Зрителям покажут рыцарские бои, лабораторию средневековых алхимиков, верфь эпохи викингов, пригласят на бал XVIII века и дадут поиграть в компьютерные игры девяностых. Всего в городе будет действовать 40 площадок.
Создатель фестиваля Алексей Овчаренко рассказал АиФ.ru, как исторический фестиваль изменит жизнь города, почему англичан интересует Крымская война и как на жизнь реконструкторов повлияла «Игра престолов».
Людмила Алексеева, АиФ.ru: Алексей, давайте представим, что я иду на фестиваль впервые, в реконструкции — «чайник», но интерес есть. С чего мне начать?
Алексей Овчаренко: Самый простой способ — приехать на Манежную площадь. Там будет площадка, которая называется «Оглавление». На ней в мини-формате будут представлены все площадки фестиваля. Вы за час сможете посмотреть все и понять, что больше интересно. Базовая информация будет содержаться в приложении фестиваля. В этом году мы попросили самих реконструкторов быть гидами по фестивалю, потому что экскурсоводы часто не совсем понимают специфику. Так что на каждой площадке вы найдете гида, который расскажет о ней.
— Почему в этом году вы так расширили географию фестиваля? Был спрос?
— Потому что раньше мы в большей степени реализовывали свои собственные идеи, но потом стало понятно, что есть другой путь. Мы придумали систему приема идей через интернет, поступило очень много заявок. Когда мы отобрали лучшие, оказалось, что их такое количество, что можно расширяться. География расширилась, увеличилась плотность. В этом году на бульваре будет в полтора раза плотнее, чем в прошлом. Это будет непрерывное кольцо истории! Все кольцо — фестиваль. Мне тем и нравятся бульвары, что можешь пройти все кольцо, можешь — отдельные площадки, а можешь обойти бульвар и идти по своим делам.
Еще мы начали работать с музеями. В прошлом году на нас вышел музей «Пресня», там мы сделали выставку «Эклектика революции» с военной модой, как она менялась после революции и в двадцатые годы прошлого века. У музея выросла посещаемость в 40, что ли, раз. Слушок, что называется, прошел, и сейчас у нас уже порядка 5-6 партнеров, в том числе Исторический музей, Музей Победы на Поклонной горе, «Пресня», Музей Востока. У этих площадок свои плюсы: они закрытые, и можно туда привезти особо ценные костюмы, экспозиции, коллекционеры проще отдают вещи туда, чем на уличные площадки. Мы ценим это партнерство.
Также будут площадки в районах: на Профсоюзной, например, или в Косине.
— Не боитесь, что трафик вне центра будет небольшим?
— Я понимаю, что нужно растягивать интерес в районы. Я рассматриваю эти площадки как амбассадоров фестиваля. Вот мама с ребенком — традиционно гуляет у себя во дворе в парке, попадает сюда, а потом выбирается и в центр. Это работает и в обратную сторону: человек, который привык отдыхать в центре, понимает, что такие же вещи происходят и в его районе. Площадки не конкурируют, ядром остается Бульварное кольцо. Надеюсь, мы дополним его и историческим транспортом.
— Что это будет за транспорт? Колесницы?
— Колесницы — это сложно, но можно организовать автомобили советской эпохи или конки, что-то такое. Выделить под это полосу. Еще ведь есть Москва-река — корабли! В этом году такого не будет, но в будущем мы надеемся преодолеть предубеждение, что река остается достаточно выключенным пространством. Хочется совершить культурную интервенцию! Это дело не одного дня, мы работаем над этим, но очень много игроков, с которыми надо все согласовывать.
— Какими проектами этого года вы гордитесь?
— Сотрудничеством с музеями. Это первое. А второе — мы стараемся поддерживать органические вещи: если что-то само прорастает, имеет потенциал, мы именно это поддерживаем. Так и случилось с тремя эпохами, которые в этом году сделали просто с нуля. Самая яркая из них будет на Тверском бульваре: Османская империя. Ее создатели серьезно подошли к реконструкции турецких костюмов XV-XVII веков. Ребята ездили в Стамбул, общались с исследователями, привезли кучу вещей с развалов местных рынков. Наша костюмерная мастерская шила костюмы той эпохи.
— Кто ваша публика?
— Есть наши «старички». Это те, кто ходил на фестиваль, еще когда он был в Коломенском. Для них мы в этом году делаем фестиваль и там. С 12 по 16 число можно прийти в парк и насладиться старым добрым форматом, когда в парке собираются много людей и смотрят на реконструкцию интересного исторического события. Вторая часть — те, кто попал на бульвары в 2017-2018 годах и стал фанатом этого формата. Это и москвичи, и туристы. Нам много пишет приезжих, спрашивают про гостиницы и прочие тонкости. Мы думаем, что нам уже нужен официальный туристический партнер, потому что наш кол-центр сейчас практически туристический.
— Много ли приезжает людей из-за границы? В Европе крупные фестивали привлекают огромный поток туристов. Как у нас?
— С иностранцами тенденция интересная. Многие едут как участники, но берут с собой еще родных, они уже едут как туристы. В этом году ожидаем участников из 20 стран. Раньше у иностранных гостей были проблемы с ввозом, например, реплик оружия, но сейчас они уже решены. Москва — не сложный город для туристов, особенно после чемпионата мира по футболу. Самое сложное — это виза.
Думаю, если бы не визовые барьеры, приезжали бы тысячи. Для европейцев виза — это достаточно непонятная вещь: заполнять 20 страниц анкеты, идти куда-то. Некоторые не помнят, где хранится их паспорт, долго ищут его. Но есть и хорошие новости: если человек приехал, то, хлебнув русского гостеприимства по полной, он, как правило, потом обязательно возвращается.
— Какая эпоха больше интересует иностранцев?
— Есть традиционно сильные эпохи: Средневековье, Древняя Русь, так называемая эпоха викингов (X-XI век), наполеоновские войны. Потому что это увлекательно и интересно. Многие ездят на Крымскую войну. Это достаточно серьезное явление для истории Британии, Франции, многие помнят своих предков-участников. Англичане часто на нее приезжают.
— Интерес к Средневековью и популярность сериала «Игра престолов» как-то коррелируют?
— Конечно. Все мы являемся так или иначе зависимыми от медиа, каких-то трендов. Тут не только сериал. Рыцарская культура — это вообще романтично, она про все хорошее, про приключения. Хотя на почве Первой мировой, достаточно травмирующего опыта первого мирового конфликта, тоже многие объединяются. У каждого своя специфика, кому-то интересно поговорить об исторических событиях, а кому-то — просто посмотреть на рыцарей. Практическая часть интересна всем. Сражения мало кому интересны, кто где правил — тоже. Всем интересно, как люди между собой общались, костюмы, оружие. Люди любят простые вещи. На фестиваль можно прийти и задать очень простые вопросы, на которые ты получишь ответ.
— В этом году слоган фестиваля — от Античности до оттепели. Почему остановились на оттепели, а не пошли дальше?
— Тут есть мое личное мнение: я считаю, что сложно реконструировать эпохи, современники которых еще живы. Та же ВОВ. Считаю, что мы еще не прожили этот опыт. Это пока не совсем реконструкция, это дань памяти. Не все реконструкторы думают так же. Формально мы остановились на оттепели, но на деле у нас будет площадка, например, по Афганской войне. Мы готовы двигаться дальше.
— В обществе сейчас заметный интерес к эпохе девяностых. Не хотите их реконструировать?
— Ждем! Я жду, когда кто-то подаст заявку. В «Лужниках» там, или Черкизон реконструировать… можно поискать места. Наша идея — сделать фестиваль произрастающим снизу. Наша задача — обеспечить поддержку идей ресурсами, костюмами. А люди пусть делают. Если кто-то хочет девяностые — пожалуйста, мы открыты.
Вот в музее «Пресня» будет необычная площадка про игры девяностых: Pacman, Mario. На старых, той эпохи, компьютерах. Можно прийти поиграть.
— Пожалуй, сама дискуссионная тема мая — военная форма на детях в День Победы. Многих эта тенденция возмущает. А вас?
— Я тоже скорее противник этого. Считаю, что сейчас в обществе нет диалога по этому вопросу, нет обсуждения. Такие темы сложно проживаются. Мы не одни такие исключительные: в Америке Гражданская война до сих пор взрывает, люди спорят, памятники сносят. Хотя это XIX век! Тем не менее, только спичку поднеси — загорится.
— Почему же нет диалога?
— Тема сложная. Это болезненная тема, которую человеку сложно отторгнуть. Это раз. Два — я считаю, что негативную роль сыграл период в СССР шестидесятых-семидесятых, когда начали ВОВ «отливать в бронзе», поднимали блокадников «на щит», взять хотя бы мою двоюродную бабушку, которой в блокаду было 3 года. Тогда все это было заложено, и мы сейчас это с трудом перемалываем. Каждая семья — по-своему. Мое мнение такое: одевать детей в военную форму нехорошо и неправильно. Не туда пошло осмысление, на мой взгляд. Карнавализация темы, которая не должна быть карнавалом. Говорить с прадедом о войне, перебирать документы, семейные архивы, читать письма, рассказывать истории правдивые — это круто. «Бессмертный полк» в его изначальном виде — тоже классная идея.
— Значительный процент вашей публики — люди с детьми. Вы как-то ориентируетесь на них, делаете для детей что-то особенное?
— Да, у нас много детей, в среднем больше, чем на других московских фестивалях. Мы давно адаптировались: на каждой площадке есть активности для детей. Но мы немного отошли от того, как было раньше. В 2016 году мы делали специальные площадки для них, а сейчас понимаем, что ребенку нужно то же, что и взрослому. Развитие идет настолько быстро, что не надо делать скидку для ребенка: ты, маленький, поиграй в песочнице, пока папа с мамой посмотрят что-то серьезное. У детей ровно такой же запрос на что-то серьезное.
Еще мне очень нравится, что приходят подростки, для них это в чем-то история про взросление. И многие вещи, сувениры памятные, мы стараемся делать в подростковом стиле. Общаться с ребятами 13-17 лет — это здорово: они очень умные, они умеют правильно искать информацию. Если что-то заинтересует, они очень глубоко раскопают. Сейчас, если человек чем-то интересуется, у него много возможностей. Это не мое время, когда в библиотеке сидишь, ксерокс не больше 10 страниц в день, потому что администратор запрещает. Приходят ребята с искренним интересом, с оформленным запросом.
— Вы говорили, что хотели бы, чтобы фестиваль перешел на самоокупаемость. Получается?
— С этим сложно, но не потому, что нет к этому тенденции. Сложно совмещать бюджетное финансирование и частные источники. Упирается не в нас, просто много контролирующих органов, они боятся за дублирование, им важно, чтобы государственные деньги тратились четко. Тут история про формальное. Мы с этим работаем, используем систему маленьких шагов. Спонсорские интеграции все равно появляются.
— Наверняка фестиваль с таким необычным антуражем привлекает много эксцентричных людей. Таких, немного сумасшедших…
— Мы их обожаем! Москва — большой живой город, и они его часть. У нас есть Королева, она всегда приходит на наши площадки, демонстрирует свои комплекты (она считает себя дизайнером, у нее есть свой YouTube-канал). Это круто! Бабуля приходила, предлагала создать движение борьбы с борщевиком.
У нас есть классная идея, которую я хочу в следующем году организовать. На Манежной площади стоит много двойников Ленина, Сталина. Оказалось, за границей тоже есть свои Наполеоны. Хочу их привезти сюда в следующем году, чтобы они встретились.
— Есть еще одна категория людей, которые обязательно скажут: «Вы все врете!» Ходят к вам?
— Приходят, но им же нужна публика, эмоциональное вовлечение. Когда с ними начинают говорить языком фактов, они быстро уходят. Чем хороша реконструкция — никто не навязывает мнений, никто не говорит, что кто-то плохой, а кто-то хороший. Советское время вот такое было, была милиция — вот милиция, лимонад вкусный разливали — вот лимонад. НКВД был — вот НКВД. А выводы делайте сами, как вы к этому относитесь. Мы просто показываем историю. С реконструкторами кто-то зарубается, конечно, но это и хорошо, диалог.
— Кто-то уходит переубежденным?
— Бывает! Не все, конечно. Иногда люди просто не того насмотрелись. Человек интересовался, но посмотрел не те вещи, почитал те книги, которые иногда у нас продаются в магазинах под видом исторических. Ему потом дают источники, он возвращается и говорит: «Так вот, оказывается, как было...»
