Блогер Константин Ярошенко (Костя Пекинец) 5 лет прожил в Китае и более 14 лет ведет там бизнес, параллельно рассказывая об этом на своем канале в YouTube. АиФ.ru поговорил с ним о секретах китайской производительности, трудоголизме и «городах для русских».
Людмила Алексеева, АиФ.ru: Сложно поговорить про Китай и не спросить про коронавирус. Паника и угроза пандемии сильно влияют на бизнес?
Костя Пекинец: Честно говоря, у меня ощущение, что русские из-за коронавируса переживают больше, чем китайцы. Люди выкладывают фото из Китая с опустевшими улицами. Но такие фото можно сделать каждый год в эти даты: в Китае в это время новогодние каникулы, и действительно мало что работает, все пустеет. Да, открытие рынков в Китае из-за вируса действительно перенесли на 10 дней. Но они открылись!
— Вы работаете с Китаем с 2006 года. Как вообще оказались там?
— Я жил в Хабаровске, оттуда путь до Китая — 50 минут на теплоходе. Поэтому многие люди с Дальнего Востока туда ездят как в торговый центр, за покупками и погулять.
В Китай я переехал в 2010 году и ехал туда в первую очередь не для бизнеса, а ради изучения языка. Мне хотелось и свой уровень образования поднять, и вложиться в детей. То есть я заболел идеей, чтобы мои дети выучили язык. Я понимал, какое будущее я им предлагаю, что им оставляю.
— Почему китайский?
— Сегодня большинство профессий, которые дают в институтах, очень быстро устаревают. Начал размышлять: а какая профессия будет актуальна всегда? Нам с детства давали английский язык. Но я смотрю на тех, кто хорошо учил английский язык, и вижу, что, как правило, они стали учителями английского. Таких специалистов сейчас много, конкуренция большая. То есть сам английский не дает обеспеченного будущего. Он дает тебе дополнительный бонус. Я подумал: хорошо, если не английский, то что? И уже в то время было понятно, что Китай — это крупнейшая экономика мира. Мы выбрали китайский. Но изучение китайского языка в России практически невозможно. Обязательно нужна практика, и если по-английски есть с кем поговорить, то с китайским сложнее.
Так я решил переехать в Китай. Поступил в местный университет, отправил детей в детский сад.
— То есть они пошли в сад, где все говорили по-китайски?
— Да. А я пошел в университет, где тоже сразу с тобой говорят по-китайски. Я, когда пришел, говорил только на уровне «здравствуйте», «до свидания» и «сколько стоит». Только через полгода я научился слушать. Потому что выучить 100 слов и более-менее комфортно жить, как делают многие переехавшие в Китай россияне, легко. Но вот понимать, что тебе говорят, сложнее. Для этого я сильно ограничил общение с русскими людьми и старался слушать китайцев. Сначала все это был для меня просто какой-то шум, а потом начинаешь разбирать. Помог в том числе и бизнес: мне начали писать знакомые, спрашивать о закупках в Китае. И я ходил на рынок, что-то спрашивал, искал. По сути, именно там и обучился китайскому.
— Насколько сложно было вести дела с китайцами уже не как турист, а в роли партнера?
— Если ты приходишь к ним как студент и говоришь, что хочешь попрактиковаться в языке, им на тебя плевать. А если они видят в тебе потенциального клиента, то они открыты. Если они понимают, что этот человек имеет деньги или связи, и имея контакт с ним, можно заработать, то они будут тебе рады. Я приходил в район русской торговли, и там было много мест, где русские туристы покупают чай. И все «чайники», так их назовем, знают, что со мной иногда ходят русские. Всякий раз, когда я проходил мимо, они меня зазывали в свои чайные. Я говорил: я ничего покупать не буду. Все равно! Потому что они понимают, что, приобретая меня как друга, они приобретают потом ценных клиентов в виде моих друзей. И только в этом качестве я им интересен!
— Как китайцы относятся к деньгами?
— На все 100% они заточены под деньги. Есть такая присказка, что в Китае есть бог, и этот бог — деньги. То есть на самом деле их мышление все пропускает через деньги. Я даже больше скажу: мне кажется, среди тех китайцев, с которыми я общался, я не видел, допустим, дружбы. Я видел только рыночные отношения.
Ты думаешь, что ты им друг. Реально ты думаешь, что ты им друг, но... Они очень вежливы, очень любезны, это прельщает. Они улыбаются, они приглашают на чай, они тебя ведут на обед, но конечная цель одна.
— Заработать.
— Но они этого не стесняются! Они понимают, что если у них есть с тобой какой-то проект, то надо быть гостеприимным.
Есть у них еще одна черта. Допустим, склад, пятиэтажное здание, там порядка 50 компаний, они все занимаются одним и тем же: отправкой товаров в Россию. И вот ты приходишь в одну, тебя уже все знают, ты зашел к ним, чаю попил, вышел. Они начинают к тебе относиться, будто ты их собственность, то есть это наш русский, наш клиент. Если ты потом заходишь в какой-то другой офис, они это видят...
— Ревнуют?
— Они очень злятся. Прямо свирепеют. Для них это оскорбление! Сначала я старался быть другом всем. Но потом я понял, что если ты хочешь достичь результата, то и их принципы должен уважать. Ты их можешь не понимать, но это так работает: «Да ты же с нами дружишь, какого черта ты пошел и им отдал свой товар?» Или не у тех купил... Но при этом это все рыночные отношения.
— Каковы китайцы в работе? Насколько обязательные? Чем отличается их отношение к работе от нашего?
— Дело в том, что китайцы как нация разные. Допустим, когда я начинал свой путь там, это был северо-восток Китая, граница с Дальним Востоком, с Приморским краем. Это, по сути, крестьяне. Если мы посмотрим на поселения вдоль нашей границы, то это крестьянские территории, там никогда не было торговли.
Вся торговля была на юге. Потому что там были порты. Фошань, Гуанчжоу. Те китайцы веками тренировали себя в торговле.
На север в основном приезжали русские, и китайцы построили там целые города, заточенные под русских. Город Суйфэньхэ, наверное, один из самых заметных. Там все вывески на русском языке (и даже есть памятник русскому покупателю). Он напротив Уссурийска. Город Хэйхэ — напротив Благовещенска. Еще в 1990-х это были деревни, где жили крестьяне.
Потом правительство вложило деньги, там построили торговые центры, ночные клубы. Все для русских. Потом за счет русских все это выросло. Были и огромные торговые центры на границе, которые государство построило, но русские туда не пошли. Стоит такой торговый центр, и он пустой. Призрак.
Так вот, про бизнес... Северяне — в прошлом крестьяне. Они не прирожденные торговцы. Было такое, китайцу говоришь: «Сколько это стоит?» Он тебе говорит: «1000». Ты ему говоришь: «500 рублей». Он тебе говорит: «Пошел на хрен!» То есть они очень были дерзкие, совершенно не умели торговать.
Частично в этом виноваты и сами русские. Туда в основном возили так называемые «бизнес-туры», часто бесплатные. Русские заезжали туда, им туристическая компания оплачивала двухдневную путевку, проживание, питание и транспорт, но задача русского была — вынести сумки, груз, который, по сути, им не принадлежал. То есть туристическая компания занималась перевозкой грузов. И этим занималось большинство турфирм. А русские люди могли бесплатно на выходные сходить в Китай, поесть там, попить. Особенно попить.
Какие русские туда пойдут? Пойдут, конечно, обычные люди из деревень, из небольших городов. Приезжали, напивались, буянили. Поэтому материться китайцев мы научили.
У северных китайцев своего товара не было, все с юга, с наценкой и низшего качества. Почему? Потому что потребитель так просил. Потребитель просил дешево. И, в принципе, за качеством не следил. Это такие пьяные города туристов, которые приезжали на 2 дня, чтобы оторваться и накупить ерунды.
— Чем от них отличаются южане?
— Когда я попал в Пекин, встретил других китайцев. Вообще Пекин — это политическая столица, его так называют, и культурная столица. Интеллигенция, писатели, художники. Бизнесмены тоже другие. Там самый большой район русской торговли, но бизнес уже гораздо культурнее. Качество бизнесменов другое. На закупки приезжают скорее российские предприниматели из крупных городов: Москвы, Екатеринбурга.
Но самые продвинутые бизнесмены — это, конечно, южане. Когда я попал на юг, в город Гуанчжоу, то увидел, что там особо не торгуются. Ты подходишь, они смотрят на тебя... Они тебя считывают. Они понимают, кто ты: либо халявщик, либо действительно приехал закупаться. Они понимают это по тому, какие вопросы ты задаешь, как ты говоришь, на каком языке. Когда он тебя считал, он дает тебе цену. После севера ждешь, что тебе скинут половину, но там такого нет. Вы торгуетесь за каждый юань. Южанин не будет стараться тебе впихнуть какой-то хлам. Там тебя не будут сильно облизывать, но и не обманут.
— Какое у них отношение к рабочему времени? Работают с утра до вечера или строго по графику?
— На юге как-то ценят свое время, не теряют. Возьмем город Шэньчжэнь: это самый молодой город, самый быстроразвивающийся. В этом городе под Гонконгом стоит завод Apple, производящий продукцию для азиатского региона. Так электронный рынок открывается в 11 часов, что по меркам Китая уже дико (в среднем в Китае начало рабочего дня чаще в 9). Так вот, он открывается в 11 часов, но даже в 11 туда не стоит приходить. Они еще вялые. Начнут работать в 12. В их представлении бизнес надо делать так. В Гуанчжоу, который всего в 1,5 часах езды и считается центральным, самым большим торговым городом, люди начинают работать в 10. А на севере при этом работали с 6 утра и до заката, до последнего клиента.
— Как вы думаете, почему Китай такой разный, но при этом сумел завоевать звание фактически второй экономики мира?
— А почему второй?
— Если первой считать американскую.
— В США ничего не производят. Если китайцы вдруг не отдадут товар, у американцев ничего нет.
— То есть вы считаете, что все-таки первая?
— Конечно, первая. Ну как Америка может быть первой, если Китай объявит какое-нибудь эмбарго и обрушит ее? Кто от кого зависит? Назову несколько факторов успеха китайцев. Во-первых, в Китае очень грамотно выстроена география производства. Вот у нас в России нефтеперерабатывающий завод может быть построен там, где вообще нет нефти. Да? В Китае такое невозможно представить. Четко прочерчена бизнес-география. Есть Гуанчжоу, где все ткани, и там все шьется. Есть Шэньчжэнь, где вся электроника. Есть крупные центры, которые построены вокруг предприятий добычи. Поэтому у них очень четко с логистикой, отсюда — скорость производства.
Почему мы не можем что-то быстро шить в России? Потому что у нас часто продавец ткань везет из одного региона, а нитки — из другого.
Или вот пример с Турцией. Я был там год назад и хотел заказать определенный товар. Мне сказали: «Ждите 2 месяца». Я говорю: «Подождите, на что 2 месяца?» Они говорят: «Вот смотри, нужно ткань сначала сделать, это 20 дней. Потом из этой ткани сшить, еще 20». Потом еще что-то...
В Китае есть стандарт на изготовление — 20 дней максимум. Любой товар, который у них есть на полке, но его нет на складах, изготовят за 20 дней. Потому что все рядом, в одном месте ты получил пуговицу, нитку, ткань, пошив.
И еще. Я был на заводе, на одной из лучших в Китае фабрик по обработке тканей. Спросил хозяина: «В чем ваш секрет?» Они следят за трендами, присутствуют на всех мировых выставках. Давайте честно: китайцы в творчестве не особо сильны. Но в копировании — да! Они копируют и этого не стесняются. Они смотрят, что делают французы, итальянцы, которые веками были первыми в творчестве. В архитектуре, в живописи. А китайцы делают механическую работу, но делают ее четко и быстро. Любой бренд, который сегодня что-то интересное выпускает в Италии, уже завтра будет скопирован в Китае. Иногда там делают копии, которые лучше оригинала.
— Китай при этом — страна коммунистическая. Насколько сильно в бизнесе чувствуется влияние государства?
— Все банки в Китае государственные, государство имеет там контролирующий пакет. Но при этом важная задача банков — давать деньги на развитие бизнеса. У тебя есть идея — ты, скорее всего, получишь кредит на ее развитие.
Еще государство не трогает малый бизнес, начинающих. Когда ты открываешь предприятие в Китае, первые несколько лет тебя никто не трогает. Заплатил единоразово определенный взнос — и живешь спокойно, расширяешься, ведешь дела.
— Китайцы — скорее трудоголики или нет?
— Тут скорее не трудолюбие. Они не видят варианта не работать. Вот у нас русский человек реально может не работать и при этом жить. Это какое-то русское экономическое чудо. У нас много людей не работает, но живет, и даже неплохо. У типичного китайца нет понимания того, как он может не работать и жить. У них практически нет пособий. Пенсии получают далеко не все старики. Поэтому они понимают, что они должны работать, а еще — вложиться в своих детей. Гуляя по Китаю, часто видишь, как дети везут бабушек, дедушек на инвалидном кресле. Это частая картина. Они сами заботятся о своих стариках.
— В Китае немало молодых специалистов получает образование на Западе. При этом, насколько я знаю, многие возвращаются в Китай. Почему? Сравниваю с Россией: процент тех, кто возвращается с Запада, небольшой.
— Да, китайская молодежь возвращается. Почему? Потому что Китай сегодня предлагает хорошие зарплаты тем, кто имеет квалификацию и учился за границей. Это хороший повод вернуться. И давайте честно скажем: китайцы как работники на Западе не всегда востребованы. Те же русские привыкли брать дело в свои руки, решать вопросы, даже будучи наемными работниками. На Западе ценится инициатива. Китайцы — хорошие исполнители, но им нужны четкие инструкции, только тогда все будет работать как надо. Вот как я даю задачу русскому сотруднику? Я говорю: «Найди чайники, которые хорошо продаются». Все. Он пойдет, он сам с китайцами пообщается, выяснит, узнает одну цену, вторую. И тогда сделает. Как нужно ставить задачу китайцу? Пойди вот сюда, найди чайники стеклянные, 300 миллиграмм, 500 миллиграмм, с крышкой, без крышки. Четко. Как задачу поставишь, такое и будет дело.
