«Один геолог с молотком за несколько часов работы на Марсе добудет информации больше, чем все марсоходы за несколько лет», — утверждает инженер-конструктор космических аппаратов, историк космонавтики Сергей Александров.
Накануне Дня космонавтики aif.ru поговорил с экспертом о том, какие спутники нам нужны, зачем России своя орбитальная станция и почему пилотируемая космонавтика не утратит своего значения.
«Сфера» интересов
Виталий Цепляев, aif.ru: — Сергей Викторович, что нам, обычным людям, даёт космос? Зачем нужно тратить миллиарды на его освоение?
Сергей Александров: — Космос даёт большую часть связи, которой мы пользуемся. А для удаленных регионов, для судов, находящихся в океане, космическая связь вообще не имеет альтернативы. Космос дает спутниковую навигацию, которая сегодня есть у каждого в смартфоне. Космос дает нам всё более точный прогноз погоды. А космическая кадастровая съемка гораздо дешевле и точнее обычной.
— В 2015 году американцы запустили спутник SMAP, который позволил им «щупать» почву на глубину 5 см в любой точке Земли и определять её влажность. А ведь подобная информация, наверное, позволяет узнать, какой урожай соберет потенциальный противник? И на этой почве, извините за каламбур, планировать какие-то геополитические ходы...
— В SMAP нет ничего уникального — задача по определению влажности почвы решается и с помощью множества спутников микроформата, которые могут делать даже не самые передовые в космическом плане страны вроде Таиланда. Но в целом спутники действительно открывают колоссальные возможности. В том числе по монетизации космоса, извлечению из него прибыли. И уже в 90-е по этому направлению американцы начали нас потихоньку опережать. Нам нужно было совершить рывок, а денег на рывок у нас тогда не было... В результате наши прикладные спутники очень сильно стали отставать не только от американских, но и от израильских, индийских и т. д.
Если вы посмотрите сегодня на международный рынок космических услуг, то увидите, что производство всевозможных абонентских устройств — для навигации, приема метеоинформации, спутниковых снимков — в разы прибыльнее, чем производство и запуск спутников и ракет. А самые большие деньги крутятся в производстве программного обеспечения для всей этой спутниковой «требухи». Это огромный рынок, на котором России, к сожалению, нет вообще. Но если мы хотим делать спутники прикладного назначения, то без этой начинки, без средств получения той или иной информации, средств доведения этой информации до конечного потребителя они останутся просто красивыми железяками. Нужно создавать целостную систему, в которой производство и запуск спутников будет только одной из составных частей. А создание такой системы — задача не космической промышленности, а более широкой кооперации.
Американцы просто загадили своими спутниками околоземные орбиты, и это уже колоссальная проблема, например, для астрономов.
— Много разговоров о том, что нам нужно запускать низкоорбитальные спутники. Есть проект «Сфера», по которому планируется «подвесить» на низких орбитах несколько сот таких аппаратов. В чём их преимущество? Почему американцы сосредоточились именно на этом направлении?
— Вообще-то то, что сделали американцы, я иначе как уголовным преступлением назвать не могу. Они просто загадили своими спутниками околоземные орбиты, и это уже колоссальная проблема, например, для астрономов.
Чтобы низкоорбитальные спутники эффективно работали, их действительно нужно много. Для сравнения, для обеспечения устойчивой связи по всему земному шару с помощью высокоорбитальных спутников (то есть летающих на высоте свыше тысячи км) хватит 15 таких аппаратов. А низкоорбитальных, летающих ниже 500 км, для решения той же задачи понадобится несколько тысяч. Поэтому такие спутники американцы выпускают серийно, как и ракеты для их запуска, что ведет к снижению себестоимости отдельного аппарата. И это главная причина, по которой США за это ухватились. Вторая причина — военная: уничтожить несколько тысяч низкоорбитальных спутников гораздо сложнее, чем 15 геостационарных.
Но говорить о каких-то технических преимуществах первых перед вторыми я бы не стал. Да, низкоорбитальные спутники помогли бы нам обеспечить нормальную мобильную связь по всей территории страны. Для неё уже не надо будет строить огромное количество вышек. Плюс, по идее, «Сфера» позволит обеспечить интернетом те местности, куда он сегодня не доходит. Но потребность в геостационарных спутниках всё равно останется. Они будут нужны хотя бы для того, чтобы обеспечить коммутацию своих низкоорбитальных «коллег» между собою.
Песня о «Буране»
— К чему России нужно стремиться в космической сфере в первую очередь?
— Для начала нам необходимо стратегическое планирование и целеполагание. Четкое представление о том, для чего нужна космонавтика. Единой программы по исследованию космического пространства у нас, к сожалению, никогда не было, были только разрозненные программы отдельных КБ, которые нередко друг другу даже мешали.
«Буран» был прекрасным техническим решением, но стратегически это был провал.
Классический пример отсутствия продуманного целеполагания — советский проект «Буран». Это вообще была песня! В постановлении ЦК и Совмина о том, для чего нам вдруг понадобился космический челнок, была названа такая причина: «Предотвращение технологического превосходства США после создания ими системы “Спейс-шаттл”». И всё! То есть представления о том, зачем нам нужен такой многоразовый корабль, по сути не было. Важно было только померяться кое-чем с американцами. И на это мы потратили порядка 13 млрд рублей — довольно большие по тем временам деньги. Да, «Буран» был прекрасным техническим решением, но стратегически это был провал.
— А какие направления в космосе сегодня стратегически оправданны?
— На мой взгляд, нам, во-первых, нужно стремиться к серийности, массовости производства космической техники, в том числе прикладного назначения. Это позволит её удешевить и сделать более надёжной. Во-вторых, нужно развивать многоразовый космический транспорт. Есть перспективная разработка ГКЦ им. Макеева под названием «Корона» — одноступенчатый, полностью многоразовый носитель, способный взлетать и садиться до 100 раз. За такими кораблями будущее. В-третьих, нужно создавать замкнутые системы жизнеобеспечения на орбите. А это потащит за собой кучу исследований по биологии, генетике... На практике это может означать выведение таких суперурожайных культур и суперпроизводительных пород животных, которые навсегда снимут угрозу голода на планете. Наконец, нужно создавать двигатели для сверхдальних полётов, к тому же Марсу, и испытывать их непосредственно в космосе. Что в свою очередь потребует строительства там отдельной инфраструктуры — верфей, полигонов...
Робот или человек?
— Россия приняла решение покинуть МКС после 2024 года. Нам нужна собственная станция?
— Да, безусловно. Как минимум из соображений престижа державы. Китай свою станцию «Тяньгун» («Небесный чертог») уже построил. Но в целом китайцы пока идут по следам, нашим и американским. Нельзя сказать, что в технологическом плане они сделали что-то прорывное. Единственное, в чем они всех обошли — это работа лунохода на обратной стороне Луны при помощи ретранслятора на гало-орбите. Но и это у нас предполагалось сделать еще в советские годы — просто в нужный момент не хватило денег.
— А насколько России интересен Китай как партнер в космической отрасли?
— Очень интересен. Он мог бы помочь нам, например, с токарными и фрезерными станками необходимой точности, с производством некоторых видов двигателей и аккумуляторов, с матрицами для плоских мониторов, преобразователями и т. п. Но когда я слышу разговоры о том, что после ссоры с Западом мы теперь должны «лечь» под китайцев, я хочу спросить: а обязательно под кого-то ложиться?! Мы должны быть первыми, мы должны быть лидерами. Что, конечно, не отменяет сотрудничества с партнерами.
— Россия и Китай договорились о создании международной лунной станции, ориентировочно к 2035 году. Предполагается, чтоинфраструктура станции будет включать в себя «исследовательский и технический луноходы, а также прыгающего робота». Значит, людей на Луну посылать больше нет необходимости?
— Почему? Эта станция будет пилотируемая. Вообще, в космосе нет противостояния человека и робота. Возможности человека в скафандре для механической работы, конечно, ограничены, и построить ту же самую базу на Луне без роботов-манипуляторов невозможно. Но одни механизмы исследовать космос тоже не смогут... Часто шутят, что Марс — единственная планета в Солнечной системе, населенная только роботами. Да, отправка туда марсоходов, безусловно, выдающееся достижение. Но если посмотреть, сколько информации в байтах за все годы работы дали американцам эти марсоходы, то станет очевидно: любой геолог с молотком, даже в скафандре, за восемь часов работы на поверхности Марса соберет гораздо больше полезных сведений.
Рано или поздно нам придется найти себе новый дом во вселенной, когда Земля станет не пригодной для жизни.
— То есть пилотируемая космонавтика в XXI веке не утратит своей актуальности?
— Ни в коем случае! Как бы ни были важны роботы, осваивать космос должен человек. Поэтому не стоит воспринимать пилотируемую космонавтику только как элемент политического соревнования великих держав. Есть жизненно важные задачи, которые человечество сможет решить, только отправляя в космос людей, а не механизмы. В конце концов, нельзя исключать, что рано или поздно нам придется найти себе новый дом во вселенной, когда Земля станет не пригодной для жизни. И без пилотируемой космонавтики мы эту задачу не решим.
