родители в детстве отдали в приют. И у них возникают чувства. Они находят пристанище у бедной женщины, которая живет одна. Очень чистый, красиво снятый фильм и воспитании, понимании, любви. Как эти дети обнимаются, целуются. Мои коллеги сказали, что это откровенные для нашего проката сцены. Я настаивала, что мы должны ее купить. И мы купили ее. В протоколе было записано, что мы покупаем ее для клубного проката. Спустя много лет она вышла на широкие экраны.
-В кино любой эпохи есть запрос публики на героя. В советское время это часто были простые люди в сложных обстоятельствах. Есть ли сейчас такой герой или героиня? Каков запрос публики?
А.З.: Трудно сказать. Наверное, герой Сергея Пускепалиса в «Как я провел этим летом». Это настоящий, всепонимающий мужчина. Понимающий ненужность этой станции, безысходность своей жизни, но делающий свое дело, и, конечно, живущий своей семьей. Они там, он здесь, но он зарабатывает деньги. Очень тонко чувствующий, и, в принципе, страдающий человек.
Если говорить о героинях, то эта тема затронута в фильме «Юрьев день». Там достаточно серьезно об этом сказано. Любовь Павловна — героиня Ксении Раппопорт. Она должна была отрешиться от всего наносного, в принципе, от самоё себя, как актрисы, как человека почитаемого, от другой жизни, от своей профессии.
-А Елена в одноименном фильме Звягинцева не может быть той самой героиней?
А.З.: Елена — порождение современного общества и современной жизни. Она ведь никакого добра своим детям не приносит, и не может принести. То, что сын её такой — только её вина. Потому что, воспитывая и только давая деньги, ничего не получится.
Во-первых, безбожие. В этой картине нет Бога. И на этом акцентируется внимание. У Звягинцева все картины связаны, в общем-то. И в «Елене», помните, как главная героиня приходит в храм? Не потому, что она не знает, как это делается. Многие люди приходят в храм и не знают, где поставить свечку. Но не в этом возрасте, когда у тебя есть сын и есть внуки. Не может мать не знать, как это делается. Не может.
Обратите внимание, это ведь всё не случайно. Как это снято? Крупные планы: её грузность, монументальность, фокусировка на ее теле. Даже расчесывание волос. Вспомните омовение волос в фильме «Зеркало» — это ведь совершенно другое. Все построено на таком... зыбком. Потому что в «Елене» нет Бога. Это главное.
-В современной женщине в кинематографе Бог есть?
А.З.: В фильме «Поп», но там и героиня — попадья. Она потрясающая актриса. У Хотиненко в фильме «Мусульманин» был, хотя это и не педалировалось. В чем главная беда? Человек отпал от Бога. И это «отпадение» — агрессивное.
-Существует мнение, что жесткие рамки, которые ставились перед создателями советского кино, в какой-то степени помогали режиссерам делать более качественный продукт, заставляли искать нестандартные решения, нестандартный язык. Когда кино стало свободным - оно изменилось. Откуда и почему выплеснулись пошлость и грязь?
А.З.: Когда случилась перестройка и в жизни, и в кино, кинопрокат был реорганизован. Казалось, что цензуры больше нет, и сейчас все смогут сказать все, что хотели и не могли сказать прежде. Наконец-то грянет кинореволюция. Стали говорить о запретных темах, появилось так называемое шокирующее кино: огромные партии американских фильмов не самого высокого качества, в которых были насилие, жестокость. И наши тоже стали выпускать такие фильмы. В 90-х годах слово «убийство» можно было найти в 2/3 названий фильмов, которые выходили в большой прокат.
К слову о цензуре и жестких рамках. В конце 60-х годов на полку было убрано множество великолепных фильмов: «Комиссар» Аскольдова с Нонной Мордюковой в главной роли, «Скверный анекдот» Алова и Наумова, «Асино счастье» Кончаловского, и так далее. «Комиссар» 20 лет пролежал на полке. На московском фестивале эту картину показали для гостей. Я сидела рядом с Мордюковой и видела, что она плакала.
-Было ли советское кино некоей социокультурной матрицей, которое формировало личность? Если оглянуться назад с позиций сегодняшнего времени: повлияло ли советское кино на то, какими мы стали?
А.З.: В каждом десятилетии, каждой эпохе есть свои знаковые картины, которые, с одной стороны, характеризуют время, с другой — характеризуют поиски, с третьей — характеризуют открытия.
-И человека, наверное?
А.З.: Конечно. Поэтому в конце 20-х годов появляется такая картина, как «Третья мещанская» Абрама Роома, по сценарию Шкловского. Проблема неоформленных браков, когда женщина становилась перед серьезной дилеммой: кто отец ее ребенка. Фильм вызвал бурю протестов и обсуждений. Была задета достаточно серьёзная тема, которая, в общем-то, в двадцатые годы никого не волновала. Здесь говорили о строительстве нового государства, но не об этом. Уже потом, в 30-е годы это звучало громче и громче, да, соцреализм, новый советский человек, социалистическое общество. Юткевич снимает на эту тему «Кружева», Эрмлер снимает «Обломок империи», «Парижского сапожника», «Катька — бумажный ранет». Вообще, обратите внимание на то, что фильмов о семье очень мало. Абрам Роом продолжает эту тему: в 1934 году он снимает фильм под названием «Строгий Юноша». Юрий Олеша написал сценарий, ориентируясь на образ женщины. Это было совершенно непривычно, потому что в центре картины должна была оказаться женщина, причем, женщина красивая. В итоге картину запретили, как формалистическую, оторванную от современной действительности.
«Большая семья» Иосифа Хейфица, «Дом, в котором я живу» Кулиджанова. В центре этих картин — любовь. И не просто любовь к конкретному человеку, а любовь всеобъемлющая: к людям, семье, окружающему. Это было очень важно.
О прямом влиянии, наверное, трудно говорить. Но о влиянии, с точки зрения соотнесения своих жизненных ситуаций с ситуациями, которые оказывались на экране, можно. «Доживем до понедельника», «Чужие письма», «Полеты во сне и наяву», или, вот, картина Михалкова «Родня», в которой уже было понятно, что девочка, надев эти наушники, никогда не услышит ни папу, ни маму. Помните, как они орут друг на друга? Все это точно схвачено.
«Сталкер», появившийся на стыке 70-х и 80-х годов. Помню, как мы смотрели его, и как слезы катились. Потому что мы поняли, что Андрей ухватил тот тупик, к которому мы все пришли.
-И Вы плакали?
А.З.: Да. Я плакала. Сегодня мы с моими студентами смотрим «Летят журавли», потом проводим лекцию, и они мне говорят, что плачут. Каждый год. Всегда. И это не бабушки и дедушки, это молодые люди. Во всяком случае, они размышляют над советскими фильмами.
«Восхождение» Ларисы Шепитько. Что это за загадка? Ведь она была очень умным, беспредельно честным и тонким человеком. Она показала, как слаб человек. Люди могут себя повести и так, и эдак: и как Сотников, и как Рыбак. Когда картину выпустили, Ларисе напрямую задавали вопрос: там есть библейские мотивы? Она все время уходила от ответа. Эта картина о человеческой сущности, о духе человеческом не случайно вышла в 70-е годы. Мои студенты с большим интересом смотрят эти фильмы. И я радуюсь, я готова показывать им больше.
Любое кино рассчитано на человека думающего, но сегодня, как оказывается, зрителю необязательно включать мозги. Ту же самую «Елену» Звягинцева можно и просто так посмотреть, но если ты включаешь голову, вдруг оказывается, что в фильме огромная бездна для размышлений.
Недавно был такой случай: я вышла из троллейбуса и увидела на стене кинотеатра афишу нового «Человека-паука». Рядом стояли мама и сын. Мальчик, держа за руку маму и указывая пальцем на рекламный постер, сказал: «мама, человек — он не паук». Вот и все.
-Может ли сегодняшнее кино формировать личность? Насколько эффективна та поддержка, которую сейчас оказывает государство социально-значимым кинопроектам?
А.З.: На этот вопрос многие затрудняться ответить. Есть такой замечательный режиссер Вадим Юсупович Абдрашитов, у которого немало очень важных и серьезных фильмов: трагедия «Армавир», «Магнитные бури», в которых он показал эту толпу, это состояние, существовавшее в начале 21 века. Так вот, он до сих пор не может найти поддержки для съемок новых фильмов. Я была удивлена. Мы виделись зимой, были очень рады друг другу. Я спросила у него, как обстоят дела. Он сказал: нет денег. Думайте сами, разбирайтесь сами. Замечательный сценарист Юрий Арабов. Помните его фильм «Орда», до этого было «Чудо», «Юрьев день», «Фауст»? Он сказал, что у него есть несколько сценариев, которые попросту лежат в столе. Тогда следующий вопрос возникает: какой заказ? Что нужно зрителю? «Человек-паук»?
«Берегись автомобиля» смотрели все, хотя там нет таких спецэффектов. А сколько в нем подводных течений? Там есть все: и сатира, и любовь, и искренность, и современность. Я не могу сказать, что кино может воспитывать. Хотя сегодня психологи говорят о том, что фильмы про убийства, насилие, изощренную жестокость находят отражения в жизненных ситуациях. Фильм может восполнить интерес к каким-то явлениям жизненным, событиям, поведению человека.
Конечно, формирование характера, внутреннего стержня молодых людей не должно происходить у компьютера. Очень быстро проходят 18, 20 лет, а там, смотришь — в 30 лет человек говорит тебе, что он не знает. И в этом «не знаю» так много от современной действительности, той самой, с которой сталкиваешься каждый день. Талант должен быть. И любовь. Это то, без чего не может человек.
