75 лет назад, в 1945 г., в CCCР начались работы по созданию ядерного оружия.
В 1950 году было заявлено о наличии у Советского Союза атомной бомбы. В 1965 г. завершилось создание Ракетных войск стратегического назначения. Ведущую роль в этом сыграл закрытый город Заречный (бывшая Пенза-19), где впервые в мире была налажена серийная сборка стратегических ракет.
Сегодня в России 38 ЗАТО (закрытые административно-территориальные образования). 10 из них, в том числе Заречный, — территория «Росатома», остальные принадлежат Минобороны и «Роскосмосу». Живут в этих моногородах 1,5 млн человек. Заречный — самый компактный: на 22 кв. км проживают 65 тыс. чел. Для сравнения: в ЗАТО Саров — 95 тыс. населения, а территория в 8 раз больше. Город Заречный же можно пройти из конца в конец за полчаса.
Говорят, его начали строить в торфяных болотах Пензенской области по «атомному» проекту Берии. По легенде, в 1960-х здесь намеревались собрать самую большую в мире атомную бомбу. Но не стали, потому что не отыскалось подходящего подъёмного крана.
Неизвестная Россия
ЗАТО окружает граница по типу государственной — с той разницей, что здесь говорят не «граница», а «периметр». Периметр — это барьер, который позволяет обеспечить охрану гостайне и охраняемым объектам. Плюс безопасность людей — та отсечка, которая не позволяет пропускать сюда кого попало. Периметр Заречного с трех сторон граничит с окраинами Пензы, с четвертой — с Пензенским районом. Отсюда до центра Пензы, если без пробок, 15–20 минут езды через мост. Местные шутят: «Есть Москва и Замкадье. Есть Заречный и Заколючье...»
В «Заколючье» другая жизнь — чем-то лучше, чем-то хуже. Но 80% зареченцев не хотят расставаться с «периметром» — они, конечно, не молятся на него, но и не желают раскрывать город всем ветрам. И более того, ещё лет 10 назад были готовы сами платить налог на содержание местной воинской части и кордона вокруг города, если вдруг у государства не окажется на это денег. Сейчас, в связи с выправлением обстановки в стране отношение к «Заколючью» меняется — его реалий уже не так опасаются.
Это можно назвать своего рода социальным заповедником. «В 90-е о стены Заречного разбились волны разрухи, ходившие по стране, — объясняет глава города Олег Климанов. — Здесь не было шоковой терапии и протестов при монетизации льгот. За режимной „колючкой“ уцелел оазис лучшей жизни». С 1990-х вопрос «откроют — не откроют» стоял остро. В 2015-м была предпринята последняя попытка упразднить периметр: по инициативе Минэкономразвития появился проект указа Президента РФ, который ликвидировал ЗАТО Заречный как город. Эта инициатива получила мощный отпор со стороны Росатома и силовых структур. Вопрос закрыли, и сейчас про него мало кто помнит.
«Госграницу» и режим зареченцы воспринимают как что-то неизбежно-обыденное, вроде постов ДПС на дороге. В народе про город говорят «колючка» или «зона». «Где живёшь?» — «В зоне». Без оттенка блатной романтики: «зона» — значит просто особое место. Говорят не «КПП», а «проходная», как на заводе. По пустырям вдоль периметра стоят заборы гаражных кооперативов — «китайская стена». Если кто-то нарушит границу, о проиcшествии сообщают по местному радио-ТВ. Жители звонят на заставы — всем городом «ловят шпиона». Как-то позвонила пожилая женщина: «Тут неместный мужчина поселился». Оказалось, залётный мужик приехал на похороны к родственникам, да так и остался жить у знакомой.
Атмосфера санатория
Я миную КПП вместе со всеми. Очереди на пропускном пункте нет: она бывает только при введении особого режима. Часовой-росгвардеец уносит и затем возвращает мой паспорт. Прохожу на улицы и оглядываюсь уже внутри «зоны»: тут та же Россия и в то же время не совсем та.
С виду — обычный город, но со своей особой атмосферой. «Периметр» даёт жителям ощущение безопасности: криминал здесь есть, но уровень его ниже — Заречный занимает по этому показателю одно из последних мест по области. На окнах первых этажей нет решёток, а гаражи строят без расчёта на взлом: стены — полкирпича и доски. Любое преступление тут — ЧП городского масштаба. В Заречном нет заказных убийств, оргпреступности, коррупции, рейдерских захватов и чёрного передела собственности. Нет братков, бомжей, обкурившихся наркоманов и опустившихся алкашей. В год один угон, и то «покататься и бросить». Ещё не так уж давно ключи от квартир дети и родители по традиции оставляли у входных дверей под ковриками. Вечером на улицах тихо, как в санатории. Город иногда так неофициально и называют — санаторий. Люди подчёркивают: «Для меня важно, что я могу отпустить ребёнка гулять допоздна и буду уверен, что его никто не тронет...» Торговые точки не оккупированы приезжими, нет и мигрантов из южных республик на неквалифицированных работах. Мигрантов нет вообще — никаких. Только свои.
Другая примета — в городе не развита инфраструктура развлечений. Только в позапрошлом году появился многозальный кинотеатр современного формата, и тот особым спросом не пользуется. Нет ресторанов и крупных ТЦ, лишь небольшие кафе, и те редки. «Людям легче выехать в Пензу, развлечься там от души, вернуться домой и здесь в спокойной обстановке, в окружении вековых сосен жить без шума и гама, — объясняет Климанов. — Зато зареченцы сами занимаются благоустройством своих дворов — землю, саженцы, цветы им дают городские власти».
Ещё обычай — демонстрация на День города. Половина жителей с транспарантами, детьми и воздушными шарами идёт по площади — другая половина смотрит. Сообща проводят выпускные вечера: родители с детьми-учениками, взявшись за руки, по очереди переходят через площадь, а мэр в микрофон называет их по имени и благодарит: «Спасибо за сына» (или за дочь). Всем городом провожают призывников в армию. Проводят субботники: семьями выезжают в парки и скверы, выносят казаны с пловом, шашлыки и под музыку убирают аллеи.
А ещё жители запросто могут позвонить главе города. Как-то бабуля долго мокла под дождём на остановке, не выдержала и достала из сумки мобильник, который подарил ей внук: «Безобразие! Полчаса жду автобуса!». «Я присутствую во всех соцсетях, потому многие обращаются прямо в личке со своими проблемами, — рассказывает мэр. — Номер моего сотового знают почти все жители. Вот, смотрите (показывает сообщения у себя в телефоне): мама ребёнка просит установить ограждение у школы, жильцы пишут по поводу асфальтирования тротуара и отключения воды. И я реагирую — хотя, честно сказать, не сторонник ручного управления».
Зареченцы говорят: «На воле — огрубевшие нравы, а у нас слишком нежная кожа», «Если „колючку“ снимут, мы окажемся, как гимназистка в компании шпаны». Шпана в этой метафоре — не Россия, а пена эпохи, которая всегда оставалась за периметром... Поэтому, поневоле задумаешься: опустить ли ЗАТО до всей страны, или, наоборот, всю страну подтянуть к жизненному уровню «заречных»? Пол-России «колючкой» не окружишь.
«Прелести» режима
Ещё одно местное понятие — «режим» со своей спецификой. Здесь он так же неизменен и влияет на жизнь, как восход и заход солнца: например, проходя мимо детской игровой площадки, можно слышать, как первоклашки обмениваются шутками-страшилками по поводу «нарушений режима». И это — не о режиме дня.
Суть режима ЗАТО в том, что люди, которые не имеют к городу прямого отношения, не могут переступить его границ. Чтобы попасть «на территорию» или выйти с неё, жители должны предъявлять пропуск, а «чужие», приехавшие по временному пропуску, здесь всегда на виду. Друзья и родственники, живущие «с той стороны», не могут приехать к зареченцам просто так: оформлять документы на проход за периметр надо месяц, а то и больше. Мне, например, временный пропуск делали месяца два. Раньше приехать в гости сюда могли только близкие родственники — и то раз в 5 лет. Потом квоту на «разы» отменили. Был случай, когда женщина решила выйти замуж на стороне и просила местные власти: «Разрешите мужу жить в Заречном». Компетентные органы проверили его и сказали: «Он же судим по конкретным статьям. Нельзя».
Есть и другие прелести жизни взаперти. К примеру — ограничение на выезд, которое, впрочем, актуально только для тех, кто имеет допуски к секретным сведениям. До начала 90-х для зареченцев действовали жёсткие правила неразглашения гостайны: на воле нельзя было говорить, откуда ты, даже если без паспорта в отпуске остановит милиция. «Отвечайте, что из самой Пензы», — инструктировали отъезжающих. И часто мирные люди попадали в нелепейшие ситуации, сами оказываясь в роли шпионов... Основания для бдительности серьёзные. Один из сотрудников спецслужб определил их так: «Если пять секретоносителей уедут отсюда и соберутся вместе, они смогут собрать самопальный ядерный заряд в гараже. И если падёт защита, к которой многие тут привыкли с рождения, мозги создателей ядерного щита потекут в Лос-Аламос» (гигантское ЗАТО в США).
«Статус ЗАТО — это не так просто, — говорит Климанов. — По закону мы ограничены в правах: режим, возможность вести полноценную предпринимательскую деятельность, выезжать за границу и т. д. Эти запреты государство компенсирует нам в финансовом плане. 40% городского бюджета — федеральные дотации, которые идут на поддержку социальной и инженерной инфраструктуры. Поэтому по сравнению с тем, что нас окружает, социалка и бытовые условия здесь зачастую значительно лучше». К слову, Заречный — единственный из ЗАТО, где население растет (в других оно уменьшается). Хотя, это происходит не из-за естественной прибыли, а за счет миграции — кто- то устраивается на работу, кто-то перевозит родственников.
Сквозь ещё один КПП прохожу на территорию градообразующего предприятия «Старт» — стержня, на котором держится жизнь Заречного. Сейчас это федеральный научно-производственный центр, который входит в состав ядерного оружейного комплекса «Росатома». «Здесь выпускают высокотехнологичную продукцию, которая используется в сфере обеспечения национальной безопасности страны, для нужд атомной энергетики, предприятий ТЭК и других промышленных объектов, — уточняет гендиректор предприятия Сергей Байдаров. — В состав объединения входит НИКИРЭТ — одно из ведущих предприятий России, специализирующееся на разработке и изготовлении технических средств охраны. С помощью ТСО его производства охраняли сочинскую Олимпиаду: система допуска, через которую там прошли 20 млн человек, была сделана в Заречном. Объекты ЧМ-2018 по футболу и прочих крупнейших спортивных мероприятий тоже оборудовали системами контроля и управления доступом, которые были разработаны, сделаны, смонтированы и обслуживались сотрудниками завода». Кроме того, на «Старте» изготавливают копирующие манипуляторы и многое другое оборудование в интересах атомной отрасли.
Сегодня на заводе работают 6 тыс. человек — треть населения города, занятого в производственном секторе. Зарплата в среднем 41 тыс. рублей — выше средней по промышленности в Пензе. Текучки почти нет: кандидатов на трудоустройство хватает, но берут только высоко¬квалифицированных специалистов. Несколько сот работников — жители Пензы. «Условия в Заречном привлекают, — комментирует Байдаров, — многие хотели бы остаться здесь».
Однако город не может обеспечить работой не только всех желающих из-за периметра, но и зачастую собственных жителей. Выручает близость Пензы: там трудится немало зареченцев. Это обуславливает маятниковую миграцию утром и вечером: когда местные жители ездят на работу в Пензу и, наоборот, пензенцы — в ЗАТО. Ежедневно туда-сюда перемещаются 6–8 тыс. человек.
Но вскоре ситуация может измениться: в 2018 г. ряду районов Заречного был присвоен статус территорий опережающего социально-экономического развития (cегодня в ТОСЭР города уже три резидента). Цель — привлечь инвесторов, которые создавали бы там гражданские наукоёмкие производства с высоко оплачиваемыми рабочими местами.
Это поспособствует притоку квалифицированных специалистов, появлению новых бизнесов и тому, что Заречный перестанет быть моногородом. Если, конечно, позволит международная обстановка в «Заколючье».
