Подвиг ожидания. О чём говорят и как живут матери мобилизованных сыновей

Два с половиной года на фронте сражаются наши мобилизованные. И два с половиной года их ждут, о них молятся и помогают им, отправляя гуманитарные грузы, их матери. 

Осенью 2022-го в пресс-центре «АиФ» был вечер военной поэзии, и поэт Влад Маленко, ставший нашим гостем, рассказал, что накануне ему позвонила Любовь Васильевна Родионова, мать того самого Жени Родионова — солдата, которого в первую чеченскую боевики зверски замучили за то, что отказался снять крестик. И посетовала: мол, много говорят о бойцах, но молчат о ждущих их женщинах. «Пользуясь вашей трибуной, — сказал Маленко, — я хотел бы низко поклониться их подвигу — подвигу ожидания. Потому что ожидание матери равно атаке солдата».

Я была благодарна Владу за эти слова, но ещё не осознавала, что мне предстоит. 

Ожидание

Тогда всё только начиналось: наши мобилизованные сыновья прошли подготовку на полигонах в Подмосковье и отбыли в зону СВО. И вот минуло почти два с половиной года. Что такое ждать, знаем теперь очень хорошо — и я, и другие матери. И слышали от вышедших из тяжёлых передряг сыновей: «Мам, я там чувствовал, что это ты меня уберегла...»

«Позвонил из Кремля». Мама рассказала о герое, которому Путин вручил награду Подробнее

«Как я хочу спокойно просыпаться и не хватать судорожно телефон, проверяя, на связи он или нет! Не изучать каждый день карту в надежде увидеть на ней продвижение на нашем направлении. Не переваривать по утрам и вечерам эту массу информации из телеграм-каналов. Скажи, наступит ли когда-то такое время?» — говорит мне Валерия, мама сослуживца сына. Такое время наступает у нас, когда сыновья приходят в отпуск, и длится оно две недели. В отпуске наши бывали по два раза, кто-то недавно пришёл в третий.

По прошествии двух лет мамы почувствовали, что ресурс у организма не бесконечный. У одной обнаружилась аллергия на фоне иммунного сбоя — теперь живёт без цитрусовых и всего красного и жёлтого. У другой проблемы с суставами, уже лежала в больнице, но сыну об этом не говорит. У третьей сердце пошаливает. Бессонница и тревожность — у всех. Но все из нашей неформальной группы работают, а помимо работы ищут средства на дроны и РЭБы, детекторы и рации, генераторы и пауэрбанки, спальники и влажные салфетки. Добавляют свои деньги. Собирают, отвозят, обязательно вкладывая в эти грузы баулы с едой, чтобы ребята поели вкусненького. А ещё ездим в храмы. Иконы уже определённые. Свечи ставим не только за своего, но и за всех его сослуживцев — поимённо или по позывным. У Валерии помимо сына воюет брат. За него я тоже ставлю. У Ольги воевал муж, но погиб...

Реальные дела. Семьям участников СВО помогают женские клубы Подробнее

О деньжищах

В конце лета, собирая очередной гуманитарный груз, переписываюсь с командиром роты сына. С самим сыном связи нет уже недели две. И вот, ответив на мои вопросы, он пишет: «Купите сыну вещи. У него всё сгорело». 

Делаю глубокий выдох. Вот ведь как бывает на фронте. Сын там, где значительно опаснее, а я невольно думаю: «Хорошо, что он там». 

Начинаю закупать всё, вплоть до зубной щётки. Дело не новое — примерно за полгода до этого уже покупали всё с нуля. Тогда дело подходило к весне — демисезонную форму, выпуск которой на второй год СВО наладило отечественное предприятие, легко приобрела у «неофициалов» за 22 тысячи рублей. 

Теперь же всё случилось в то самое время, когда весенний завоз был распродан, а осенний ещё не пошёл. Ходового 50-го размера уже не было — пришлось обращаться в официальный магазин. Там — 45 тысяч, «но есть обновлённая версия с ИК-ремиссией» (невидимостью в инфракрасном диапазоне) — 48,8 тысячи. Ну, что ж, тогда уж пусть с ИК-ремиссией. Хорошо, что в этот раз не надо покупать рюкзак и обувь. Получается серьёзная экономия — порядка 40 тысяч. Да и не зима пока что. 

Умерла спустя 40 дней. Мама бойца СВО не пережила потерю сына Подробнее

В прошлый раз нужны были и бушлат, и термобельё. Да и всякие прибамбасики, необходимые для их работы (сейчас они у него с собой). Тогда покупала всё срочно, не считая трат. Но банк за меня их посчитал и сообщил, сколько денег израсходовано за месяц. Оказалось, что на бойца ушло 320 тысяч рублей. В этот раз всё скромнее, в 70 тысяч можно уложиться...

Но тут следующее сообщение: «И броник новый ему нужен». — «Без плит?» — «Без». Нужен так нужен. Ещё 60 тысяч. Кто там говорит, что ребята большие деньжищи получают?

Вообще, всё, что может быть использовано на фронте, стоит очень прилично. Не так давно собирали очередной гуманитарный груз. Сын прислал ссылку — нужно купить налобный фонарь. Так вот фонарь этот стоит 23 тысячи. 

Звонит мне Валерия: «Как сборы идут?» Рассказываю, что заказала фонарь, а она взрывается эмоциями: «Ты с ума сошла? За фонарь — 23 тысячи? Они там, может, первую попавшуюся ссылку находят. Такой же фонарь, наверное, можно и за 3 тысячи найти!» 

«Нет, — говорю, — я знаю своего сына. Он первую попавшуюся не пришлёт». Но на всякий случай аккуратно спрашиваю, уверен ли, что нужен именно такой фонарь. Оказывается, этот держит заряд несколько суток и его можно направить под ноги так, что дрон сверху не заметит.

«Все родные». Пенсионеры из сибирского села плетут сети для бойцов СВО Подробнее

Звонит Ольга — рассказываю ей эту историю. Она смеётся: «Я такой фонарь в прошлую отправку уже купила!» И вновь объявляется Лера — хохочет: «Ну, что я тебе скажу... Заказала сейчас своему такой же фонарь!» 

Без мужских рук

Наступила весна. Значит, скоро нам нужно переобувать машины. У Леры колёса хранятся на балконе. По осени у неё гостили подруга с мужем, и тот перед отъездом спустил их и погрузил. Потом, когда она съездила в шиномонтаж, встала проблема затащить летнюю резину на балкон. Сначала она просто останавливала проходящих во дворе мужчин и просила помочь — один оказался болезным, другой торопился, третий не сможет поднять такую тяжесть. 

«Я же не за бесплатно прошу!» — недоумевала она. А потом заказала на дом еду с тем, чтобы курьеру предложить подработать. Тот еду принёс, но колёса таскать тоже отказался. Так и ездила с ними почти пару месяцев, пока не приехал друг сына и не помог.

У Натальи осталась недостроенной дача. Всем занимался сын. Когда он ушёл, она долго думала: оставить как есть и дожидаться его возвращения или достраивать самой? Но кто знает, когда он вернётся. И впряглась, хотя не знала, как выглядит крестовая отвёртка и что пассатижи — это плоскогубцы. За два лета освоила много премудростей, закупала стройматериалы, контролировала строителей. 

В память о сыне. Мать погибшего участника СВО отправляет супы на передовую Подробнее

«Остались мелочи, — говорит. — Их доделают по весне. А сын вернётся — будет на даче отдыхать, а не работать».

У Ирины есть муж, он строитель. И в этом плане всё в порядке. Она даже Наталью упрекает, что сразу не рассказала про дачу, — он бы помог. А та отвечает, что всё уже позади и когда-нибудь все соберёмся на её даче и вместе будем праздновать победу.