Храм на передовой
Во время пятничной молитвы проехать мимо мечети в Душанбе невозможно: всё заставлено машинами, мечети переполнены. Их в республике больше, чем средних школ. Возводится и ещё одна мечеть, самая большая в Центральной Азии — на 150 тыс. человек. При этом Таджикистан — светское государство, где запрещено носить хиджаб в госучреждениях, а на улицах вы не услышите голос муэдзина, призывающего верующих на намаз. И вряд ли вы встретите бородатых мусульман — местная милиция ловит бородачей и отвозит в парикмахерские, где бороды им сбривают. Борода ассоциируется с ваххабизмом, с которым в стране борются со времён гражданской войны, которая началась сразу после развала СССР. Тогда правительственные войска пять лет воевали с радикальными исламистами. Жертвами стали более 60 тыс. человек.
«Во время гражданской войны православный храм Святителя Николая оказался на передовой линии боёв правительственных и оппозиционных войск, — рассказывает епископ Душанбинский и Таджикистанский Питирим (Творогов), он приехал служить в Душанбе из Москвы четыре года назад. — Священник, который тогда служил в храме, рассказывал, что сидевший на колокольне снайпер правительственных войск говорил ему: “Батюшка, мы вас не тронем, у нас друг с другом война идёт. Молитесь”. И он молился под свист пуль. А в прошлом году, когда мятежный генерал Назарзода предпринял попытку госпереворота, перестрелка вновь была около нашего храма».
Рассуждая об угрозе ИГИЛ (запрещённая в России организация), он говорит, что в Таджикистане под влияние радикалов попадает в основном малообразованная молодёжь. «Недавно ученика нашей воскресной школы, который служит у меня пономарём, избили одноклассники с криками “кафир” (неверный). Я ему сказал: “Приводи ко мне этих ребят, я докажу, что они не следуют Корану, потому что если они хулят Христа, то они хулят своего же пророка”. Только он им это передал — они от него отстали.
Нашим православным ребятам было бы легче, если бы они учились в русских школах, — продолжает владыка Питирим. — Но в Таджикистане сейчас нет русских школ, доступных для детей из малообеспеченных семей. Есть русские классы в таджикских школах, но и туда попасть можно за деньги, которых у русского населения нет. Получается, что в русском классе один-два русских, а остальные — таджики. Я второй год пытаюсь найти средства на строительство рядом с храмом (земля для этого есть) православной гимназии. Речь о нескольких миллионах рублей. Но, увы, пока отклика из России нет».
С момента развала СССР русские не построили в Таджикистане ни одной русской школы, Турция же построила здесь шесть лицеев. Корея — школу-интернат. А различные международные организации со штаб-квартирами в США обзавелись офисами чуть ли не в каждом кишлаке.
Южный форпост
«Четверть века назад в Душанбе 70% населения были русскими, сейчас нас меньше 1%. В республике, где 8 млн жителей, русских осталось меньше 30 тыс. человек», — рассказывает Людмила. Она — русская, родилась в Таджикистане, всю жизнь здесь проработала, сейчас живёт на пенсию в 200 сомони (около 1700 руб.). Массовый исход русских начался во время гражданской войны.
«В советское время Таджикистан был хоть и дотационной республикой, но полки магазинов здесь ломились от продуктов, — вспоминает другая русская жительница Душанбе Светлана. — В Центральной России мои родственники ездили за колбасой в Москву из других городов, а здесь свободно лежало несколько сортов. Джинсы здесь никто не брал, потому что местные жители традиционно предпочитают национальную одежду. Медицина по уровню была второй после Москвы. Но, когда стали уезжать русские, началась деградация. Уезжали ведь прежде всего специалисты».
Последнюю четверть века все привыкли, что в Душанбе в большинстве домов нет горячей воды, отсутствует центральное отопление. Зимой в минусовую температуру используют электрообогреватели либо печки-буржуйки, которые топят старыми тряпками и пластиковыми бутылками, отчего квартиру заполняет копоть. «Если русским не помочь, уедут все до последнего. А значит, всё то, что вложили в эту землю наши предки за последние 150 лет, когда Таджикистан вошёл сначала в Российскую империю, а потом в состав СССР, будет бездарно потеряно», — сокрушается владыка Питирим. То, что окончательный уход русских чреват для Таджикистана внутренними потрясениями, понимают и сами таджики. Всё чаще, когда водители местных маршруток видят в салоне одно-единственное русское лицо, они просят: «Русские, не уезжайте!»
И тысячи русских, несмотря ни на что, остаются. «Если мы все уедем, что будет с нашим храмом?» — говорят прихожане русской церкви. Храм Николая Чудотворца по-своему уникален — это самый южный православный храм на евразийском пространстве, где ежедневно служится литургия, а значит, возносятся молитвы о мире. Причём нередки случаи, когда в православный храм приходят и мусульмане. Вместе с православными они молились о таджикских детях, когда в Душанбе прошла череда похищений малышей, как говорили в народе, на органы. По благословению владыки Питирима молились перед иконой святого Иоанна Русского, который прославился особым охранением детей от всяких бед. И кражи детей в Таджикистане прекратились, а молебны Иоанну Русскому стали в храме еженедельными.
В выходные дни вместе с владыкой диаконом в храме служит первый и пока единственный в Русской православной церкви этнический таджик Хуршед, в крещении — Андрей. Его супруга — матушка Елена, русская. Она поёт на клиросе, тащит на себе всю социальную работу прихода. В их семье пять детей, все помогают в храме. Андрей и Елена — предприниматели. Нынешнее благолепие храма во многом их заслуга. «Наша епархия, наверное, самая бедная в РПЦ. Нет у нас возможности платить людям зарплату, вот Господь и посылает таких помощников», — говорит владыка Питирим. И очень надеется, что найдутся помощники и в самой России. И что православная гимназия в Душанбе появится, а значит, подрастёт новое поколение, благодаря которому ежедневная молитва в самом южном православном храме не прекратится.