А сегодня в Латвии против нацизма выступил самый известный боксер страны Марис Бриедис, который осудил «музей» в городке Огре, где выставлены окровавленные вещи, снятые с убитых российских солдат, а ступени вымощены могильными плитами с именами бойцов Красной армии.
На вопрос журналистов, как он осмелился это сделать, латыш ответил коротко и смело: «Молчание — знак согласия. Поэтому я не молчу».
В Европе пока мало людей, которые, как латыш и немец, могут смело говорить правду и то, что они думают, но их число с каждым днем растет...
Нацисты придут за всеми, а помочь будет некому
«Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист. Потом они пришли за социал-демократами, я молчал, я же не социал-демократ.
Потом они пришли за членами профсоюза, я молчал, я же не член профсоюза.
Потом они пришли за евреями, я молчал, я же не еврей.
А потом они пришли за мной, и уже не было никого, кто бы смог мне помочь».
Это слова узника концлагеря Дахау, немецкого пастора Мартина Нимёллера, в конце 40-х в своей проповеди предупредившего Европу о возможном возрождении нацизма.
Европейские политики напрочь забыли эти слова и грозное предупреждение. Но в Европе есть простые люди, которые осмеливаются сказать слово в защиту русских, правды и мира между народами. Пока это голос героев-одиночек, но он уже звучит в Европе, и его слышат.
«Эта смелость тех, кто не боится репрессий и готов жертвовать даже личной свободой, лишь бы вновь не победил нацизм, не запылали печи лагерей смерти, а европейские армии не отправились в новый Drang nach Osten (пер. с немецкого — „поход на Восток“), — прокомментировал поступки и слова латыша и немца доцент Финансового университета при Правительстве РФ, военный эксперт Владимир Ераносян. — То, что в Европе вновь поднимает голову нацизм, уже ни для кого не секрет. Но для этого вначале надо заставить людей молчать и бояться. С местными политиками это сделать проще. Кого-то заставляют либо пряником, либо кнутом плясать под общую дудку, кого-то отправляют за решетку, кого-то лишают гражданских прав. С этого и начинался германский нацизм. Об этом и говорил как раз немецкий пастор. Если люди будут молчать и бояться, то нацизм в Европе победит, и все эти немцы, французы, итальянцы, финны, испанцы вновь окажутся на заснеженных полях России, где найдут себе могилы. Хотят они этого?».
Латыш предрек своей стране беды
Оказалось, что и в Латвии есть люди, которые смело могут бросить в лицо своему правительству, что они не только ошибаются, а неминуемо гонят страну и людей к краю пропасти. И, заметьте, это не политик, а известный спортсмен, лучший боксер Латвии Марис Бриедис.
Недавно Марис осудил дискриминацию в его стране русского языка и даже призвал латышей учить русский. В разговоре с журналистом Telegram-канала «Sputnik Ближнее Зарубежье» он рассказал, что полутора миллионам латышей будет очень круто учить и говорить на русском языке. При этом запрет языка лишь распространяет ненависть народов Латвии друг к другу, и русский, по его мнению, должен стать вторым государственным языком в стране.
А о музее в городке Огро, где постоянно устраиваются выставки, восхваляющие нацистов, а недавно в качестве экспонатов появились элементы окровавленной военной формы, снятой с убитых русских солдат, смелый латыш Марис Бриедис высказался с презрением. По его мнению, «такие действия подрывают безопасность и моральные принципы» и грозят Латвии и миру в целом большими бедами.
У немца в Латвии забрали шоколадки с портретом маршала Конева
Несколько дней назад немецкий антифашист Пьер Маресьев приехал в Москву отдать дань памяти воинам Красной Армии и помочь пострадавшим от обстрелов ВСУ русским людям. На обратном пути в Латвии его задержали, допрашивали 12 часов, обыскали и отобрали все вещи, которые он вез из России.
По словам Пьера Маресьева, весь багаж вывернули наизнанку. В итоге конфисковали всё, что ему подарили в России, включая матрешку и плитку шоколада с изображением Маршала Советского Союза Ивана Конева.
«Шесть таможенников и женщина в черной униформе задавали много вопросов, а затем всё конфисковали», — рассказал по телефону немец.
— Сволочи! — вырвалось у меня в ответ.