Взрывы в Волгограде в очередной раз подняли вопрос защищённости пострадавших от рук бандитов. Общественники вновь заговорили о необходимости принятия закона, определяющего понятие «жертвы террористического акта» и социальной поддержке жертв теракта.
За компенсациями в Страсбург
От террористических актов Сергей Озиев страдал дважды: первый раз — 1 сентября 2004. Озиевы пошли на торжественную линейку своих сыновей — девятилетнего Вадима и семилетнего Владимира — в бесланскую школу №1. Выжить в той страшной трагедии удалось Сергею и семилетнему Владимиру. После случившегося оба получили инвалидную группу. Второй раз в террористический акт Сергей Озиев попал 9 сентября 2010, когда смертник взорвал начинённую тротилом «Волгу» у ворот центрального рынка во Владикавказе. Ранения у Озиева были серьёзными: черепно-мозговая травма, баротравма, сотрясение головного мозга, множественные оскольчатые ранения лица и конечностей, контузия левого глазного яблока. Его лечили во Владикавказе, потом перевели в Москву, затем отправили долечиваться снова во Владикавказ. На лечение ушло несколько месяцев. А когда Озиев отправился за получением положенной компенсации, ему отказали. «По документам у меня выходило, что ранения, которые я получил от взрыва — лёгкие. Потому что я, по словам врачей, быстро пошёл на поправку и не пролежал в больнице необходимые для ранений средней степени тяжести 21 день», — рассказывает Озиев. Признания более тяжелой степени ранений и положенных за них компенсаций Сергей Озиев добивался через суд. Обращаться за помощью к служителям Фемиды вынуждено большинство жертв террористических актов. Некоторые обивают пороги российских судов. Другие сразу пишут в Страсбург. «В иске к российским властям, который мы подали в Страсбургский суд по правам человека, три пункта: первые два касаются наказания виновных в теракте, третий — признания потерпевшими и выплата положенной компенсации», — говорит руководитель общественной организации «Матери Беслана» Анета Гадиева.
Убытки с террористов
Будённовск, Москва, Волгодонск, Минеральные Воды, Беслан, Пятигорск, Волгоград — это лишь часть городов нашей страны, переживших атаки террористов. Точных сведений о пострадавших в терактах в России нет. «Их трудно предоставить, потому что самого статуса «жертва терактов» в российском законодательстве не прописано. А значит, статистику такую никто не ведёт», — комментирует адвокат Александр Горных.
По словам адвоката, те,кто пострадает от рук террористов, попадает под действие закона «О борьбе с терроризмом»: именно в нём прописано, кто и как должен компенсировать убытки. Часть средств выделяется из федерального бюджета, часть — из регионального, если у региона нет денег для выплат, все выплаты производятся из федерального бюджета.
«Социальная реабилитация лиц, пострадавших в результате террористической акции, проводится в целях их возвращения к нормальной жизни, включает в себя правовую помощь указанным лицам, их психологическую, медицинскую, профессиональную реабилитацию, трудоустройство вплоть до восстановления на работе, предоставление им жилья», — говорится в документе. На деле, по словам адвокатов, взыскать что-нибудь с государства — проблематично.
Во время контртеррористической операции у 87-летней жительницы Дагестана сгорел двухэтажный дом с просторными четырнадцатью комнатами. Силовики разбомбили его, якобы потому, что в доме скрывался боевик. Однако, после окончания спецоперации, ни трупа боевика, ни даже намёков на его присутствие в нём, силовики не нашли. Боевик был снова объявлен в федеральный розыск. Хозяйка дома, пережив инфаркт, обратилась за возмещением ущерба в суд. Пройдя судебные мытарства, женщине удалось отсудить у государства 400 тысяч рублей. «Это была сумма, направленная на возмещение морального ущерба. А денег, за сожженный дом, оцененный более чем в три миллиона, ей никто не выплатил. Суд решил, что действия силовиков были законными», — рассказывает дагестанский адвокат Сапият Магомедова.
По словам адвоката, старушке повезло, что ей выплатили даже такую сумму. Большинство подобных исков остаются неудовлетворёнными. «При проведении спецопераций по уничтожению боевика у нас в республике силовики уничтожают не только дом, где засел боевик, но и близлежащие дома. И когда их хозяева обращаются к властям с просьбой признать потерпевшими и выплатить компенсации на восстановление дома, они всё время получают отказ. Власти говорят, что все компенсации требуйте с террористов», — продолжает Магомедова. Примерно такие слова от российского судьи услышали и бывшие заложники «Норд-Оста», подавшие после трагедии иск о возмещении ущерба в суд и получившие отказ в его удовлетворении.
Материально сложный закон
Согласно разработанному жертвами бесланской трагедии законопроекту по защите жертв террора, от властей требуется обеспечение бесплатного дорогостоящего лечения, льготные путёвки, 50% оплаты ЖКХ. «Мы хотим, чтобы это всё четко было прописано в законе. Ведь последствия терактов долговечны и разовой помощи, которую оказали власти после теракта, не достаточно, — продолжает Анета Гадиева. — Мы как общественная организация являемся посредниками между пострадавшим и властью. Если нужно лечение — обращаемся к главе республики, он находит средства. Но это все шатко. Сменится глава — и всё… Мы вот с Татьяной Голиковой (бывший министр здравоохранения и социальной защиты, прим. ред.) когда-то говорили о соглашении, согласно которому пострадавшим от теракта будет положено санаторно-курортное лечение, ежегодная диспансеризация и выдача необходимых лекарственных средств. Но Голиковой теперь на посту нет. Всё так и осталось нерешённым».
Вопрос о принятии разработанного законопроекта о статусе жертв терроризма и их социальной защите пострадавшие в бесланском теракте не раз поднимали на встречах с полномочным представителем президента в Северо-Кавказском Федеральном округе Александром Хлопониным. Говорили об этом и с Медведевым, когда он еще президентом был. «Но, в общем, они говорят, что закон такой в материальном плане сложный, потому что потерпевших от терактов много. Надо учесть все правовые моменты. Вроде бы, пока ещё не могут принять», — продолжает Анета Гадиева.
Фатима Дзгоева и ее младшая сестра Залина были заложниами в первой шоле Беслана. Залина погибла. Фатима выжила, но стала инвалидом: осколок от разорвавшейся бомбы попал Фатиме в лоб, и, пройдя через мозг, вылетел через затылок. Когда девочку нашли, она была в коме. Медикам удалось вывести ее из комы. Она снова научилась ходить. Но случилась новая трагедия — девочка заболела и снова впала в кому, оправиться от которой Фатима не может даже спустя 9 лет. «Она самый тяжёлый ребенок Беслана. В черепе у нее две пластины, а внутри - катетер, который откачивает лишнюю жидкость из головного мозга прямо в желудок. Ей постоянно нужны дорогостоящие лекарства и реабилитация. А семье — большие деньги. Чтобы лечить дочь, родители уже продали квартиру. Но денег не хватает. А ведь она не виновата в том, что с ней произошло. Это вина государства, которое почему-то не хочет брать ответственность на себя», — рассказывает Анета Гадиева.
