79-летняя краснодарка Клавдия Ковалёва 54 года назад совершила подвиг — спасла жизни троим пилотам, чей вертолёт упал в посёлке Шпалорез на Кубани. Но до сих пор о её поступке знали только близкие. Через два месяца Клавдии исполнится 80. И к юбилею желаннее всех подарков для неё стала бы медаль «За спасение погибавших».
Трагедия произошла 10 июня 1961 года. Клавдия Ильинична летела на грузовом вертолёте с коллегой-геологом и двумя пилотами.
«Я на тот момент работала в северокавказском геологическом управлении, была по делам в посёлке Шпалорез. Возвращаться оттуда до базы мне пришлось бы только на лошадях или своим ходом — никакой транспорт в то время туда не ездил. И тут мой коллега, геолог по имени Азамат, предложил мне полететь до базы с грузовым вертолётом. Говорит: "Там двое вертолётчиков будет да груз, но мы с тобой поместимся"».
«Слышишь шипение вертолёта? Он может взорваться!»
Полёт должен был занять 20 минут. В вертолёте летела Клавдия, Азамат, командир вертолёта Анатолий, и пилот Юрий.
«Сели, летим. Смотрю в окно, а там красота неописуемая — горы, лес, небо бирюзовое. И тут бах… воздушная яма. Вертолёт затрясло, и он стал падать вниз…».
Клавдия признаётся, что даже не успела испугаться — вся жизнь пронеслась перед глазами, и впереди она увидела «конец».
«Лобовое стекло треснуло, зацепило вертолётчика — он вылетел из окна. Упал в кусты. Сучья ломались, хрустели. Потом удар. Не знаю, сколько я была без сознания. Очнулась на ступеньках у кабины пилота — куртка разодрана, подборок весь расчёсанный. Я пыталась встать, но скользила… на желтках разбитых яиц. У Анатолия должен был быть день рождения, он купил ящик водки, продукты. Всё, конечно, побилось».
Кое-как Клавдия всё же выбралась из вертолёта, увидела пилота и ужаснулась.
«Он лежал весь в крови. Череп пробит — треугольником вмятина. Лежит, прерывисто дышит и кровью плюётся. Смотрю, вслед за мной геолог выбрался. Я ему говорю: "Слышишь шипение вертолёта? Он может сейчас взорваться! Надо скорей оттащить Юру"».
Клавдия стала звать командира вертолёта. Анатолий откликнулся, потихоньку выбрался из машины. Сел на пень и стал сидеть, смотреть в одну точку. Азамат вместе с Клавдией оттащили раненого Юрия от вертолёта. Но машина не взорвалась.
«Одна бутылка водки осталась целой — Юрию я продезинфицировала рану. У Азамата была перебинтована нога, но он снял свой бинт и помог перевязать голову Юрию».
Сама Клавдия всегда умела оказывать первую помощь — у нее пять братьев и сестёр.
«Дети, сами знаете, часто падают, дерут ноги, руки, колени. Пока за ними присматривала, наловчилась. Когда Азамат перевязал рану Юрию, он окончательно пришёл в себя, сел и произнёс: "Надо выбираться отсюда, уже шестой час — скоро потемнеет". И пошёл за помощью. Но минут через 10 вернулся, говорит: "В поясницу стреляет, идти не могу". Потом оказалось, что у него копчик раздробленный. Анатолий продолжал сидеть на пеньке и не шевелился, не реагировал на нас. Юрий к тому времени уже потерял сознание. И пришлось идти мне…».
Мы разбили окно медпункта и достали нашатырь
Клавдия вспоминает, что путь в 10 километров преодолела быстро — за 50 минут. Она знала, что Юрий может погибнуть в любой момент. Куда бежать, Клавдия знала точно — она же топограф, на месте всегда ориентировалась хорошо.
«Я бежала, не останавливаясь, где-то по пути потеряла резиновые сапоги — пришлось их обуть, дороги непроходимые там, а после дождя их вообще размыло. Потом бежала босиком…»
Упала и почувствовала резкую боль.
«Платье было мокрое, и спину щипало, потрогала, а там кровь. Спина вся разодранная. Но я дошла. На базе меня встретил начальник партии Георгий Довгий. Я дико устала, села и стала рассказывать, что случилось, на эмоциях».
Георгий спросил у Клавдии, есть ли жертвы, она рассказала, что вертолётчик с проломленной головой лежит в лесу — помощь нужна незамедлительно.
«Это была суббота, все апшеронские врачи уехали отдыхать. И мы решили действовать — пробрались в медпункт, разбили стекло. Набрали всего — нашатырный спирт, лекарства, бинты. Клич кинули — люди с нами пошли, каждый взял, что мог — топоры, молотки, — смеётся Клавдия, — на случай, если надо будет носилки ремонтировать».
Когда пришли, Анатолий сидел на камушке так же, смотрел в никуда. А Азамата и Юрия не было.
«Они залезли в вертолёт. Юрий пришёл в себя ненадолго, но ему стало холодно, и Азамат потащил его обратно в вертолёт и укутал в свою одежду».
«Любой на моём месте поступил бы так же»
Когда всё закончилось, мужчин отправили в больницу на обследования, а Клавдия оказалась на перевалочной базе, она потеряла сознание.
«Меня будто отпустило состояние шока. Я успокоилась, знала, что выполнила свой долг, и дала организму принять удар»…
И уже потом, через месяц в Майкопе, Клавдия почувствовала себя совсем плохо.
«У меня было сотрясение головного мозга. Пульс 42 удара, температура утром 35 и 9, вечером 37 и 3. Оказалось, у меня предынфарктное состояние. Потом обнаружили опухоль, слава богу, доброкачественную — сказались ушибы. Плохо было и геологу нашему Азамату — он всю жизнь после этого не мог ни побежать нормально, ни попрыгать. У Анатолия оказались переломаны три ребра и сломана нога. Его мама потом написала мне письмо благодарственное за спасение её сына», — с улыбкой показывает Клавдия письмо.
Крушение вертолёта случилось в те дни, когда вся страна праздновала великое событие: первый полёт Юрия Гагарина в космос. Поэтому подвиг Клавдии остался почти незамеченным — о нём написала только одна газета.
«Ничем не наградили меня… — грустно произносит женщина, — хотела найти эту публикацию в той газете, но и газеты уже такой нет в Краснодаре, редакция закрылась. Пришла в краевую библиотеку, хотела поднять архивы, но выпуска того времени — это был сентябрь — нет. Есть август и октябрь… а этого нет».
Долгое время после экспедиций Клавдия работала директором в базе отдыха «Инал». «Я вообще много работала всегда. Пока работаешь, ты живёшь. Нельзя ничего и никогда бросать. Последняя запись в моей трудовой книжке за 2013 год — работала посудомойщицей», — рассказывает пенсионерка.
Клавдия с гордостью показывает книгу отзывов о своей работе. Говорит, что когда делает добро, то становится счастливее.
«В тот момент, когда упал вертолёт, я не могла поступить иначе… Любой на моём месте поступил бы так же. Да, не скрою, мне бы хотелось, чтобы это добро было кем-то замечено. Но что было, то было…»
