«Нобелем» отметили теоретиков — «моделистов»
112-я Нобелевская неделя в самом разгаре. 9 октября Нобелевский комитет в Стокгольме огласил имена лауреатов в области химии.
Престижная награда была присуждена профессору Мартину Карплюсу (университет Страсбурга, Гарвардский и Кембриджский университеты), профессору Майклу Левитту (Стенфордский университет) и профессору Ари Уоршелу (университет Южной Каролины) за «создание многоуровневых моделей сложных химических систем». В заявлении комитета говорится, что Карплюс, Левитт и Уоршел заложили основу действенных программ, которые используются для изучения и предсказания химических процессов. В прикладном плане работы лауреатов имеют значение для разработки и производства новых видов лекарств.
Мартин Карплус родился в Австрии в 1930 году, научную степень получил в США, в Калифорнийском технологическом институте. Он занимался химической динамикой, квантовой химией, а также ЯМР-спектроскопией сложных молекул, в том числе белков.
Майкл Левитт родился в 1947 году в ЮАР, а научную степень получил в британском Кембридже. В настоящее время учёный работает в Стенфорде. Он разработал одну из первых программ, позволяющих рассчитывать динамику таких сложных молекул, как белки и ДНК.
Ари Уоршел родился в 1940 году в Палестине, стал гражданином Израиля после создания этого государства. Научную степень Уоршел получил в израильском Институте Вайцмана. Его исследования связаны с моделированием ферментативных реакций, а также с изучением динамики белков во время биохимических процессов.
Прогнозы снова не оправдались
Несмотря на то, что точный прогноз на имена лауреатов дать крайне сложно, гадание на «научной кофейной гуще» продолжается с неослабевающим азартом. Но и на это раз прогнозисты не угадали — имена Карплюса, Левитта и Уоршела не назывались в числе главных претендентов на награду.
Большинство экспертов склонялось к тому, что предпочтение отдадут тем учёным, чьи работы так или иначе будут связаны с экологическими проблемами.
Среди претендентов назывались имена американца Брюса Эймса, разработавшего тест для обнаружения канцерогенных химических веществ, работающего в США иорданца Омара Яги — разработчика нового типа «губчатого» материала, подходящего для хранения водорода, метана и диоксида углерода.
Ещё одну группу кандидатов составили Чад Миркин, Надриан Зиман и Пол Аливисатос, создавшие нанобиологические методы, позволяющие собирать разные конструкции из молекул ДНК.
Семёнов по-прежнему в одиночестве
На фоне других претендентов россиян, по традиции, более всего интересовали имена соотечественников. И они в списках потенциальных лауреатов присутствовали.
Самым вероятным из них эксперты называли работающего в США Валерия Фокина. Русский учёный совместно с американцами Барри Шарплесом и М. Финном претендовали на «Нобеля» за работы в области так называемой «клик-химии» — быстрого синтеза новых веществ без образования побочных продуктов.
Учитель Фокина Барри Шарплес претендовал на свою вторую Нобелевскую премию — в 2001 году он уже становился её лауреатом.
Ещё одним российским кандидатом являлся работающий в Нью-Йорке Артём Оганов, который вместе с Микеле Паринелло разработал революционные методы компьютерного моделирования материалов — в частности, структур кристаллов.
Третьими претендентами от России являлись учёные Объединённого института ядерных исследований в подмосковной Дубне, которым удалось создать новые, сверхтяжёлые элементы периодической таблицы.
Исследователей из Дубны в числе кандидатов на Нобелевскую премию называют не первый год, но каждый раз находятся более достойные кандидаты.
Нобелевскую премию по химии, в отличие от награды по физике, никак не назовёшь «русской». За всю её более чем вековую историю лишь одному отечественному учёному удалось её получить — в 1956 году советский физико-химик Николай Семёнов вместе с британцем Сирилом Хиншелвудом был удостоен награды за разработку теории цепных реакций.
Как обделили Дмитрия Менделеева
Лауреатом Нобелевской премии по химии не стал даже великий Дмитрий Менделеев. Подробности эпопеи вокруг возможного присуждения ему награды стали известны, как и положено по правилам Нобелевского комитета, полвека спустя.
Выяснилось, что Менделеева на награду номинировали трижды — в 1905, 1906 и 1907 годах. Причём это делали иностранные учёные, а не россияне.
В 1905 году, выбирая между Менделеевым и немцем Адольфом Байером, Нобелевский комитет отдал предпочтение последнему. В 1906 году комитетом премия Менделееву была присуждена, но это решение не поддержала Шведская королевская академия наук, которой принадлежит последнее слово. Причиной тому стали личные конфликты между Менделеевым и шведскими академиками. Наконец, в 1907 году и комитет, и шведские академики решили, что дальше не присуждать награду Менделееву нельзя, и собирались отметить россиянина вместе с итальянцем Станислао Канницаро. Однако Менделеев умер в феврале 1907 года, не дождавшись премии, которая, согласно правилам, посмертно не вручается.
Чего не предвидел Нобель
Говоря о Нобелевской премии в целом, нельзя не отметить и вот какой момент — в нынешнем виде она выглядит едва ли не полной противоположностью тому, что задумал в своё время Альфред Нобель. Предполагалось, что премиальные деньги помогут наиболее перспективным учёным в их исследованиях. Однако сегодня большинство лауреатов — это люди преклонного и глубоко преклонного возраста. Яркий тому пример — лауреаты 2013 года по физике, 84-летний Питер Хиггс и 81-летний Франсуа Энглер. Назвать их «перспективными учёными» язык не поворачивается. Хиггс и вовсе отошёл от исследований почти полвека назад.
С другой стороны, можно понять и Нобелевский комитет. Премия достаётся лишь тем учёным, чьи работы выдержали проверку временем. Во что может вылиться сиюминутность при награждении Нобелевской премией, хорошо показывает пример премии мира, которая в последнее время пережила серьёзнейшую девальвацию и утратила свой прежний авторитет.
10 октября Нобелевская неделя продолжится оглашением имени лауреата премии в области литературы.
