Ушел из жизни академик Юрий Трутнев — создатель современного термоядерного оружия России
Писатель, журналист, лауреат Госпремии СССР Владимир Губарев:
Во всех секретных документах, в которых говорится о создании термоядерного оружия, всегда упоминается три фамилии: А. Д. Сахаров, Я. Б. Зельдович и Ю. А. Трутнев. Первые руководили двумя теоретическими отделами, и это хорошо известно. А вот третий — Юрий Трутнев — работал в отделе Зельдовича, но постоянно контактировал с Сахаровым, в отделе которого создавалось новое — термоядерное — оружие. А когда Зельдович и Сахаров уехали из Арзамаса-16 в Москву, оба Отдела объединили, чтобы во главе теоретиков назначить очень молодого член-корреспондента Академии наук Юрия Трутнева.
«Так удалось в одном ученом „соединить“ и Зельдовича и Сахарова», — однажды пошутил Ю. Б. Харитон, руководитель Атомного центра. Кстати, по его инициативе и произошло слияние отделов.
— Успешно? — поинтересовался я.
— Юрий Алексеевич с той поры много десятилетий руководит теоретиками, и всеми своими успехами наш Институт обязан ему...
«Здесь работали великие люди...!»
Каждый раз, когда я приезжал в Арзамас-16, обязательно встречался с Юрием Алексеевичем. И вовсе не потому, что он был первым заместителем Харитона и «отвечал» за все ядерное оружие, что создавалось здесь, а потому, что он имел непосредственное отношение к самым первым этапам «Атомного проекта СССР» и прекрасно знал истоки этого великого подвига, совершенного нашим народом. Трутнев очень точно оценивал как прошлое, так и будущее страны, а потому с ним было интересно. Он мыслил свободно, легко и масштабно. Создавалось впечатление, будто он видит далеко вперед.
— По-моему, Сахаров обладал тем же качеством, не так ли?
— Плюс к этому он умел расписываться обеими руками — правой и левой, — рассмеялся Трутнев. — С ним было работать приятно, так как любые идеи он оценивал моментально и сам рождал очень многие. Могу сказать, что некоторые отделы Института и сегодня работают по его идеям...
— А по вашим?
— Все! — отшутился Трутнев. — Я все-таки начальство...
Мне стало понятно, что беседовать с Юрием Алексеевичем нужно осторожно, чтобы не перешагнуть грань секретности. Впрочем, он бы и сам этого не позволил...
— Вы пришли сюда рядовым инженером?
— Лаборантом.
— А теперь?
— Первый заместитель научного руководителя.
— Я знаю, что в Арзамасе-16 за званиями и наградами не гонятся — их дают. Какие у вас?
— Академик. Доктор наук. Звание «профессора» так и не оформлял — некогда, да и значения этому не придаю. Лауреат Ленинской и Государственных премий. Герой Социалистического труда... Ну, и так далее. Зачем об этом спрашивать?
— Чтобы задать следующий вопрос: какая награда для вас самая дорогая?
— Когда получается то, что задумываешь. Я имею в виду не награду, а реализацию научной идеи.
— А когда вы впервые это ощутили?
— По-настоящему впервые в 1958-м году... Нет, простите, раньше... в 55-м! Тогда у нас был самый настоящий технологический прорыв — одну идею осуществили, к которой я имел самое непосредственное отношение.
— Вы в Арзамасе-16 давно. Очевидно, были разные периоды в вашей жизни. Когда-то было лучше, потом хуже. Для вас лично когда было тяжелее всего?
— Мне тяжело было в самом начале. В университете учили школярски, а здесь знания надо было применять на практике. Да и сейчас приезжают молодые люди, и выясняется: их надо сразу же переучивать... В разное время было и тяжело, и хорошо, легко и трудно, — всегда по-разному... Жизнь есть жизнь, из нее трудно что-либо выделить... Сейчас, конечно, трудностей больше. И иногда не знаешь, как их преодолеть. Приходится искать. Иногда находишь, ошибаешься, вновь ищешь — рецептов-то нет.
— Вы ученик Сахарова. Что это был за человек?
— Не только Андрея Дмитриевича. Но и Зельдовича, Франк-Каменецкого, Харитона — у многих приходилось учиться. Здесь было очень много интеллигентных людей — ученых с мировыми именами, — а потому обстановка была и дружеская, и творческая. Она заставляла быть инициативным, изобретательным — каждый стремился дать свежую идею. В первую очередь человека ценили за идеи, за их разработку.
Три ступени взлета
Его восхождение на вершину науки можно сравнить со стартом космичской ракеты. Оно было столь же стремительным и красивым. А дело было в том, что этот юноша, выпускник Ленинградского университета, был не только ошеломляюще талантлив, но и весьма трудолюбив. Плюс к этому он умел отстаивать свою точку зрения в любой ситуация, даже тогда, когда оппонентами были высокие начальники и признанные ученые.
За примерами далеко ходить не надо...
Молодой теоретик выступает на НТС министерства. Обсуждают его идею по созданию нового термоядерного боеприпаса.
«Министерство опять свое, — вспоминал Трутнев, — Славский — против, Павлов — против... В общем — против. Я, конечно, нервничаю и время от времени встаю и пытаюсь убедить в обратном. Но тех, которых невозможно убедить, не убедишь. Игорь Васильевич Курчатов слушал-слушал, потом встал, громко пристукнул своей палкой по столу и решительно произнес: „Испытываем!“. И на этом заседание НТС закончил... В результате повезли наше изделие на полигон и благополучно испытали. За эти работы мы с Ю. Н. Бабаевым в 1959 году после серии испытаний 1958 года были отмечены Ленинской премией. Вручал нам ее Игорь Васильевич и произносил при этом очень теплые слова...»
Наверное, тот и другой вспомнили испытания 53-го года, когда и началась «термоядерная эпопея». Юрий Трутнев рассказывал:
«Все руководство находилось в 70 километрах от эпицентра взрыва, на смотровых трибунах, сооруженных в городке испытателей. А мы наблюдали взрыв на расстоянии в 40 километров. Зрелище было потрясающее, словами не передать... После испытаний нас привезли в город. В это время Курчатов, Зельдович, Сахаров, Харитон совещались. Но, по-моему, они уже не столько обсуждали вопросы, сколько праздновали, потому что когда они к нам вышли, от них заметно попахивало коньяком. Тут и поздравления были, тут я впервые и Курчатову руку пожал по-настоящему, и с Сахаровым расцеловались. И с Харитоном тоже. Курчатов был очень доволен...И тогда прозвучали его слова: «Ребята, давайте свежие идеи. Давайте думайте...»
И они придумали. Об этом свидетельствует А. Д. Сахаров: «В 1954 году Трутнев являлся одним из соавторов в важнейшем изобретении, определившем весь дальнейший ход работы на объекте».
Термоядерный заряд — РДС-17 — был испытан 22 ноября 1955 года. Он стал прототипом всех двухстадийных термоядерных зарядов СССР. Трутнев стал рядом с Зельдовичем и Сахаровым — он был одним из основных разработчиков этого заряда.
За эту работу он был награжден Орденом Ленина, хотя Сахаров представлял его к званию Герой Социалистического труда. Но Трутнев был еще слишком молод — так посчитали в министерстве.
Итак, «первая ступень» восхождения к вершине науки отработала успешно.
Прошло включение «второй ступени».
Это время атомщики называют «термоядерной лихорадкой».
Теперь пути создания ядерного оружия у нас и в Америке разошлись. У нас благодаря работам Ю. А. Трутнева и его друга Ю. Н. Бабаева был найден не только более эффективный, но и менее затратный путь создания термоядерного оружия.
Из официального документа: «В 1958 году Ю. А. Трутневым совместно с Ю. Н. Бабаевым... было разработано 4 термоядерных заряда, которые прошли полигонную отработку в 7 натурных испытаниях, и все они были успешными. Эта работа была практически реализована в течение 8 месяцев 1958 года. Все эти заряды использовали новую схему, впервые внедренную в «изделии 49».
Ю. А. Трутнев и Ю. Н. Бабаев в этом же году стали лауреатами Ленинской премии.
«Вторая ступень» отработала столь же эффективна как и «Первая».
А далее — что?
Над землей, на воде и в космосе — везде!
Соперничество с США по ядерному вооружению становилось все острее. По количеству боеприпасов американцы были далеко впереди. «Догнать и перегнать» — этот лозунг, провозглашенный Н. С. Хрущевым, касался не только молока и мяса, но и термоядерного оружия. И если в сельском хозяйстве это сделать не удалось, то дела в атомной отрасли шли более эффективно. Но соревноваться надо было не по количеству боеприпасов, а по мощности каждого из них. И здесь решающую роль сыграли физики Арзамаса-16 и Челябинска-40 — обоих наших Ядерных центров.
Ю. А. Трутнев был в первых рядах «бомбоделов». Он был автором и разработчиком девяти термоядерных зарядов. Сюда следует приплюсовать еще пять, которые были сделаны раньше.
1961-й год вошел в историю не только полетами Юрия Гагарина и Германа Титова. 12 и 16 сентября этого года впервые на ракетах Р-12 были установлены термоядерные заряды. Ракеты стартовали с континента, а взрывы произошли на полигоне на Новой Земле.
Через год прошли комплексные испытания ракеты Р-14. Они также были успешными. Сотрудничество с КБ «Южное» в Днепропетровске, которое возглавлял М. К. Янгель, развивалось успешно. В общей сложности было оборудовано 97 пусковых установок. Именно они в то время стояли на страже нашей Родины.
В том же 1961 году вместе с А. Д. Сахаровым и коллегами Ю. А. Трутнев принимает участие в создании и испытании «сверхбомбы», вошедшей в историю как «Кузькина мать».
Теперь уже звание Героя Социалистического труда Юрий Алексеевич Трутнев получает без всяких оговорок. Он избирается и в Академию наук СССР.
Из официального заключения: «В течение первого десятилетия своей работы во ВНИИ экспериментальной физики Ю. А. Трутневым были решены фундаментальные задачи создания термоядерного оружия... В период 1958 г. и 1961-1962 гг. Ю. А. Трутнев являлся самым активным и эффективным разработчиком термоядерных зарядов. Из 73 ядерных испытаний термоядерных двухстадийных зарядов, проведенных в этот период, в 45 испытаниях испытывались разработки ВНИИ экспериментальной физики, при этом в 28 испытаниях это были разработки с личным принципиальным участием Ю. А. Трутнева и 27 из них были успешными. Ничего подобного не было ни до этого, ни после...»
С заботой о мире
В годы перестройки, а потом и со сменой власти в России размышления о будущем ядерного оружия, о новой ситуации, которая возникла вокруг Ядерных центров, не могли не волновать Ю. А. Трутнева. Он понимал свою ответственность не только как руководителя Ядерного центра, но и ученого и человека. Он понимал, что подчас его мнение становится решающим. В общем, он не мог не стать политиком.
Распад страны. Что надо сделать?
Академик Ю. А. Трутнев 21 января 1992 года представляет свои тезисы доклада Президенту России. В них, в частности, говорится о том, что целесообразно вывести с территории Украины, Казахстана и Белоруссии как межконтинентальные баллистические ракеты, так и тяжелые бомбардировщики, способные нести ядерное оружие. В документе указано, что
«... на территории Украины 210 единиц носителей СЯС, 1500 ядерных боеголовок с совокупной мощностью 600 Мт;
... на территории Казахстана 140 единиц носителей СЯС, 1300 ядерных боеголовок с совокупной мощностью 700 Мт;
... на территории Белоруссии 50 единиц носителей СЯС, 50 ядерных боеголовок с совокупной мощностью 40 Мт.
Указанный ядерный потенциал на территории трех республик составляет 12% от общего числа носителей СЯС, 28% от общего числа боеголовок и представляет собой третий в мире комплекс ядерных сил по своим военно-силовым возможностям после США и России».
К счастью, президенты новых стран, образовавшихся после распада СССР, последовали рекомендациям академика Ю. А. Трутнева.
Я интересуюсь у него:
— Ядерное оружие ведь особенное, его разве можно доверить обычным воинским частям?
— Мне кажется, с ядерным оружием дело должна иметь профессиональная армия, — отвечает Трутнев. — Наше оружие требует профессионалов — необходима ответственность при обращении с ним. И должна быть выбрана стратегия гибкого сдерживания и гибкого реагирования. Этим целям и будут отвечать войска, оснащенные ядерным оружием... Сейчас идет дискуссия о тактическом и стратегическом оружии. Но дело не в названии. К сожалению, наше оружие проникло в разные рода войск, то есть находится и там, и там, и там. Это недопустимо! Ядерные войска должны находиться в ведении президента... Часто говорят: а кто собирается на нас нападать? Если следовать этой логике, то и армия не нужна, и вооружения. Чем слабее мы будем, тем больше соблазнов, по-моему, это ясно.
— Иногда ядерщиков называют «слепыми ястребами». Обидно такое читать и слышать?
— Не столько обидно за себя — мы переживали и не такое. А вот за спекуляцию вокруг оружия, за атмосферу в стране и в науке — горько. Все ищут причину, почему стали жить хуже, кто виноват? И тут же ответ: военно-промышленный комплекс. Он, мол, все сожрал... И отсюда идет злость, недоброжелательность, даже подлость. Но ведь это не так! Идет подмена понятий — «следствие» меняют местами с «причиной». Вновь политические игры.
— Как вы считаете, создание ядерного оружия позволило прорваться в новые области естествознания?
— Безусловно. Нам приходится иметь дело с физическими явлениями, которые невозможно воспроизвести в лабораторных условиях. Десятки, сотни миллионов градусов, давления — миллиарды атмосфер, плотности — сотни тысяч грамм в кубическом сантиметре, времена — стомиллионные доли секунды... Тут появились совершенно новые области физики.
— Что такое «стомиллионные доли секунды»? Как это понять, осмыслить?
— Мне приходится это делать, так как произвожу расчеты и надо понимать, что происходит... Но ощутить это, конечно, невозможно.
На грани фантастики
Однажды вместе обедали в доме ученых.
Разговорились.
— Вы ищите необычное, сенсационное, не так ли? — спросил Юрий Алексеевич.
— Не игнорируем, если такое попадается...
— В таком случае мне есть что вам рассказать, — улыбнулся академик.
И воистину его рассказ был настольно необычен, что поверить ему было невероятно трудно. Правда, надо иметь в виду, что он принадлежал выдающемуся ученому, который не раз в своей жизни доказывал, что «невозможное — возможно!»
Это было время, когда планету почти непрерывно сотрясали ядерные и термоядерные взрывы. Создавались все новые образцы ядерного оружия. А Курчатов просит теоретиков создавать проекты, которые позволили бы использовать ядерные взрывы в мирных целях. И такие проекты появляются! К примеру, одна из работ, выполненная Ю. Трутневым, Ю. Бабаевым и А. Певницким в 1963 году, называлась так: «Стационарная установка для получения активных веществ и электроэнергии с помощью ядерных и термоядерных взрывов».
В частности, авторы писали:
«Возможен иной подход к проблеме овладения ядерной энергией — использование в промышленных целях процессов взрывного типа. Специальным образом сконструированные атомные и термоядерные заряды могут найти применение во многих отраслях науки и техники. Наиболее заманчивым нам представляется использование ядерных взрывов для производства электроэнергии и делящихся веществ...»
Пройдет совсем немного времени и будущий академик Ю. А. Трутнев примет непосредственное участие в программе использования ядерных взрывов в мирных целях. Создание искусственного озера в пустыне и подземных хранилищ, гашение газовых и нефтяных фонтанов, геофизические исследования и геологоразведка и многое другое, — все это позволит говорить о том, что «мирные профессии» атомного оружия вполне реальны.
Но сейчас речь идет о более дерзких проектах:
«Взрыв производится в таких условиях, что выделившаяся энергия концентрируется в ограниченном объеме какого-либо вещества и затем отбирается путем постепенного охлаждения этого вещества. Представляется возможным создать специальный заряд, в котором выделившиеся при взрыве нейтроны будут практически полностью поглощаться ураном-238 или торием-232. При поглощении нейтронов уран-238 переходит в плутоний-239, а торий-232 — в уран-233... По нашему мнению, проведение взрывов в стационарной установке (камере) является более реальным путем использования ядерных и термоядерных зарядов в целях получения электроэнергии и активных веществ...
Особенно интересным является использование термоядерных зарядов. В них, в качестве „горючего“ материала используется дешевый дейтерий. Делящиеся вещества употребляются только в качестве запала для термоядерных реакций...
Использование термоядерных взрывов, по-видимому, является наиболее реальным путем в проблеме овладения термоядерными реакциями, так как в зарядах уже решена задача высвобождения термоядерной энергии и нейтронов. Задача же локализации взрывов хотя и является трудной, но эти трудности не носят принципиального характера».
Что же представляет установка для производства делящихся веществ и электроэнергии?
Прежде всего, это специальная камера, заполненная газом-теплоносителем. В центре ее взрывается заряд. Температура газа повышается почти до полутора тысяч градусов, а давление до 300 атмосфер. В теплообменнике газ отдает энергию — уже через час температура падает в три раза, резко уменьшается и давление. Можно производить следующий взрыв...
По замыслу автором проекта ядерные заряды подрываются каждый час.
Стены камеры выполнены из очень прочного материала. Лучше всего для этого подходит сталь. Толщина стенки — около пяти метров. Диаметр камеры — около 120 метров. Общая масса стенок — около трех миллионов тонн. В такой камере можно взрывать заряд приблизительно такой же мощности, что был сброшен на Хиросиму.
Немало изобретательности потребовалось от ученых и при разработке теплообменника, фильтрирующего устройства, компрессоров, систем трубопроводов и даже электростанции. По расчетам получалось, что мощность электростанции составит около четырех миллионов киловатт.
Авторы проработали и другой вариант. В этом случае мощность электростанции поднималось до 15 миллионов киловатт. То есть две таких установки замещают всю атомную энергетику, созданную в СССР.
В заключение авторы проекта пишут:
«Для обеспечения непрерывной работы установки необходим завод, производящий специальные заряды. Производительность завода по схеме 1 — один заряд в час. В схеме 2, а также в случае, когда теплоносителем является вода, взрывы можно производить чаще, чем раз в час. Необходимая производительность завода соответственно возрастет до двух и более зарядов в час...
Оценки показывают, что при взрыве термоядерного заряда мощностью 17 кт ТЭ можно получить 4 кг плутония-239 или урана-233. Следовательно, если такие взрывы производятся один раз в час, то годовое производство делящихся материалов составляет — 35 тонн...»
Казалось бы, слишком уж фантастический проект предлагают ученые! Однако его судьба решается не сразу. Да, возникает очень много технических проблем, если решиться на создание такой установки, да, необычно выглядит сам проект, где в роли горючего выступают термоядерные заряды, да, ничего подобного никогда не существовало, — но и о самом термоядерном оружии еще совсем недавно ничего не было известно! Более того, физики были убеждены, что воспроизвести процессы, идущие на Солнце, в земных условиях невозможно... Однако искусственные солнца зажглись на ядерных полигонах, почему уже их нельзя использовать во благо людей, а не для их уничтожения?!
В частности, они утверждают:
«Попытки осуществления управляемой термоядерной реакции наталкиваются на ряд принципиальных трудностей, и маловероятно, что на ее основе в ближайшее время будет создана промышленная энергетическая установка. Гораздо большие успехи достигнуты на пути создания систем, в которых осуществляется расширенное воспроизводство ядерного горючего. Уже сконструированы и успешно работают реакторы-бридеры на быстрых нейтронах, имеющие коэффициент воспроизводства заметно больше единицы.
По нашему мнению, вполне реальным и, возможно, перспективным, особенно в период постепенного перехода энергетики на ядерное топливо, является получение электроэнергии и активных веществ путем многократного проведения взрывов термоядерных зарядов в стационарной установке...»
В 60-х годах проект, предложенный учеными Арзамаса-16, не был реализован. Вскоре все ядерные взрывы, как военные, так и мирные, попали под международный запрет. Американцы, которые в этом направлении сильно отставали от наших ученых и конструкторов, сделали все возможное, чтобы сначала затормозить, а потом и вовсе добиться прекращения подобных работ в России. Это им удалось. И теперь дерзкие и оригинальные проекты наших ученых попали в разряд «фантастических».
Может быть, мы все-таки научимся зажигать так нужные нам земные звезды?
