В степи ветрено. Из-за этого ветряки, стоящие вдоль трассы, крутятся с какой-то бешеной скоростью — они похожи на ожившие мельницы, которых так и не смог победить Дон Кихот. Из-за сильного ветра машину каждый раз кидает вбок, когда по встречке мимо нас проносится фура — девушке-водителю приходится каждый раз ловить ее рулем, чтобы удержать на полосе. Но шины шуршат по новому асфальту почти бесшумно: трасса из Мариуполя на Мелитополь-Геническ и далее на Крым сделана изумительно. Сбоку мелькает и остается позади нас стела «Донецкая Народная Республика». Все — мы на Запорожской земле.
Кайнары из дома
Я еду в машине вместе с Ряной — девушкой-волонтером из Астрахани, которая раз в месяц (иногда реже, иногда — чаще) привозит на фронт гуманитарку для бойцов. Ее легковушка под потолок забита пакетами, сумками, коробками. Из одной коробки (она лежит наверху, временами касаясь моей головы) невозможно вкусно пахнет выпечкой!
«Там кайнары — казахские беляши с мясом, которые делают у нас в Астрахани, — улыбается Ряна. — Их испекла девушка Алена — велела раздать каждому, кого увижу. Помногу не получится, но хотя бы по одному-два на человека. Ребятам еда из дома — в радость».
По пути до прифронтового Токмака у нас несколько остановок — то возле блокпоста, то на заброшенной заправке, то прямо на обочине. Бойцы из разных частей, с которыми Ряна заранее списывается и созванивается по дороге, подъезжают, радостно обнимают ее и забирают тюки с гуманитаркой для подразделения (кому рации, кому масксети), а также посылки из дома. Ну и конечно, те самые кайнары. После второй или третьей остановки Ряна вдруг спохватывается: ее же просили записать слова благодарности!
— Вить, наговорите для Алены про булочки — она очень просила! А то скажет, что я сама все съела! — шлет она аудио бойцу, с которым только что виделись. Через пару минут телефон пиликает ответным сообщением. Ряна включает на громкую.
— Мы не поняли, а где мясо? — «возмущается» боец. — Шучу, конечно! Алене огромное спасибо! Даже если бы это были пустые коробки, мы все равно были бы рады: они же из дома!
Люблю и жду
Среди тюков и коробок два больших пакета — с игрушками. Алена везет их для 7-летнего Ростислава. Семья мальчика жила в Нестерянке — деревне, стоящей на линии фронта. Больше года они прожили в подвале, спасаясь от обстрелов. Но вечно сидеть под землей не будешь. В один из дней отец Ростика Александр находился на первом этаже дома — пыталcя хоть немного подлатать порушенный обстрелами дом. Прилет, случившийся в тот момент, стал роковым: мужчина погиб.
«Мальчику пришлось тогда хоронить отца, — рассказывает Ряна. — Потом ребята все-таки вывезли их с бабушкой в Токмак. Администрация помогла — выделила им дом, „Народный фронт“ помог приобрести стиральную машину, вещи. Сейчас ребенок очень замкнутый. Он ходит в школу, но не общается почти ни с кем: он боится людей, боится прилетов».
Девушка-волонтер взяла шефство над мальчиком и его бабушкой — помогала им с переездом, собирала Ростика в сентябре в школу, каждый раз привозит ему подарки. О том, что мы едем, женщина сообщила бабушке мальчика еще накануне — в ответ он прислал сообщение: «Ряна, я тебя люблю и жду».
Стучимся в калитку. «Ростик, Ряна к тебе приехала!» — кричит бабушка. Мальчик, сломя голову, бежит по дорожке. Останавливается лишь на секунду — вежливо протягивает мне руку. Потом подходит к Ряне и утыкается в нее. И долго-долго не отпускает.
«Бабуля, не плачь — папа сердился бы»
Кто из детей не любит сладкое? Поэтому, конечно, среди наших подарков — конфеты и торт. Пока заносим их на кухню, бабушка Ростика Надежда Александровна уже хлопочет — ставит чай. На столе — книга: оказывается, она — книголюб! «Дюже люблю читать, — признается она. — В Нестерянке у меня больше 3000 книг было. Что смогла — трошки забрала». Спрашиваю, что она любит читать. «Раньше фантастику очень любила — от Герберта Уэллса прямо „фигела“. А сейчас расслабляющее: детективы, про любовь», — отвечает женщина.
За несколько дней до визита Ряна предупреждала меня, что бабушка была не очень настроена на общение с прессой. Но потом согласилась. Я не решаюсь расспрашивать ее про трагедию, но женщине, видимо, нужно выговориться, и она сама начинает рассказ. О своей семье, которую, как и многие другие семьи, война разделила (она здесь, муж — на украинской стороне). Про Ростика, который с детства рос наполовину сиротой: мать бросила их с отцом, когда он был еще маленький, и Александр растил его один. О том, как они (и еще два десятка семей) жили на линии фронта, не желая покидать свои хозяйства. И как ее дом, в котором не было никаких военных, ВСУ методично разносили снарядами.
«Первый раз прилетело где-то в августе, потом второй раз за месяц, а 1 сентября дом вообще разбомбило — уже не подлежит житью. А Саньку убило 25 февраля», — вспоминает Надежда Александровна. По ее словам, ее сына похоронили соседи — прямо в палисаднике дома (везти на кладбище было слишком опасно). Во время похорон бабушка не выпустила Ростика из подвала. Но он, конечно, все видел — и последствия прилета, и фотографию только что погибшего отца, и его могилу.
Была легко ранена и сама баба Надя («зацепило трошки — очки разбило, голова была в осколках — но це не страшно!»). Также ранило соседей — мужчину с женщиной: их сразу увезли из Нестерянки в город, в больницу. Наши военные хотели забрать и Ростика с бабушкой, но та каждый раз отказывалась: «Я от Саньки никуда». Но однажды Ростика сильно покусала собака — почти оторвала ухо, и пришлось ехать в город пришивать. В их отсутствие был еще один прилет, и, когда они вернулись, увидели, что от дома ничего не осталось. «Ни хозяйства, ни сараев, ни баньки, — рассказывает Надежда Александровна. — Где в подвале жили — один верх остался, все остальное разбомблено. Собака у нас была большая, ротвейлер Тая — ее тоже... И нас сразу привезли обратно в город».
Из вещей мало что успели забрать — одежду Ростику купили потом лечившие его медики. Семья сперва ютилась то там, то здесь, но затем администрация Токмака выделила им небольшой частный дом. «Ну мы рады, — говорит баба Надя. — Туалет, ванна, огородик — все есть. До школы 10 минут. Паек получаем раз в месяц. Все хорошо. Но все равно скучаем по Нестерянке».
С момента гибели сына Александра прошло уже больше года, но видно, что эта рана у Надежды Александровны не заживает. В спальне две фотографии: на одной он еще маленький, вместе с сестрой, на другой — уже взрослый. «Ленточку черную не цепляю — он для нас всегда живой! — говорит баба Надя. — Ростик папу тоже часто вспоминает. Я как начну плакать, он говорит: „Бабуля, не плачь — папа сердился бы“. Прибежит, обнимет, поцелует: „Бабуля, я тебя люблю!“ На дню раз 10-15 может подбежать. Я ему всегда скажу: „Ростик, самая тяжелая дорога — до сына. Теперь она у нас с тобой — одна на двоих“».
За Украину и за Россию
Осенью Ростик пошел в первый класс, осваивает грамоту и прописи. Правда, ни с кем из школьных товарищей пока не подружился, но зато у него появился друг — сосед Егор. Ростику не терпится похвастаться перед ним новыми игрушками, и, пока мы беседуем с бабой Надей, он с Ряной и еще одной девушкой-волонтером распаковывают коробки и пакеты с игрушками, которые ему прислали жители Астрахани (больше всех собрала девушка Зульфира).
Среди других — коробка с военной игрой «Битва у реки». «У Егора такая есть», — говорит Ростик. «Теперь и у тебя будет, — говорит Ряна. — Вот тут танки, солдатики, будешь выставлять позиции — держать линию фронта».
— Я ему объясняю: бабушка из России, папа — с Украины, вот за кого воевать? — подключается к разговору Надежда Александровна.
— За Украину и за Россию, — отвечает, не задумываясь, Ростик.
— Он хочет, чтобы был мир во всем мире, — резюмирует Ряна. — Это же дети!
— Все так хотят, — вздыхает баба Надя.
Несмотря на чисто украинские словечки в ее речи (жила на Украине с 1980-го года), сама она — родом из России: родилась и выросла в Камбарке (Удмуртия). Ее дочь, зять и внуки живут в Санкт-Петербурге, и еще куча родни раскидана по всей России. «В Екатеринбурге, Миассе, Ижевске, Нефтекамске, — перечисляет Надежда Александровна. — Всем большой привет! Я вас всех помню, люблю, целую и обнимаю! Даст бог — встретимся: и наговоримся, и наплачемся, и все будет у нас хорошо!».
