Мы написали уже, как выехали в дорогу от пресс-центра на Мясницкой и как проехали первую сотню километров по М-4. И вот продолжение.
Итак, когда мы приехали в пустыню, на нас напали эти кошмарные летучие мыши… Нет, это не из той оперы, да.
Или так. Я ехал на перекладных из Тифлиса… Нет. Снова не то.
- Куда лезешь, твою мать?
- Папа, я помочь…
- Иди давай отсюдова!
Вот теперь так. И никак иначе. Мы по-прежнему на нынешней русской трассе, нас не занесло ни в пустыню Невада вслед за героями «Страха и ненависти в Лас-Вегасе», ни к Пушкину в «Путешествие в Арзрум». Впрочем, это еще как посмотреть. На 176-м км мой взгляд зацепился за что-то крайне странное. Ага. Вывеска. Кафе с вычурным названием «Эдем». Сватает всем проезжающим блюда странного гибрида – славяно-азербайджанской кухни. Хотя внутри никаких изысков вроде «щи-кебаб» не предлагали. Все как обычно – пельмени фабричные, пивасик, хлеб, компот. Славяно-азербайджанским был разве что персонал. Национальная принадлежность баранов, что тусовались в загоне поблизости, идентификации поддавалась слабо.
Кстати, явный турецко-азербайджанский колорит… Или акцент? Нет, все-таки колорит… Короче говоря, призрак полумесяца все больше обрастает плотью. Пока что бараньей – кафе «Ататюрк» (!) было увенчано знаменем с символом ислама. А в комплексе «Али-Джан», что примерно в полудюжине километров от Куликова Поля, предусмотрена даже такая фишка, как специальная комната для намаза – вот уж, наверное, Мамаю радости на том свете…
Вообще стрему на трассе хватает. Характерный диалог:
- Фотографировать нельзя!
- Почему?
- Не положено без разрешения!
- А кто дает разрешение?
- Начальник.
- Так, я могу поговорить с начальником?
- Да.
- Ну и кто начальник?
- Я и есть начальник.
- Ну так можно снимать?
- Можно, но аккуратно…
Гоголь, Довлатов, Кафка, короче, полный атас и первобытный промискуитет.
Насчет промискуитета, впрочем, не так уж клево, как кажется. В этом самом «Али-Джане», где мы остановились на ночлег, висит строгое предупреждение о том, что по поводу «девочек» лучше не беспокоиться – все равно ничего не поддует. А рядом не менее строгое объявление, убеждающее не бросать в унитазы всякую дрянь вроде использованных презервативов.
Строгость объявлений, как и все у нас, компенсируется необязательностью выполнения. Как в той молельной комнате. Очень сурово: «Посторонним вход воспрещен!» На деле – дверь открыта, входи кто хочешь.
Ну это еще ничего. Трасса оглашается не криками муэдзинов, а теми, которые были озвучены в начале поста.
- Пап, а когда уже поедем?
- Да уймешься ты наконец, а?
Нормальный разговор сурового родителя с дочерью. Нормальная ситуация – дальнобойщик берет с собой жену, ребенка, и спокойно занимается своим делом. Так куется психология нового русского кочевника. Ну и в добрый путь.
