В 2018 году совладелец «Росевробанка», венчурный инвестор, партнёр Goldman Sachs в проекте Malltech Сергей Гришин сделал несколько спорных и громких заявлений, касающихся его развода с женой. Предприниматель пояснил сегодня, что его действия были продиктованы стрессом, в котором он находился. Также он оценил и другие события того периода в интервью АиФ.ru
— Вы в последнее время дали немало интервью. Скажите, каково это — вести непубличный образ жизни, а потом в одночасье оказаться в центре сразу нескольких скандалов и повышенного внимания со стороны СМИ?
— Честно говоря, я бы с большим облегчением вычеркнул 2018 год из жизни, будь такая возможность. Но, раз это невозможно, а полностью забыть этот год мне не дают в судах и массмедиа, я поясню свою позицию. Прежде всего это нужно, чтобы и журналисты, и их аудитория поняли, что я трезвомыслящий человек, а моё поведение — результат огромного стресса. Если бы мне кто-то сказал, что я буду обсуждать свой брак, сообщать интимные подробности и опровергать свои видео- и аудиосообщения из частной переписки, я бы никогда не поверил. Я cделал немало ошибок, которые могли стать роковыми тогда и портят мою жизнь сегодня. Но я не хочу, чтобы люди думали, будто вся моя жизнь — одна сплошная ошибка.
— Вы прежде замечали за собой подобные проявления стресса?
— Никогда. Я 30 лет в бизнесе, был до этого трижды женат и всегда берёг семейную жизнь от внешнего мира, разводился, но всегда без скандалов: мы договаривались, и каждый шёл своей дорогой. Но тут случай особый: я впустил в свою жизнь человека, поверил и несколько лет пытался построить семью. Но оказалось, что семьи как таковой и не было, отсюда и стресс. Предательство запустило этот процесс, а желание быстро разобраться с этим всё только усугубило.
— Вы раньше сталкивались с предательством?
— С таким — точно нет. Это довольно неприятное ощущение. И чем дальше в лес, тем больше дров: стресс становится острее, переходит в безрассудство и приводит к опасным срывам. В конце года в СМИ я предстал как заказчик уголовных дел и покушений, расхититель государственных денег, что тоже сказывалось на здоровье.
— То есть внезапная популярность разделила вашу жизнь на до и после?
— Это точно. Я занимался бизнесом и никогда не стремился попасть в телевизор или на страницы газет, но теперь мне приходится думать ещё и об этом.
— Вы почти во всех интервью признаётесь, что большую часть 2018 года не отдавали себе отчёт в своих действиях, и объясняете это затяжным состоянием аффекта.
— Для состояния аффекта характерны гипервозбуждение и потеря контроля над собой. Те же признаки наблюдались у меня: это не только собственные ощущения, но и оценка специалистов. Наказание я уже получил: бессонные ночи, постоянные нервы и проблемы со здоровьем. В недалёком будущем ещё предстоит разговор с моей дочерью. Сейчас ей 11 лет, она, кстати, гостит у меня, но со временем точно спросит: «Папа, а что это было?» Вот насчёт этого я переживаю больше всего, а все эти суды — всего лишь посланные испытания. Вся эта история и то, что она стала публичной, — большая личная трагедия. Мне очень неприятно обо всём этом говорить, потому что меня представили человеком, которого хочется ненавидеть.
— Сложно поверить, что человек вашего статуса вдруг из-за любви и сложной семейной ситуации может так просто потерять голову.
— Я и сам бы не поверил. Оказывается, такое возможно. Но, в конце концов, жизнь на этом не заканчивается. И я всё же надеюсь на справедливость суда и порядочность журналистов, открыт перед вами, готов о себе рассказать всё, пусть даже не самые приятные вещи. Может быть, со временем стану интересен только как бизнесмен и инвестор, а не как скандалист и «муж-тиран», решивший свести счёты с бывшей женой.
— Вы пытались доказать, что ваш брак был фиктивным, однако суд вам отказал в удовлетворении иска. Как вы отнеслись к такому решению?
— Я не специалист в области семейного права, никогда с подобным не сталкивался, но в моём иске не было никаких злоупотреблений правом: Семейный кодекс допускает отмену брака, если он заключался без цели создания семьи. Я предполагаю, что такой цели у Ани не было и быть не могло в силу её предпочтений. Однако результат был следующим: суд постановил, что сам брак был заключён добровольно, а значит, всё законно. Будем обжаловать. В американском суде, кстати, работа построена иначе: судья внимательно изучает доказательства, допрашивает свидетелей, задаёт массу уточняющих вопросов. В общем, пытается установить истину. Это добавляет оптимизма, хотя и требует снова и снова переступать через себя и выворачивать наизнанку нашу совместную жизнь. Приходится говорить даже об интимной стороне вопроса, а для меня эта тема табуированная, я далеко не со всеми друзьями этим делюсь. Я ничего не требую, всеми вопросами занимаются адвокаты. Просто хочется справедливости. Я за своё состояние уже пострадал, но меня продолжают делать монстром, и это мне не может нравиться.
— То есть вы ожидаете новых информационных атак на вас?
— После пережитого я, мне кажется, готов ко всему. На самом деле в этом мало приятного, но ничего, я уже свыкся. Тем более что за свои ошибки надо отвечать. Я готов.
— Анну Федосееву уже представляют как жертву домашнего насилия. Как вы к этому относитесь?
— Я не специалист, но в моём понимании жертвами домашнего насилия считаются женщины, систематически подвергавшиеся физическому и моральному давлению со стороны мужей. Аня с самого начала наших отношений жила как в кино: ходила в дорогие бутики, снимала клипы, путешествовала. Я создавал все условия для счастливой жизни, ни в чём ей не отказывал. Я закрывал глаза даже на то, что она совсем не уделяла времени семье. Но после того, как я узнал о второй стороне Ани, стало понятно, что она в принципе не может дать то, что нужно любому мужчине. Вероятно, меня рассматривали скорее как спонсора для её фильмов, с которыми она планировала покорять Голливуд. И вот после того, как я узнал про это, между нами произошёл конфликт. Когда двое на взводе, выяснение отношений может привести и к такому. Но на этом всё и закончилось. Ни до того дня, ни после я против Ани не сделал ничего из того, что выходило бы за рамки закона. А все мои сообщения, позже обнародованные, были лишь словами. Впрочем, и за них мне неудобно.
— Но вы направили заявление в МВД с требованием привлечь Федосееву к уголовной ответственности.
— Да, заявление было. Про своё состояние повторяться не хочу, но как и где именно было подписано заявление, я не помню. Этим занимались адвокаты. Но я от этого не отказываюсь: я считал и продолжаю считать, что в отношении меня был совершён обман.
