Небольшая группа в социальной сети рассказывает о жизни школьного класса. Среди подписчиков — не только родители и друзья, но и учителя, социальные педагоги и другие специалисты. Дневник экспериментального проекта стал площадкой для обмена опытом. Класс — непростой. Здесь занимаются самые сложные в обучении дети — аутисты.
По статистике, каждый 50-й ребёнок школьного возраста имеет аутизм, каждый 88-й человек на земле рождается с аутическими расстройствами. Теоретически в России таких людей — около полутора миллионов. Это сопоставимо с численностью населения крупного российского города - Новосибирска, Екатеринбурга, Нижнего Новгорода. Столько людей в России «выключены» из системы полноценного образования.
| Читайте также: | |
|---|---|
 Что такое аутизм? |
|
Обычная московская школа, утро, шумная перемена. В маленьком классе — семеро детей. У каждого свой стол и полочки, свои планы, своё расписание. Яна Золотовицкая, автор идеи и одна из создательниц экспериментального класса, рассказывает о воспитанниках, которые уже почти два месяца посещают общеобразовательную, а не коррекционную школу. Первоклассник Даниил не разговаривает, но отлично ладит с техникой. «Компьютерный гений», — говорят педагоги. На комиссии его фактически признали необучаемым, но, когда он пришёл сюда на учёбу, оказалось, что он умеет читать, писать, считать.
Первоклассник Лёва пишет, считает, умеет умножать и делить. Марсель уже нашёл друга. Платон медленно, но верно осваивает свою учебную программу. У каждого из детей за прошедшие два месяца свои успехи. Все они — участники инклюзии, бесконечного процесса включения детей с особенностями в развитии в обычную образовательную среду.
Замкнутость, закрытость, необычное поведение аутистов — последствия сенсорных нарушений. Эти дети по-другому воспринимают сигналы — зрительные, слуховые, тактильные. У каждого ребёнка — свои особенности. Считалось, что один ребёнок не умеет читать, так как он вообще не воспринимал книгу. До тех пор, пока не догадались её приподнять, установить на подставке. Оказалось, он просто «не видел» её на плоскости.
«Когда меня спрашивают, что такое инклюзия, я привожу пример: история Алексея Маресьева. Как он отморозил и потерял ноги до голени, сделал протез, сел в самолёт, — рассказывает Яна Золотовицкая. — Все помнят замечательный фильм, где Маресьев отплясывает чечётку, а потом с серым от боли лицом отмачивает ноги в холодной ванне. То, что произошло с ним, называется «интеграция»: он как бы вытянул себя до такого состояния, чтобы, не принося хлопот обществу, заниматься тем, чем бы он занимался с ногами. Так вот инклюзия — это если бы создали самолёт специально для безногого лётчика».
Каждому — по возможностям
Очень часто слово «инклюзия» понимают превратно и ошибочно: как способ просто привести «особого» ребёнка в обычный класс. Это — удар как для ребёнка, так и для среды. Инклюзия — другое. Когда абсолютно любой ребёнок может войти в класс, но ровно настолько, насколько он готов — психологически, физически, эмоционально, интеллектуально. Кто-то может просидеть в классе минуту, а кто-то целый урок.
Аутист Лёва, например, уже ходит на все занятия. Но ребёнок, который может пробыть на уроке лишь минуту, ничуть не хуже того, кто посещает целый урок. Он также имеет право на образование, общение. Только в той степени, в какой он может его взять. Как только ребёнку становится тяжело, он возвращается в ресурсный класс, где отдыхает от эмоциональной перегрузки. Здесь вся среда состоит из визуальных подсказок: деление на зоны (отдыха и учёбы), карточки с расписанием, правилами поведения. Здесь ребёнку спокойнее и проще.
«Аутисты могут и хотят общаться, — поясняет Яна Золотовицкая. — Просто они очень быстро «перегружаются». Знаете, у меня бывают моменты, когда я не могу зайти в метро, когда там много людей, или когда к вечеру уже не могу говорить по телефону. Это сенсорный перегруз. У этих детей он наступает очень быстро».
Как только поведение ребёнка начинает мешать одноклассникам, он тут же покидает класс — таким образом, присутствие аутиста на уроке абсолютно никак не влияет на учебную программу и не мешает его одноклассникам в полной мере усвоить материал.
У каждого ребёнка есть свой тьютор — он ходит с ним на уроки, занимается в ресурсном классе, следит за каждым успехом, за каждым усвоенным навыком. Рядом со столами — пухлые папки с отчётами и диаграммами. Успехи ребёнка складываются в графики, всё максимально просто и прозрачно. Тьютор — не нянька, он «медиатор», связующее звено между ребёнком и окружением. Подсказывает, поддерживает, понимает, как подчеркнуть сильные стороны воспитанника. Такой подход пришёл из методики прикладного поведенческого анализа — ABA. Именно он лёг в основу обучения и инклюзирования в этой школе. Яна Золотовицкая ездила в Израиль, Германию, США, изучала существующие образовательные модели, выбирала, что можно «заземлить» в России. Внедрение этой системы — заслуга родителей детей с аутизмом.
Меняется всё, меняются все
«Мой ребёнок — аутист. В нашей стране у него не было никаких перспектив окончить школу, получить образование, потому что существующие образовательные учреждения для него просто не подходили, — рассказывает Екатерина Мень, одна из создательниц экспериментального класса. — В коррекционных школах используют, по сути, ту же общеобразовательную программу, просто облегчённую, сокращённую.
Но представьте: если нас с вами попросят, например, решить уравнение, мы, возможно, все придём к правильному ответу, но разными путями. Типовые стратегии не годятся для особых детей. Аутист — самый сложный педагогический «клиент». Если мы научимся обучать аутистов, мы сможем применить систему инклюзии фактически для всех детей с особенностями. Поэтому и начали с самого сложного».
Родители говорят: на чиновников пока не давят. Ругаться, ссориться, требовать — не их путь. Решили создать, добиться результатов, на примере показать, как всё работает. Директор школы № 1465 Артур Луцишин в АВА-класс поверил. Предоставил помещение, разрешил работать, помогает в общении с представителями городского департамента образования, «принимает на себя удар скептиков», говорят создатели класса. Деньги на проект собирают фандрайзингом: подготовительный этап проекта финансировался из средств родителей — инициаторов проекта и «Центра проблем аутизма». Часть денег пожертвовал благотворительный фонд «Выход». Главным же партнёром сейчас выступает благотворительный фонд «Галчонок», где увидели в проекте не разовую акцию, а системную модель, которая может изменить реальность. По сути, класс существует, пока поступают средства от желающих помочь.
Меняется всё, говорят создатели класса. Похоже на чудо, но в процесс инклюзии включилась вся школа. Уборщица помогает ребёнку снять ранец, потому что видела, как это делает тьютор. Одноклассники улыбаются, опекают, предлагают помощь, не обращают внимания на «отклонения» в поведении детей с аутизмом на уроке. Создатели проекта больше всего боялись реакции родителей: бытует стереотип, что дети с особенностями «тянут вниз» весь класс. Что с существующей системой просто невозможно: тьютор уводит ребёнка, как только он начинает мешать занятию.
О том, кто такие аутисты, Елена Кочура узнала только в этом году — до этого только слышала что-то, но никак не представляла. «Я не перестаю удивляться. У меня в классе есть дети с аутизмом, которые владеют речью. На уроке «Окружающего мира» они поразили весь класс, так много знают! Аутист начинает говорить, когда ему интересно. Если он слышит вопрос, на который знает ответ, он с удовольствием рассказывает.
Вообще, «Окружающий мир» даёт им уверенность в себе: одноклассники слушают и понимают, что эти дети в некоторых вещах их здорово обгоняют. И ещё — люди с аутизмом учат нас доброте. Когда они с такой искренней улыбкой заходят в класс, всё меняется».
В ноябре супервайзер класса, сертифицированный поведенческий аналитик Марина Азимова, прилетала из США, чтобы провести занятия с тьюторами, педагогами, учителями как ресурсного, так и общеобразовательных классов. Говорит, всего за пару месяцев всё изменилось: огромные успехи у детей, но ещё большие — у взрослых. «Школьные учителя проявляют просто фантастическое желание учиться, разбираться в теме, помогать своим новым воспитанникам, — комментирует Марина. — Это не может не радовать, потому что когда-нибудь государство всё-таки обратит внимание на аутистов, ведь каждый 88-й ребёнок сейчас рождается с такой особенностью. И если мы не будем заниматься их реабилитацией сейчас, мы получим страну, где сотни тысяч людей — беспомощны и несамостоятельны. Я не могу сказать, что с инклюзией все они будут в итоге полностью трудоспособны, но они смогут сами себя обслуживать, а значит, расходы на их реабилитацию и содержание будут гораздо ниже». Для справки: по данным Всемирного банка, общая стоимость ВВП, потерянного из-за инвалидности, составляет от 1,4 до 1,9 миллиарда долларов США. Эти потери связаны с тем, что дети, которые, получив полноценную реабилитацию, могли бы стать участниками рынка труда, так и не стали трудоспособными.
Изменить систему
В обычном классе — всё как всегда. В ресурсном классе продумана каждая мелочь. Всё имеет значение — даже цвет и расположение мебели.
Педагог Алексей Еськов показывает приспособления, способные помочь ребёнку преодолеть сенсорные нарушения. Сенсорный жилет — в него вшиты мешочки с песком, он тяжёлый. Надевается на плечи, чтобы ребёнок почувствовал свой вес, своё тело. Наушники, которые пропускают звуки речи, но не пропускают шум, что очень важно для ребёнка с сенсорными нарушениями. Карточки с индивидуальными правилами для каждого ребёнка: кому-то нужно постоянно напоминать, что не стоит кричать, кому-то — что на уроке нужно сидеть на месте. У каждого есть планшет — он используется и для поощрения, и для развивающих тренировок. В мире создаётся множество компьютерных приложений для детей с аутизмом.
«В прошлом году на базе коррекционной школы мы занимались с детьми в рамках подготовки к инклюзии. Но в этом году пришло трое учеников, которые только вошли в проект, и они так же успешно подсаживаются в обычные классы, — объясняет Яна Золотовицкая. — Выходит, система работает и без подготовительного этапа. Но тяжёлых детей хотелось бы курировать ещё с детского сада — поэтому наша следующая стадия — открывать такие проекты в детских садах». Ещё одна важная задача — подготовка сотрудников, как тьюторов, так и учителей общеобразовательных школ.
Создатели ресурсного класса говорят, что надеются поменять систему образования. Пока все говорят о гибких моделях, индивидуальном подходе, инновациях, образовательные стандарты становятся всё жёстче. В ресурсном классе подход другой — опираться нужно на сильные стороны конкретного ребёнка. Это сложнее, это затратнее. Но результаты удивляют.
Мнение: Ольга Журавская, учредитель фонда «Галчонок»
У подопечных нашего фонда и их семей есть какие-то ежедневные нужды, которые, разумеется, мы стараемся по мере сил оплачивать: это коляски, вертикализаторы, реабилитационные мероприятия и прочее.
Тем не менее мы видим свою миссию не только в дискретной адресной поддержке, но и в изменении общественного сознания по отношению к особым людям. Мы хотим участвовать в конструировании новой реальности, в которой такие люди имеют возможность максимально использовать свой социальный потенциал и жить, по возможности, полноценно.
Надо сказать, что социализация, о которой мы как фонд очень радеем, невозможна без инклюзии в сфере образования. Любой ребёнок «пробует на зуб» жизнь, которая откроется ему в будущем, именно в школе. Школа — это прообраз взрослой реальности любого человека.
Если наши дети не смогут ходить в школу вместе с обычными детьми, не смогут овладеть навыками общения, не привыкнут находиться в социуме, то какими же они станут взрослыми, с какими проблемами они столкнутся, когда вырастут? Если принять за данность, что социализация невозможна без инклюзивного образования, то следующий логичный вопрос — без чего невозможно инклюзивное образование?
Оно невозможно без преподавателей, без тьюторов, без специальной щадящей технологии, позволяющей детям в спокойном и защищённом месте овладевать новыми навыками.
Мы знаем, что мы не единственные, кто понимает важность развития инклюзивного образования и предпринимает попытки его реализации. Но в этом проекте уникально то, что есть именно проработанная модель, системный подход, подготовленные педагогические кадры. И главное — это всё реально существует: есть конкретная школа, обычная московская общеобразовательная школа, с адресом и директором, партами, бантами и ресурсным классом, и в этой школе с первого сентября учатся глубоко аутичные дети вместе с обычными детьми в режиме рядовой школьной обыденности, не уделяя этому факту какого-то особенного внимания.
То, в чём мы сейчас участвуем, та система инклюзии, которую мы уже внедрили — это технологии будущего.
К сожалению, как и любое новаторство, проект недёшев. До конца учебного года нам необходимо собрать шесть миллионов рублей. Мы планируем множество акций в поддержку нашего проекта, и мы очень благодарны АиФ.ru и всем друзьям, благодаря которым мы смогли рассказать о себе.
Если дети — наше будущее, то давайте сделаем всё, чтобы это будущее стало возможным.
Помочь проекту:
Получатель платежа: Благотворительный фонд помощи детям с органическими поражениями центральной нервной системы «ГАЛЧОНОК»
Адрес получателя 127051, г. Москва, Большой Каретный переулок, дом 24
ОГРН 1127799008611
ИНН 7722400642
КПП 770701001
Банк ОАО Банк ВТБ
Адрес отделения 109147, г. Москва, ул. Воронцовская, 43, стр. 1
Расчётный счёт 40703 810 4 0006 0000120
БИК 044525187
к/с № 30101 810 7 0000 0000187 В ОПЕРУ Московского ГТУ Банка России
Назначение платежа: Благотворительное пожертвование на проект по инклюзивному образованию
