Но Нурмагомедов — не единственный представитель России, кому удалось получить чемпионский пояс UFC (сегодня самая главная и раскрученная организация, проводящая бои по смешанным единоборствам). В 1995 г. пояс UFC оказался у Олега Тактарова. Уже через 2 года он играл русского агента в Голливуде.
В 90-е он уехал в США, чтобы участвовать в профессиональных боях и сниматься в Голливуде. Там поступил в Театральную академию, за 17 лет стал чемпионом мира в смешанных единоборствах и сыграл роли не в одном десятке фильмов, в том числе, например, в «Хищниках».
С известным актёром и президентом Федерации смешанных боевых искусств ММА России «АиФ» поговорил о том, как раскручиваются эти бои сегодня, и о возвращении из Америки в родной Саров. 
«Грязная болтовня» или пацанская история?
Владимир Кожемякин, «АиФ»: Олег, бойцы смешанных единоборств традиционно ведут словесные пикировки, доходящие до прямых оскорблений, а потом вымещают накопившиеся обиды на сопернике во время боя. Сколько тут спорта и сколько шоу?
Олег Тактаров: Давайте начнём со слова «традиционно». Раньше это соотношение было 90 на 10 в пользу спорта. Сейчас в ряде боев — 50 на 50, есть даже 90 на 10, только в другую сторону. Появились такие бойцы как Брок Леснар (американский рестлер и борец — Ред.) у которых спорт превратился в чистое шоу, то есть — бой то он бой, но, по большому счету, все замешано только на прибылях. Почему? В UFC (организации, которая проводит поединки по смешанным единоборствам и базируется в Лас-Вегасе) поменялись хозяева (ими стали владельцы сети казино. — Ред.). Спорт им, в общем-то, совсем не интересен, они купили за миллиарды эту компанию и теперь стараются отбить расходы и заработать. Как это будет происходить — им без разницы.
— За полгода до боя Нурмагомедов — Макгрегор на парковке в Нью-Йорке ирландец устроил нападение на автобус, где находился Хабиб, разбил металлической тележкой окно — мол, таким образом он мстил за друга, которому дагестанец отвесил пощёчину. Всё это тоже шоу по сценарию?
— Эту сцену Конор продумал сам и, без сомнения, согласовал с UFC. Он сделал всё грамотно: организовал хулиганскую вылазку, подтянул зрителей и видеооператора, а заодно прорекламировал своё имя. Макгрегор — хороший бизнесмен. В Ирландии виски, которое производит его компания, выдаётся по одной бутылке в руки — столько желающих купить. То есть всё было обговорено, но в какой-то момент актёры просто заигрались. Бить тележкой по стёклам — это, наверное, не было запланировано. Но Макгрегор понимал, что, за вычетом всех штрафов, это лучшая раскрутка боя.
В общем, получилась такая пацанская киношная история, которая хорошо продаётся — ирландская шпана, задирающая приезжего горца. Конор сыграл там роль, которую ему написали. Хотя в жизни он приятный и отзывчивый человек, я ничего плохого о нём не слышал.
— Но в плане словесных оскорблений не учел того, что фанаты Нурмагомедова и он сам он воспримут спектакль всерьез...
— Наши фанаты и спортсмены к этому не готовы. У нас же не было кэтч-рестлинга (театрализованное спортшоу, сочетающее борьбу и работу на публику; в кетч-реслинге разрешены любые приёмы — Ред.). В России подобные бои никогда не были популярными. В 90-е их пытались показывать по ТВ, но это воспринималось смешно. Народ отторгает от себя такие вещи. А в той же Ирландии или Англии треш-ток в порядке вещей (Трештокинг — «грязная болтовня», оскорбительные высказывания в адрес соперника, призванные вывести его из равновесия, запугать, унизить, сбить с толку — Ред.).
Четверть века назад руководители штатов в США, сенаторы, создавали себе имидж за счет UFC, которая только начала развиваться. Плюнуть в ее сторону, запретить выступать в своем штате было для них святым делом. Мы пытались объяснить, что это спорт, а не шоу. И тогда так и было. Да, бои были жестокими, но участвовали в них бывшие спортсмены со своей внутренней культурой и достоинством. До сих пор я считаю примером то, как поступил бразильский боец Марко Руас в полуфинале одного из турниров. Когда у меня во время боя вылетело колено, он отступил на два шага, дал мне время вправить его, и после этого мы продолжили бой. Сейчас так себя никто не ведет.
То, что мы видим — кэтч-рестлинг, золотая эра которого была на стыке XX и XXI веков. UFC копирует эту систему, в том числе треш-ток. Все эти драматургические ходы были испробованы миллион раз. UFC поняла, что народ к ним уже приучен, и, чуть-чуть изменив название организации, можно качать новые прибыли с плательщиков, которые покупают атрибутику ММА. Однако даже в таком бизнесе перебирать не надо. А Макгрегор все-таки перегнул. Хотя, сделал именно то, что хотел увидеть покупатель его бизнеса.
Правил не стало
— Спортсмен выпускает и рекламирует алкоголь. Это нормально?
— Почему нет? Я сам, например, после двухлетних страхов и сомнений дал добро на размещение своей физиономии на банке пива производства финской компании. Исходил из того, что их целевая аудитория — обычные работяги. Вот он отпахал свои 8 часов как шахтёр, денег мало, взял и выпил пивка. Я подумал, что если такой человек увидит меня на этикетке, то, может быть, задумается и в следующий раз, перед тем как выпить, сходит в спортивный зал.
— По понятиям ММА, надо ли бойцам сдерживаться в своих пикировках, «знать берега»? Есть ли тут кодекс чести?
— Мы, первые бойцы UFC, были прежде всего спортсменами, и знали, что можно, а чего нельзя. У тех, с кем я выступал, был достаточно развит кодекс чести. Сегодня его нет. На бумаге правил стало больше, но чисто по-человечески их, можно сказать, вообще не стало.
— Сказывается ли треш-ток на ходе поединка?
— Если у бойца нервная система в порядке, как у Нурмагомедова, то не особо влияет. Эта «дуэль» его только подзадорила. Он не терял голову во время боя, подошел к нему более собранно, чем Макгрегор. На другого, менее опытного спортсмена такое, действительно, могло бы подействовать: он мог бы вылететь вхолостую, измучиться в первом раунде и проиграть.
— Вас самого выводили из себя соперники?
— Ни разу. У меня с нервами все прекрасно. Я перед боем даже не смотрю в глаза сопернику. Я его чувствую, и, если прикоснулся к нему, уже могу сказать, что он будет делать через пять минут, когда он не выдержит и сломается. Глаза и уши только обманывают — есть общение на более высоком уровне... То, что человек говорит, показывает, мне без разницы. Это для непрофессионального зрителя.
— Но считается, что глаза — зеркало души...
— Так говорят писатели, которые сами не проходили через единоборства. Но в реальном бою все не так. Там работает интуиция, шестое чувство.
— Чем закончилась история с «оскорблением дагестанцев», в котором вас обвинили? (Рассуждая о возможном исходе поединка Тактаров в интервью «Спорт-Экспрессу» сказал, что Нурмагомедов осторожен «как типичный горный мужчина»: «У них есть ген осторожности. Приходит сильное войско — они прячутся в горы, все куда-то деваются». — Ред.).
— По СМИ прошла дезинформация, что Тактаров назвал дагестанцев трусами, и это не понравилось фанатам смешанных единоборств на Кавказе, которые восприняли мои слова как унижение. Но у меня и в мыслях не было кого-то оскорбить или унизить. Я знал из истории, что малые народы Кавказа при угрозе их существованию уходили в горы и, если бы у них не было такой веками выработанной осторожности, многие просто не выжили бы. Тем не менее люди с неокрепшим разумом стали писать мне: «Я очень уважал вас, хотел быть таким же как вы, но прочитал в Интернете ваши слова про горцев. Вы упали в моих глазах...». У таких фанатов даже не возникло сомнений в том, что они себе вообразили. Даже Кадыров спросил: «Почему ты так говоришь о кавказцах?» Меня, воспользовавшись случаем, решили противопоставить простым людям: раз я такой правдолюбец, значит, давайте мы Тактарова вознесём на вершину Эльбруса и оттуда начнём стравливать народы — русских с кавказцами. Но, когда я после этого сам приехал на Кавказ, никто не сказал мне ни одного плохого слова.
Магия Рэмбо
— Почему вы вернулись в Саров? Позвала родина или не сложилось, надоело в Америке?
— В Америку ещё вернусь, доделать свой гештальт. Надо закончить там то, что начал. Москву не люблю, бизнес у меня в Ростове, а в Сарове я восстанавливаюсь: здесь закрытый город, заповедник. Я уехал в 17 лет, и теперь меня сюда тянет. Я «не дожил» в Сарове, не успел от него устать. Только не знаю, хорошо ли в таких городах воспитывать детей, потому что вырос с определёнными ожиданиями от мира. Думал, что мир за границами Сарова будет более спокойным и чистым. А он оказался не таким.
>
— Что в Голливуде было для вас самым неприятным?
— Стадный рефлекс. Если что не так — набрасываются все на одного. Из позитивного — профессионализм людей, которые работают на площадке, от ассистента до режиссёра: все мотивированные, все собраны, готовы, все выкладываются, и никто, за редким исключением, не пьёт. А если курит, то выходит в специально отведённое для этого место. Это моя больная тема. У меня аллергия на табачный дым, злюсь при виде сигареты. Если надо сыграть доброго, милого человека, а вокруг накурено, не смогу изобразить никого, кроме разъярённого зверя, который вас сейчас сожрет. Процесс творчества, мышления, работы для меня заканчивается... Поэтому, я вписывал в договор, что если почувствую где-то запах табака, могу прекратить работу до его устранения.
— Есть персонажи, которых вы хотели бы сыграть в кино?
— Создателя самбо Василия Ощепкова. Судя по тому, что знаю, он был близок мне по духу. Ещё взялся бы за роль Серафима Саровского. Кроме того, хотелось бы сыграть что-то более понятное для молодёжи, в том числе и в боевиках. Мне нравится фильм «Рэмбо: Первая кровь». Когда нужно внутренне собраться, иногда смотрю эту картину, и она действует на меня магически. Это простая, честная, человечная и искренняя история — тоже пацанская, о разборке между двумя мужиками. Она работает, учит человека искать в себе резервы и не сдаваться даже в противостоянии государству. Само государство такие истории не жалует, именно поэтому последующие части «Рэмбо» были другими, и мы их толком не помним. 
— Однажды вы сказали: «Благодаря некоторым звездам прошлых лет и, в частности, Стивену Сигалу я понял, насколько важно уважительное отношение к своим фанатам». Что имели в виду?
— Я приехал в Голливуд, мотивированный, в частности, Стивеном Сигалом. Киногерои Алека Гиннеса, Аль Пачино, Де Ниро были для меня слишком сложны. А вот с Сигалом казалось все просто. Я думал, что, умея делать то, что делает он, плюс еще больше, смогу самореализоваться в Голливуде. Но, когда мы познакомились, стал наблюдать, как Сигал свысока относился к другим людям, и увидел в нем нечто другое, что мне не понравилось. У меня появилось к нему гипертрофированное противоположное чувство. Вместо того чтобы воспринимать прежнего кумира только как мастера, и все, я в каких-то интервью сказал, что, дескать, он морально опустился ниже планки. Но тут была ошибка. Осознав это, я стал, наоборот, воздавать ему реверансы. И понял, что не имею права критиковать Сигала. Он завоевал себе право быть собой.
— Кокорина и Мамаева упрекают, что они, мол, зазвездились, и поэтому «стали борзеть». Имеет ли право известный спортсмен переходить рамки дозволенного, в отличие от простых смертных?
— В Голливуде звезды высшей категории «А», «небожители» оказались гораздо более простыми, доступными, человечными, чем я сам, или обычный обыватель. Чем ты себя проще, натуральнее, осознаннее ведешь, тем больше шансов быть успешным в своем деле. Гениев, которые требовали бы какого-то особого отношения к себе, я там не видел. Во время общения со Спилбергом у меня было чувство, что Спилберг — это я, потому что сам он говорил мало, внимательно слушал и расспрашивал меня. Он вел себя, будто океан, а я был как река, которая в него впадала.
Кто пробовался на роль Фомы в сериале «Физрук»? 
«Хищники» Роберта Родригеса: ада не случилось 
Александр Лебзяк: «О своих словах не жалею, сказал правду!» 
Наталья Ищенко - Эйнштейн российской сборной по синхрону 
