В этот день журналисты «АиФ» вспоминают Беслан, каким он запомнился им.
Индира Кодзасова, заместитель редактора отдела спецпроектов:
— Я уже давно не смотрю фильмы ужасов, не катаюсь на аттракционах типа американских горок, не участвую в дискуссиях о кровопролитных войнах. Теперь меня удивляет — как раньше меня это увлекало?
Просто однажды я побывала в неприметном скромном доме в с. Хумалаг, что недалеко от Беслана. Ничего в этом доме не происходило. Тишина была гробовой, страшной, сводящей с ума. Меня встретила сестра Залины Цогоевой. Она почти неслышным шагом повела меня в комнату, где стояли кровать, шкаф, стол и стулья. И везде были фото и игрушки. Залина и четверо её детей погибли при захвате школы в Беслане. Сестра рассказывала, как Залина трудно жила, какими тихими и скромными были её дети. Старшей Джульетте было 14 лет, младшему Аслану — 8. За несколько месяцев до этого Аслан сильно заболел. Оказалось — менингит. Температура достигала 42 градусов. «Слава Богу, „скорая“ его откачала», — почему-то радуется сестра.
А у меня в мозгу другая мысль: если бы он тогда не выжил, то, может, Залина была бы в трауре и не позволила бы детям пойти в школу в торжественный день. И, может быть, тогда... Но тут же в ужасе отматываю эту плёнку «если бы» назад. Ещё вспоминаю, что в кошмар попали семьи двух родных братьев Залины — всего 9 человек. И все ВЫЖИЛИ! И опять думаю, как это несправедливо. И опять в ужасе отматываю плёнку назад...
Я почти ничего не помню из того, что рассказывала сестра погибшей: ни историю её замужества и развода, ни про то, как Залина снимала квартиру в Беслане и работала няней, ни то, как она вынесла из спортзала грудного младенца, своего подопечного, и вошла в ад снова: ведь там её дети. Всё это потом урывками мне рассказывали разные люди. Я смотрела только на прописи в тетрадках, мягкие игрушки, машинки и общую фотографию мамы с детьми. И думала о том, как дети в это играли, как нарядились для фотографирования, как мама гордилась детьми... И как ей было тяжело их поднимать.
Неизвестно, сколько часов я там провела. Сестра всё говорила и говорила, изредка в коридоре мелькали тени других членов семьи. Они были именно тени, не люди. А потом я вышла во двор. Спиной ко мне сидел папа Залины. Сгорбленный старик в тёмной тужурке раскачивался на низком табурете, беспрерывно брал с земли початки кукурузы, счищал с них зёрна и бормотал: «Почему не я? Почему не я? Почему не я?» «Уже месяц вот так, — заметила сестра, — ничего не можем сделать». Это было 10 лет назад, через месяц после трагедии. Я не смогла за эти 10 лет ни разу об этом написать. Даже в списке погибших я никогда не доходила до буквы «Ц», где обозначены мама и её четверо детей:
Эту спину и эти вздрагивающие плечи мне не забыть никогда.
Теракт в Беслане: хроника событий>>
Владимир Сварцевич, фотограф, руководитель фотоцентра «АиФ»:
— Первый материал «АиФ» о событиях в Беслане — статью «Дяденьки, убейте их, они — сволочи» мы писали в самолёте, летящем из Владикавказа в Москву. И до сих пор я помню тот хмурый сентябрьский день, когда самолёт приземлился и материал был отправлен в газету.
Я прошёл фотографом множество войн, видел самые страшные события, но не припомню ничего страшнее, чем взрыв этой школы, до сих пор стоящий у меня перед глазами — как будто кадры замедленной съёмки: вот ещё от крыльца школы относят трупы заложников, и я лежу в 20 метрах от входа, в траве и пыли. Как вдруг резко поднимается серое облако, и черепичная крыша спортзала взлетает в воздух. Землю вокруг тряхнуло. Поднялась стрельба.
Но самое страшное — дети. Дети выбегали из школы. Перед моими глазами до сих пор стоит мальчик: ему было лет 12, он выбежал из школы в потрёпанном, но всё ещё нарядном костюме — чёрные брюки, белая рубашка, галстук. И, пока он бежал, на белой рубашке одно за другим появлялись красные пятна — от очереди автомата. Но ещё до первой пули он успел закричать, протянув к нам руки: «Дяденьки, стреляйте в них, они — сволочи!».
Маргарита Широкова, руководитель благотворительного фонда «АиФ. Доброе сердце»:
— ...Мой первый Беслан — осень 2004, когда мы с коллегами разносили по домам пострадавших конверты с деньгами — от читателей «АиФ». Утром одевались, стучали в двери, говорили: «Мы — посланники», и люди брали наши конверты — с оговорками: «От правительства — не возьмём, от читателей газеты — да» — и показывали комнаты погибших детей, где, по осетинскому обычаю, на кровати была в рост разложена одежда умершего ребёнка: штанишки, шапочка, тапочки — всё от головы до пяточек...
Так было днём. А вечером — вечером в гостинице Владимир Сварцевич, прошедший фотокорром все горячие точки, матёрый человечище, видавший, казалось, всё, ставил перед нами, тремя женщинами, бутылку водки и разливал по стопкам: «Пейте». Мы отказывались. Но он поил. Потому что иначе пережить этот вечер было нельзя, нельзя было набраться сил идти назавтра и снова стучать в двери, и видеть эти шапочки, потому что нужно было помянуть... Мы ходили по разрушенной школе — и видели брызги крови на потолке. Мы входили в дома русских учительниц — и видели, как скромно они живут: как будто дома — только ночевали, а вся душа их была там — в школе. Мы ходили — и пили водку по вечерам. «Пейте, девочки», — утешал Сварцевич.
Второй раз я поехала в Беслан через год. Всё это время искала, думала — чем помочь. Деньги уже собраны... Остались дети. Живые, но видевшие ад. Хотелось подставить им плечо, подарить веру в будущее, сказать, что не все люди — убийцы. И «Доброе сердце» придумало проект «Аифовский класс» для новой бесланской школы: мы хотели через эстетическое ощущение красоты поделиться с ребятами чувством уверенности в завтрашнем дне, радостью и спокойствием, внутренней гармонией. Такой класс был создан руками читателей «Аргументов и Фактов», и вот уже 9 лет в нём учатся дети, а я тешу себя надеждой, что им хоть капельку легче от той красоты, что их окружает.
Я была в Беслане ещё не один раз. И каждый раз меня не покидало ощущение, что такую рану залечить невозможно — не только тем, кто потерял близких в школе номер 1, но и всем, кто хоть как-то соприкоснулся с этой бедой. В Беслане боль накрывает тебя с головой, и невозможно думать ни о чём другом. Сколько будут жить люди, столько жива будет эта тяжесть потери в душе. Потерянных детей ничем не заменить. Нет, нет, нет — время не лечит. И человек остаётся человеком только до тех пор, пока умеет помнить. Ведь что сейчас случилось на Украине? Люди просто забыли. Забыли 1941 год, забыли войну наших дедов... Но мы — мы должны помнить. Ради тех детей, которые живы. Мы должны беречь мир. Так завещал Беслан.
Докажите, что Вы не робот.
Эти несложные правила помогут Вам получать удовольствие от общения на нашем сайте!
Для того, чтобы посещение нашего сайта и впредь оставалось для Вас приятным, просим неукоснительно соблюдать правила для комментариев:
Сообщение не должно содержать более 2500 знаков (с пробелами)
Языком общения на сайте АиФ является русский язык. В обсуждении Вы можете использовать другие языки, только если уверены, что читатели смогут Вас правильно понять.
В комментариях запрещаются выражения, содержащие ненормативную лексику, унижающие человеческое достоинство, разжигающие межнациональную рознь.
Запрещаются спам, а также реклама любых товаров и услуг, иных ресурсов, СМИ или событий, не относящихся к контексту обсуждения статьи.
Не приветствуются сообщения, не относящиеся к содержанию статьи или к контексту обсуждения.
Давайте будем уважать друг друга и сайт, на который Вы и другие читатели приходят пообщаться и высказать свои мысли. Администрация сайта оставляет за собой право удалять комментарии или часть комментариев, если они не соответствуют данным требованиям.
Редакция оставляет за собой право публикации отдельных комментариев в бумажной версии издания или в виде отдельной статьи на сайте www.aif.ru.
Если у Вас есть вопрос или предложение, отправьте сообщение для администрации сайта.
