Понтифик родился 18 мая 1920 года в польском городе Вадовице.
«Какая разница между Господом и Иоанном Павлом II? Бог — везде, но папа там уже был», — шутили в Ватикане. Это был действительно самый путешествующий из понтификов. Даром что при всем желании побывать в России ему не довелось. Спустя 9 лет после смерти Иоанн Павел II был причислен к лику святых. Но каким он был до того, как стал папой римским? С кем дружил? Что любил? За ответами пришлось ехать на родину Иоанна Павла II — в Польшу.
16 октября 1978 года я училась в самой что ни на есть атеистической школе и понятия не имела, кто такой папа римский, как его зовут, где живет, чем занимается. И даже во сне не могла увидеть картину, как на аудиенции в Ватикане Иоанн Павел II скажет мне: «Добрый день» и пожмет руку. Это случится через 17 лет...
16 октября 1978 года тысячи католиков томились на площади Святого Петра в Риме в ожидании окончания конклава. Как только над Ватиканским дворцом появился белый дым, означавший, что выборы состоялись, толпа всколыхнулась. Конклав из 111 кардиналов избрал поляка Кароля Войтылу 264-м наместником Бога на земле. Впервые с ХV века римским папой стал католик неитальянского происхождения, но после первой речи Иоанна Павла II перед верующими охлаждение, возникшее было к нему у итальянцев, спало. «Извините, что я плохо знаю ваш язык», — сказал он. После минутной паузы добавил: «...то есть, теперь наш язык» — и толпа зааплодировала. Вскоре в активе папы было уже восемь языков.
Не был секс-символом
— Когда я услышал имя нового папы на площади, — вспоминал шеф-редактор польского католического еженедельника «Тыгодник повшехны» Ежи Турович, — то, конечно, понял, о ком идет речь. Но кроме меня, о нем там, наверное, не знал никто. Некоторые полагали, что это черный человек, возможно, из Африки: итальянцам непривычно польское имя — они были в шоке. А я не мог поверить, что мой друг при моей жизни стал римским папой.
В Ватиканском дворце есть традиция — на время конклава апартаменты папы опечатывать. Но когда Кароль Войтыла стал Его Святейшеством, ему открыли апартаменты, чтобы он мог разместиться. Размещать было нечего — будущий наместник Бога на земле и его секретарь приехали в Рим с одним маленьким чемоданчиком. В нем были все их вещи. Двое голодных мужчин в огромных апартаментах — они не знали, что делать, и позвонили польским сердцанкам (от слова «сердце» — братство монахинь) в Риме, чтобы те приготовили им что-нибудь поесть. Пять сестер-монахинь и потом служили при папе — кухня в Ватикане была в основном польская.
Сразу после избрания папы краковская курия (до избрания Войтыла был кардиналом и архиепископом краковским) организовала для всех желающих поездку в Рим на первое богослужение Иоанна Павла II. Для этого нужно было заплатить 100 долларов, по тем временам огромные деньги; простые поляки имели в месяц 10-20 долларов, у многих не было для поездки даже загранпаспорта. Так что красивую, торжественную церемонию с музыкой Моцарта большинство жителей Польши смотрели по телевизору.
Родина папы римского — маленький городок Вадовице в 40 км от Кракова. В центре, на площади, стоит костел, в котором 97 лет назад крестили маленького Лелека, чуть левее, за углом — дом, где жила его семья. Рынок, дом 2, квартира 4. Сейчас — улица Костельна, дом 7, в котором музей самого известного в мире поляка был открыт при его жизни. «Я всегда чувствовал себя сильно связанным с городом моего детства и юности, с городом, в котором я так много получил — может, даже больше, чем в Кракове», — вспоминал Иоанн Павел II много лет спустя. Семья Войтылы жила очень скромно. Когда умерла мать, Кароль с отцом и братом ходили обедать на первый этаж к соседям. А от кухни их квартирки осталась разве что добротно сложенная маленькая печка. Да посуда — говорят, подлинная, какие-то люди принесли в дар музею, сославшись на то, что она досталась им от семьи Кароля Войтылы. Кто знает, правда ли?
Дед будущего понтифика был портным, отец до службы в армии — тоже. В 1904 году Кароль Войтыла-старший женился на Эмилии Качоровской. Дочь их умерла во младенчестве, старший сын Эдмунд, врач, — во время эпидемии скарлатины, перед Второй мировой. Лелек (некоторые друзья звали его так, даже когда он стал главой Ватикана) появился на свет 18 мая 1920 года. Мать уже сильно болела и в основном занималась домом. Соседи вспоминали: она любила сидеть с ними во дворе, смотреть, как Лелек играет с друзьями, и все время говорила о нем. Каролю Войтыле было 9 лет, когда ее не стало, и все заботы по воспитанию сыновей легли на отца, глубоко верующего человека, который дома читал маленькому Каролю Библию. Таких традиций здесь не было — Священное Писание мог читать священник и только в церкви. Это явление было типично для протестантизма — у католиков считалось профанацией. Впрочем, это, кажется, ничуть не смущало ни отца, ни сына. К тому же, кроме Библии, отец учил Лелека немецкому языку и даже сам составил ему немецко-польский словарь. В 1938 году семья переехала в Краков, а еще через четыре года Кароль похоронил и отца. Говорят, именно ранняя смерть родителей, особенно отца, с которым у него была большая дружба, повлияла на выбор жизненного пути Кароля Войтылы — опустошение в душе дало толчок для поступления в духовную семинарию.
— Я тоже родилась в Вадовицах, — рассказывала актриса Халина Квятковска, — и с Каролем меня сблизил школьный театр. Директором гимназии, в которой он учился, был мой отец — человек строгий даже дома. Он же занимался нашими спектаклями, и когда во время репетиции пьесы «Балладина» один из парней сделал что-то такое, что показалось отцу недостойным, он исключил его из спектакля. До премьеры оставался день — нужно было срочно искать замену. Кароль исполнял одну из главных мужских ролей, и отец решил, что он сможет сыграть и за того парня. Лелек совсем не знал слов, однако без проблем выучил их, вышел на сцену и сыграл все без ошибки. А вскоре у нас состоялся конкурс чтецов: я получила первую премию, Лелек — вторую. И даже спустя много десятилетий, когда мы встречались, он всегда шутя напоминал об этом — не мог смириться с тем, что уступил мне первенство. Он и сам писал стихи — некоторые смеялись, а в них была философия...
Лелек рос обычным парнем — играл в мяч, хорошо плавал, ходил на лыжах, но если кто-то из мальчиков грубил в его присутствии и другие одергивали, Кароль ничего не говорил, а друзья чувствовали: есть нечто такое, что не позволяет при нем материться. Ребята уже начали влюбляться, но никто никогда не видел, чтобы Кароль встречался с девочкой.
Любопытно, что в начальной школе ученик Войтыла имел по пению пятерку, а немного позже, в Кракове, ему больше тройки не ставили. Однако после избрания Кароля Войтылы на Святейший престол в ФРГ была издана пластинка с записью пения Иоанна Павла II во время процедуры утреннего бритья. Сейчас записи, наверняка сделанные папарацци, оценили бы в кругленькую сумму...
— В 1938-м мы с Лелеком начали вместе учиться в Краковском университете, — продолжала г-жа Квятковска, — и после первого курса, перед каникулами, стояли возле расписания на следующий год. Кароль посмотрел на него, провел пальцем и пробурчал: «Нет, это не то...» Можно только догадываться, что он имел в виду: второго курса не было — 1 сентября 1939 года началась война.
Халине Квятковской и всем гимназистам, учившимся с папой, крупно повезло — все юбилеи окончания школы они отмечали вместе с ним. На 50-летие он приглашал их в Рим, на 55-летие — в свою резиденцию в Кастельгандольфо... Обычно папа проводил с ними восемь дней, бывал особенно веселым, сердечным, расслабленным, посвящал однокашникам много времени. Может, это были самые важные моменты в его личной жизни...
К слову, глава Римско-католической церкви очень не любил, когда друзья в приватной встрече называли его «Отец святой» или «Ваше Святейшество». Тогда папа даже кричал: «Ты что, с ума сошел?»
— Перед войной у нас в городе проходили встречи с молодыми поэтами, — вспоминала актриса Данута Михайловска. — И среди авангардистов только Кароль Войтыла выделялся традиционными по форме и очень религиозными по сюжету стихами. Ему было 18 лет, а два года спустя мы случайно встретились у общих знакомых и стали вместе играть в подпольном театре. Его невозможно было забыть: энергичный, красивый лицом и фигурой... Но тогда 16-17-летним девушкам нравились супермужчины а ля Кларк Гейбл или Гари Купер. Кароль не был на них похож: высокий, симпатичный, но — не идол, не секс-символ.
Попал под грузовик
В 1941-м Кароля перевели из каменного карьера в Закшовске близ Кракова на завод «Сольвей» — в это время вся молодежь под угрозой отправки в Германию должна была работать. Кароль в этом смысле ничем не отличался от других. Жизнь его становилась все более активной: духовная семинария, работа на заводе, театр, который он не мог бросить, обучение французскому...
Спустя три года Войтыла попал под грузовик и потерял сознание. Это было не покушение (они, увы, настигнут папу позже) — случайный наезд, но он лежал в больнице. А после выздоровления краковский кардинал Сапега взял его к себе во Дворец епископов и благодаря личным знакомствам помог освободить ослабленного Войтылу от работы на заводе. Надо думать, тогда это было непросто — Красная Армия стояла вблизи Варшавы, немцы всех без разбора заставляли рыть окопы, и если бы не забота Сапеги, Кароль мог быть там же — выбирать не приходилось.
— После войны, — говорила госпожа Михайловска, — условия в театре не стали лучше, чем во время оккупации: гонения в прессе, жесточайшая цензура — отсутствие соцреализма в наших пьесах не устраивало чиновников от компартии; в здании театра находились католическое общество, дом престарелых, кухня для бедных людей, в которой варили капусту, отчего стояла страшная вонь, монахини втайне держали свиней, которые хрюкали во время спектаклей... Немного изменилась ситуация, когда в Краков приехал Сергей Образцов и увидел нашу постановку «Евгения Онегина». Он был восхищен театром, спектаклем и... плакал, признаваясь, что ему нужно было приехать в Краков, чтобы увидеть настоящего «Онегина». Странное было время: если русский сказал, что ему что-то понравилось, польские власти воспринимали это как приказ. Когда министр культуры услышал, что сам Образцов похвалил спектакль, нам дали немного денег и мы построили новый театр. Кароль Войтыла тогда уже служил в приходе святого Флориана, но часто к нам заходил, а став епископом, устраивал рождественские встречи — я читала стихи его любимого Норвида.
В католической церкви есть традиция: после Нового года ксендз ходит по домам. Делал это и Войтыла, священник в деревне Неговичи. Перед уходом прихожане, как водится, давали ему деньги для прихода: купить для костела свечи, сделать ремонт... Ксендз брал деньги у более богатых, заходил к бедным и отдавал то, что взял перед этим. Домой возвращался без копейки. В его комнате была только кровать, крест на стене и место для молитвы.
— Когда моя дочь поехала в Рим, — вспоминала бывшая учительница Мария Часка, — то очень волновалась, узнает ли ее Иоанн Павел II, ведь она так похожа на меня. Подруга над ней посмеялась: «Зоська, ты такая глупая! Ну как папа тебя узнает — у него столько знакомых!» Когда папа подошел к ней, она начала говорить: «Отец святый, я...». Папа перебил: «Да, да, знаю, кто ты, потому что ты очень похожа на свою мать» — и подарил ей деревянные четки. Когда на аудиенцию приехала сама г-жа Часка, то долго не решалась подойти к папе, и тогда он сам неожиданно обратился к ней: «Минутку, минутку, кажется, это Марисия из Неговичи. Закончила физику, жила вблизи костела, помню, ничего не забыл».
Написал пьесу о супружеской верности
Крепкая дружба связывала папу римского с газетой «Тыгодник повшехны»: несколько десятилетий ее шеф-редактор Ежи Турович регулярно писал папе письма, рассказывая обо всем, что происходит в редакции. Г-н Турович мог с полным правом и сам претендовать на строчку в истории папства — кажется, он так и остался единственным журналистом, которому понтифик дал интервью.
— Я слышал, что во время войны Кароль Войтыла играл в подпольном театре, его называли лучшим актером, но познакомиться нам довелось только в 1949-м, — делился редактор, — когда, отучившись сначала в Риме (где защитил докторскую по тематике моральной теологии), потом в Париже, он принес нам статью о французских священниках, которые были тесно связаны с рабочими. Никогда до этого не сочинявший (Иоанн Павел II — единственный за всю историю папа, написавший автобиографию «Дар и истина»), он так интересно рассказал об этом явлении, что мы опубликовали материал на первой полосе. Потом он часто заходил в редакцию, и почти в каждом номере выходили его статьи.
В 1958 году в эту же газету Кароль Войтыла принес свои стихи, решившись опубликовать их под псевдонимом Анджей Явиен. Здесь же спустя два года была напечатана его пьеса «Лавка ювелира»... О супружеской верности. Впоследствии переведенная на многие языки и поставленная в театрах разных стран.
— Я только начал работать в редакции еженедельника, — вспоминал журналист Марек Скварницки, — и когда Войтыла в первый раз принес свои стихи, шеф-редактор попросил меня как поэта оценить их. Оценивать было тяжело — они мистические и метафизические одновременно. Одни говорят, что это хорошая поэзия, другие — нет. Однако как только стихи появились в газете, знаменитые польские поэты сразу заинтересовались: кто этот Анджей Явиен? Правда, из простых людей мало кто обращал внимание на незнакомого автора. Все изменилось, когда Войтыла стал папой и вышло его собрание сочинений. Интерес поляков был огромен. Однажды, перед визитом папы в Польшу, режиссер Анджей Вайда попросил меня сделать из стихов Кароля Войтылы сценарий для театра. Я послал его папе, чтобы он ознакомился, но он ответил, что доверяет мне и я вправе делать с его стихами, что хочу. Спектакль имел большой успех.
— В начале 1950-х я служил в маленьком костеле и начал работать в редакции, а так как Войтыла часто бывал у нас, то с этого времени можно говорить о нашей дружбе, — рассказывал не похожий на священника Анджей Бардецки — привлекательный, обходительный и веселый мужчина. — В 1953-м, после смерти Сталина, власти принуждали нашу газету напечатать статью: какой он был великий и гениальный вождь и отец, как нам жалко, ах, конец мира... Мы отказались. После нескольких месяцев борьбы власти газету закрыли. Журналисты остались без средств. И чтобы они хоть как-то могли существовать (многим не на что было купить хлеба), Кароль — тогда настоятель прихода святого Флориана — приносил мне в конверте деньги для них: ежемесячно, в течение трех лет, пока газета не стала выходить вновь. Нет, он не был богатым священником — обычный ксендз, каких много в Кракове и Польше, маленький приход, очень скромная зарплата... Но половину ее он отдавал этим людям.
Заботу ощутил на себе и г-н Скварницки. В 1972 году он лежал в госпитале, а однажды проснулся и увидел возле кровати конверт с письмом, написанным рукой Кароля Войтылы: «Дорогой г-н Марек, я узнал, что вы тяжело заболели. Молюсь за вас. Надеюсь, что вы скоро будете здоровы, мы снова встретимся у меня и поговорим о поэзии».
Не забывал друзей Кароль Войтыла и когда стал Иоанном Павлом II. Достаточно сказать, что в папском дворце в Ватикане был устроен специальный лифт, поднимающийся в частные апартаменты Его святейшества. Это был лифт для друзей.
Носил шорты и темные очки
В начале 1950-х священник Войтыла впервые поехал с университетской молодежью Кракова в горы Бещады — самый дикий район Польши, где не было ни турбазы, ни магазинов. Кароль ездил в светской одежде — приходилось соблюдать конспирацию. Пожалуй, это было самое тяжелое время в истории Польши: люди не доверяли друг другу, писали доносы в милицию на соседей, знакомых. Студенты же в своем кругу сблизились и могли говорить свободно обо всем.
— В 1954 году я впервые поехала на Мазурские озера, — рассказывает Тереза Жичковска. — Был и Войтыла — обычно он брал две недели отпуска. (В 1978-м, за три месяца до избрания на папский престол, Кароль, как обычно, отправился на озера. — Авт.). Тогда почти никто из нас не умел ходить на байдарках, но, научившись, Кароль любил заплыть подальше от берега и помолиться. И с нами проводил богослужения — обычно в лесу, чтобы не увидели чужие, так что фотографий нет, это было опасно. Он был нашим гостем, но, как и мы, играл в футбол и даже однажды повредил ногу, спал со всеми в палатке, накрывая еловые ветки пледом. Правда, у Войтылы был еще матрац, но со временем возникла традиция в последнюю ночь разыгрывать, кому на нем спать. Мы считались: раз, два, три — на меня покажи. На кого указывали, тот и спал на матраце, а Войтыле часто приходилось перебираться на место попроще. В этих походах мы сблизились еще больше, некоторые даже поженились. Я тоже там узнала своего мужа, и после свадьбы мы уехали на три месяца на озера. Это было наше свадебное путешествие, и с нами был священник Кароль Войтыла — в шортах и темных очках.
С каждым годом участников походов становилось все больше, одной кухни уже не хватало — их стало несколько, и каждая считала за честь пригласить ксендза к своему столу. Когда Войтыла стал епископом, ребята шутили: «Ну, конечно, теперь вы не будете есть такую еду. Вы, наверное, любите какую-нибудь курочку, салаты, а у нас все просто — овсяная каша...»
На деле папа был очень непритязательным в еде. В Кракове он любил есть яичницу прямо со сковородки, но когда стал папой, никто из обедавших с ним не мог вспомнить ни одно из блюд, потому что все смотрели только на Его Святейшество. Г-н Скварницки слышал, что он обожает русские пироги и вино «Токай». А Анджей Бардецки признался, что никогда не видел епископа Войтылу, пьющим водку. И даже в самое хорошее итальянское вино папа вседа доливал воду. Как-то Иоанн Павел II пригласил к себе во дворец президента Италии с супругой. Одним из блюд был простой польский суп — с морковкой, капустой, что-то вроде щей. Но он так понравился супруге президента, что она попросила рецепт.
...Корреспондент газеты «Тыгодник повшехны» Ян Счалка, который здорово помог мне в поездке по Польше (спасибо ему огромное), переводя мой вопрос одному из друзей понтифика, сказал: «После встречи с папой в Риме Таня решила сделать материал о польских местах, связанных с Иоанном Павлом II». Он, конечно, слукавил. Решив таким образом облегчить мою участь — с 1978 года, когда Кароля Войтылу избрали папой, польские города и деревни были вдоль и поперек изъезжены журналистами со всего света, а люди, продолжавшие общаться с папой, просто устали от интервью и не считали своим долгом отвечать на вопросы каждого журналиста. Поэтому я искренне благодарна всем, кто согласился со мной встретиться.
Краков — Вадовице — Неговичи — Москва.
