«Сейчас, когда делать нечего, лежим с дедом и вспоминаем, какая у нас была интересная жизнь. И как она быстро прошла. И вдруг мы здесь, у вас в городе Шахты. Почти как в санатории».
Валентина Семёновна Обедняк укладывает в пакет скопившиеся за несколько дней яблоки и бананы. Мы сидим в студенческом общежитии, в котором за последние полвека мало что изменилось. У стола поехала ножка, занавеска — синтетическая тряпка, полы истёрты не одним поколением студенческих ног. Молодые беженцы из Донбасса эти неудобства видят, а Валентина Семёновна — нет. Бесконечно благодарит даже за мелочи: принесли в комнату завтрак, купили новые очки, выдали радиоприёмник. Минус один: заняться особенно нечем. Всё делают волонтёры, а им с дедом говорят: сидите, отдыхайте. А они привыкли хлопотать: до 2022 г. у Обедняков был свой дом и насыщенная событиями жизнь, которую они с мужем теперь по дням вспоминают.
Воспоминание первое. Отец
Валентина Семёновна никогда не видела своего отца. Он умер в апреле 1947 г., а в мае она родилась.
— Мы жили в станице Луганской. Мы коренные, казаки Караичевы, много поколений выросло на своей земле. И отец мой вернулся с войны на свою землю. В семье уже было трое детей. Я послевоенная, четвёртая.
У отца было четыре ранения. Последнее он получил перед Днём Победы — осколок вошёл в грудную клетку, с ним он и пришёл домой. Врачи его осмотрели и отправили на операцию в Харьков, к профессору. Папа лежал на хирургическом столе, волосы его кучерявые разбросало по подушке. Профессор, который должен был его оперировать, уже руки вымыл, но посмотрел на папу, по голове погладил и спросил: «Солдат, у тебя семья есть?» — «Да, жена четвёртым ходит». — «Если хочешь увидеть ребёнка, вставай и уходи. Поживёшь, сколько отмерено». Отец встал и пошёл. Профессор потом объяснил: осколок находился в 1,5 см от сердца. Раньше же не было такого оборудования, как сейчас, пришлось бы разрезать грудину, скорее всего, осколок бы перерезал сосуды и папа умер бы на операционном столе. А так прожил ещё несколько месяцев.
Мама поднимала нас сама, работала «по людям», но всех выучила: брат у меня был полковником, служил в Северной Осетии, сестра телеграфисткой работала, ещё один брат умер в детстве от пневмонии. А я окончила медучилище и сорок лет проработала медсестрой.
Воспоминание второе. Любовь
С мужем Валя познакомилась в 18 лет. Она шла с дежурства, а он ехал на рейсовом автобусе — водителем был. Он ей посигналил, она улыбнулась и помахала. Он остановился и догнал её. Через месяц они уже подали заявление в ЗАГС. И с тех пор 56 лет вместе. Родили сына и дочь.
— Мы жили в г. Лутугино, это 15 минут езды от Луганска. Муж на автобусе возил отдыхающих на курорты: Крым, Анапа, другие города. Я и дети с ним часто ездили. Ещё у нас был мотоцикл. Придёт вечером: так, Валя, собираемся. И вот мы мчимся куда глаза глядят — постоянно на колёсах жили, с приключениями. Вот так вся жизнь в движении и прошла.
Когда пришли 1990-е, мы какой-то уж прям боли и страха не почувствовали. Оба работали, дом свой, забот много. Не было времени погружаться в политику, а к материальному мы никогда привязаны не были и зажиточно не жили.
Но хорошо запомнила, как нас тогда поделили на Россию и Украину. Произошло это очень быстро. Пришли, дали нам украинские паспорта и сказали: всё, теперь вы граждане Украины. Но у нас в голове никогда не было этого деления. Мы русские, жили на своей земле и никогда не думали, чья она. Земля эта по сердцу была родной, нашей.
Воспоминание третье. Весна 2014-го
— 2014 год забрал у нас с дедом половину здоровья. Это был апрель, ближе к маю. День хороший, солнечный, окна открыты. У нас в гостях был парень внучки. Я в доме сидела, когда он вбежал и кричит: «Бабушка, бабушка, снаряд пролетел!» И тут же взрыв. Я бегом на улицу. Мы же тогда ещё не знали, что надо прятаться, повыскакивали все — и мы, и соседи. Смотрим, как оно свистит и летит, свистит и летит. В пятиэтажку ударило, дом рухнул. Как в кино показывают — смотришь и не веришь! Потом метнулись все врассыпную, в подвалы прятаться. А они бомбят и бомбят. Потом вошли солдаты Украины и как начали тут творить! Семьи расстреливали. У нас женщина на базаре работала: её и семью убили, а дом заняли военные. И другое творили, что вспоминать даже не хочется...
Полтора месяца Обедняки прожили в подвале. Спасали заготовки, что впрок наделали, и огород. Ни света, ни газа не было. Во дворе собрали печку из кирпичей, на ней готовили, грели воду, мылись кое-как, стирались, как получалось, спали в холоде и сырости.
Потом стрелять стали пореже, можно было вернуться в дом, но бомбоубежище их было в постоянной готовности. И время от времени снова приходилось туда бежать.
— В 2014-м мы с дедом никуда не поехали. И многие наши тоже остались. Понаписывали на домах крупно «люди», «дети», стрелки нарисовали, чтобы во время бомбёжек в нас не целились. Сидели и молились. Хозяйство же у многих, животные, да и вообще — своя земля. Но когда в этом феврале Пасечник наш по телевизору выступил и сказал: «Дети, женщины, старики, уезжайте», — мы с дедом решили, что новые бомбёжки не переживём. Я же после той, когда из подвала вышла, чувствую — перед глазами будто сеточка висит. Зрение резко упало, аритмия сердечная теперь. Муж оглох. А тут нас и лечат, и кормят, и по-доброму относятся. Спасибо большое за всё.
Воспоминание четвёртое. О Боге и добре
— Мне по жизни всегда помогает Бог. Вот тут приехали, смотрю — через дорогу храм большой. Обрадовалась: ходить недалеко! — Валентина Семёновна расшторивает окно и показывает на бело-голубую церковь через дорогу. — В самые трудные времена спасает нас всех молитва. Внучки заболели, я помолюсь — и вот пошли на поправку. Кто-то подумает, что совпадение. Может. Но я верю!
С Богом легче любить людей и легче прощать. Поэтому я ни на кого не обижаюсь, стараюсь помочь. Мама так учила: отдай свой кусок, Бог тебя всё равно не оставит. Это так и есть. Мы сюда приехали в чём были. Документы только успели взять. А нам тут всё дали — ходят, предлагают, спрашивают. Спасибо за всё! И спаси Господи нас всех. Очень домой хочется, к внукам.
