Главная сенсация первого шахматного супертурнира 2021 года — 18-летний Андрей Есипенко из Новочеркасска разгромил норвежца Магнуса Карлсена, который удерживает звание чемпиона мира уже семь лет. «АиФ» поговорил с Андреем о триумфальной партии, о том, как он выбрал этот вид спорта и почему шахматы никогда не уйдут в онлайн.
Виктория Хесина, «АиФ»: Анатолий Карпов говорил, что долго учился выкидывать результат минувшей партии из головы. Неважно, хороший или плохой. У вас получается?
Андрей Есипенко: Партия с Карлсеном всё-таки на какое-то время в голове задержалась. Хотя к концу турнира я уже о ней не помнил. А плохой результат? Конечно, стараюсь забыть. Но всё зависит от того, почему я проиграл. Если соперник был объективно сильнее, не буду грызть себя. А вот если я по глупости зевнул, упустил свой шанс, то с этим сложнее.
— Карлсен, кстати, поздравил вас?
— Ничего не сказал. Но в принципе повёл себя уважительно, без агрессии. Помог расставить фигуры, потому что я после партии был немного не в себе. Когда перестал витать в облаках, увидел, что он уже ушёл сдавать тест на коронавирус. Больше мы с ним на турнире не общались.
— На турнире в голландском Вейк-ан-Зее вы впервые играли с ним вживую. Чем-то удивил?
— Не сказал бы. Хотя мне часто приходилось слышать, что у Магнуса особая аура, его психологическому давлению сложно противостоять. Именно из-за этого напора многие и проигрывают. Но я давления не почувствовал. Видимо, потому, что прямо с дебюта получил комфортную позицию. Я сам давил.
— Что-то подобное говорили и про Таля, который умел создавать максимальный «неуют» сопернику. Корчной так и вовсе называл талант Таля гипнозом.
— Да, я тоже про это читал. Но, думаю, все большие шахматисты — это особенные, харизматичные люди. У каждого своя «фишка», поэтому и играть с ними так тяжело.
— Есть «фишки», которые выводят оппонента из равновесия. Скажем, Корчной, по словам Спасского, мог скрести ногтями по столу. Вы с подобным сталкивались?
— Бывает, качаются на стуле, подпрыгивают немного, ногами трясут. Но если ты находишься на пике концентрации, то в принципе не реагируешь на происходящее вокруг, думаешь только о позиции… Допускаю, что некоторые этим специально занимаются. Но, думаю, большинство просто нервничают. Когда цейтнот, ты не замечаешь, что делаешь что-то неприятное. Я, кстати, сам порой дёргаюсь во время партий. Кого-то это, может, и раздражает.
Онлайн-обман
— Знаю, в прошлом году вы играли с Карлсеном в интернете.
— Я тогда немного увлёкся игрой по минуте (игроку даётся минута на всю партию. — ред.). Это такая забава, от которой пользы шахматисту нет никакой. Сейчас уже забросил это, но был период, когда хотелось развлечься. Для игры в минуту существуют специальные платформы, ты видишь, что тот или иной игрок в сети, можешь бросить ему вызов. Когда я первый раз бросил вызов Карлсену, особенно ни на что не надеялся. А он вдруг принял его, мы стали играть. В целом преимущество осталось за ним. В игре по минуте он хорош. Хотя есть ребята ещё сильнее.
— Если говорить не про забаву, а про турниры, которые из-за пандемии ушли в онлайн-формат... У них есть будущее?
— Существует серьёзная проблема с читерством: мошенничество, подсказки. Я говорю не про топ-игроков. Они не будут рисковать репутацией. А вот среди шахматистов статусом пониже обманщиков немало. Тем более что сейчас тяжёлые времена, турниров мало, а заработать хочется. У многих уже просто нет желания играть онлайн-турниры из-за недоверия к соперникам. Непонятно, как вообще это контролировать, как защитить шахматы. Камеры не панацея. Потому что даже под камерами люди вдруг показывают «удивительные» результаты. Поэтому, считаю, у массового онлайна будущего нет.
— А онлайн-образование, с которым пришлось столкнуться в этом году?
— Честно говоря, мне это удобно. Я учусь в Ростовском экономическом университете. Постоянно посещать занятия возможности нет, потому что то турниры, то сборы. Слава богу, мне идут навстречу. От того, что не надо ехать в университет, а можно просто открыть ноутбук, я только выиграл. А что касается качества такого образования… Всё равно всё зависит от педагога. Если он хороший, то знания ты получишь в любом случае. А если плохой, то не получишь ни вживую, ни через компьютер.
— Компьютер Сергея Карякина, который он использует при подготовке к соревнованиям, стоит несколько миллионов рублей. У вас такой тоже есть?
— Своего суперкомпьютера у меня нет: слишком дорогая штука. Причём несколько миллионов не предел. Но, чтобы готовиться, такой компьютер можно брать в аренду.
— Тема шахматного противостояния человека и компьютера потеряла актуальность?
— Думаю, да. Компьютеры с каждом годом становятся лишь мощнее. У людей такого прогресса нет. Хотя, как ни странно, есть некоторые дебюты, которые компьютер понимает чуть хуже человека. Машина иногда недооценивает возможности оппонента. На коротком отрезке, в отдельной партии её можно обойти, но в полноценном матче шансов нет и не будет.
— А противостояние мужчины и женщины, разговоры о котором оживил сериал «Ход королевы»?
— Думаю, женщины могут на равных бороться с мужчинами. Может быть, не за титул чемпиона мира, но быть в топе рейтинга — вполне. Единственное, мне кажется, им для этого надо прикладывать больше усилий, чем нам. Другое дело, что женщин в шахматах мало. Оно понятно: соблазнов масса, шахматы не самый логичный выбор для девушки. Плюс родители смотрят, что у женщин и призы, и перспективы в шахматах меньше, соответственно, не поддерживают это начинание. Хотя, мне кажется, именно финансовые условия в женских шахматах в последнее время стали гораздо лучше.
Акробатика со слезами
— Каспаров играл всего 2-3 турнира в год, к которым он подходил максимально подготовленным и в шахматном плане, и физически. Карлсен же себя не экономит, может и 10 турниров за год сыграть. Вам какая цифра ближе?
— Я, кстати, недавно думал об этом. В моём возрасте, считаю, нужно брать по максимуму. Чем больше играешь, тем больше объём информации. Да, будет много проигранных партий, зато я их проанализирую и, надеюсь, стану сильней. А что касается Каспарова и Карлсена, то оба подхода имеют право на жизнь. Это всё очень индивидуально, зависит от возможностей, ощущений человека. Дело даже не в физике, скорее моральная составляющая. И, честно говоря, мне кажется, что Магнус немножко перегорел. У него недостаток мотивации, так как он выиграл всё что можно. Сложно в такой ситуации искать новые вызовы, двигаться дальше.
— В 18 лет, наверное, физической подготовке можно не уделять особого внимания.
— Я как раз таки думаю, что надо уделять. Поэтому займусь сейчас чем-то, чтобы подтянуть выносливость: плавание, большой теннис. В том же Вейк-ан-Зее в конце я чувствовал, что подустал: 10 партий играл неплохо, а 3 был не в своей тарелке. Способность пройти большую дистанцию — это важно. Возьмём, скажем, Фабиано Каруану (американский гроссмейстер — ред.). Он настолько хорошо физически подготовлен, что сила игры у него, в отличие от многих, к концу турнира не падает.
— Нашла интервью, которое вы давали в возрасте 12 лет: «Чем я только не занимался. Хоккеем, баскетболом, акробатикой. Однако ничего не зацепило. Раздражало, что тренер везде орёт на учеников как резаный. Неужели, чтобы воспитать крутого хоккеиста, надо его постоянно обзывать?» В шахматах никто никого не обзывает, не хамит?
— Я не хочу сказать, что все в шахматах такие интеллигентные, добрые, пушистые. Наверное, кто-то кому-то хамит. Но не могу представить, чтобы тренер накричал на меня после проигранной партии. Просто садимся и разбираем, что пошло не так, какие были ошибки. А что в хоккее, что в акробатике постоянно стоял ор. Что бы я ни делал на этой акробатике, всё время мной были недовольны: я приходил туда в слезах и уходил в слезах. А если возвращаться к слову «зацепило», то мне, вообще-то, нравился футбол. Но там у меня получалось значительно хуже, чем в шахматах. Папа научил меня играть ещё в пятилетнем возрасте, плюс повезло с тренером, я быстро стал показывать результаты.
— А в сторону компьютерных игр никогда не смотрели? Знаю массу ваших ровесников, которые пытаются заработать на киберспорте.
— Когда был маленьким, пристрастился к Counter-Strike. Знаете, наверное, такую игру. Не то чтобы стал игроманом, но сам процесс захватил. Благо папа вовремя отвёл меня от этого. Больше желания не возникало. Хотя знаю многих ребят, которые оставили шахматы и выбрали компьютерные игры. Но, чтобы заработать там, надо быть одним из лучших. Именно в топе. Но у топовых шахматистов тоже всё в порядке с доходами. В общем, это не моя история. Шахматы меня привлекают гораздо больше, чем всё остальное.
— Страшный сон журналиста — обнаружить, что диктофон беседу не записал. А страшный сон шахматиста какой?
— Что победа над Магнусом только приснилась (улыбается). Честно, боялся, что проснусь, а мне играть с ним. У меня бывают такие сны: я на турнире, всё отлично, обыгрываю всех… А потом открываю глаза и понимаю, что на самом деле ни у кого я не выиграл.
