То, что Сашу призовут, я знала заранее, ещё до того, как ему пришла повестка. Да, ему почти сорок, но за плечами ещё два года срочки и запись в «военнике» о наличии двух востребованных войсковых специальностей. Поэтому повестке мы не удивились.
Муж убыл на службу почти сразу после объявления мобилизации. А через 11 месяцев я решила навестить его ТАМ. Вернувшись, я захотела поделиться своим опытом, посчитав, что кому-то из женщин, также ждущих своих мобилизованных мужчин, всё это окажется полезным. А ещё подумала, что кого-то, кто хочет съёздить к мужу, но всё не может решиться, мой рассказ сподвигнет на поездку. Просто я уверена: если есть возможность (есть деньги, время, за детьми кто-то может присмотреть, супругу дают увольнительную и отпускают в место вашей встречи), ехать нужно. Ведь для наших мужчин такие встречи имеют очень большую ценность — они воодушевляют и придают сил, что крайне важно в нынешней ситуации.
Дорога дальняя
Путь из Сибири в новые регионы не только неблизкий, но и непростой. Я добиралась на самолёте до Москвы, а оттуда 15,5 часа на автобусе до Луганска. Да, на комфортабельном, с климат-контролем и остановками по пути, чтобы посетить уборную, размяться, купить что-то перекусить, воды, курильщикам покурить. Но всё равно это непросто. Хотя обратный путь оказался ещё более сложным квестом, но об этом позже.
Москва провожала проливным дождём. В зале ожидания и на перроне — военные, по одному и группками, мужчины и даже женщины в форме. То же самое по пути следования, в местах, где останавливаются автобусы на небольшой, по
Совсем близко к новым регионам автобус два раза остановили. Один раз — инспекторы ДПС, для проверки документов водителей, второй раз — полицейские, которые проверили документы у всех пассажиров.
На границе Ростовской области и ЛНР, в пункте таможни — обязательный паспортный контроль для всех. Пассажиров просят покинуть автобус с вещами, а в здании таможни — подходить с паспортом по одному к окошку контроля. Там сотрудник смотрит паспорт, куда-то вносит данные. У бабушек, одна была в очереди передо мной, вторая — после меня, спросили цель приезда. У меня почему-то не спросили, я даже удивилась и уточнила, когда мне вернули паспорт:
— И это всё, я могу идти?
— ...Идите... — удивлённо подняла бровь сотрудница пункта контроля.
Машина времени в «нулевые»
Казалось, ЛНР встречает неприветливо. Создавалось ощущение, что с пересечением границы Ростовской области и республики вместе с мобильным интернетом (его отключили во всём регионе в качестве мер безопасности после нескольких обстрелов Луганска со стороны ВСУ в мае этого года — прим. ред.) закончились нормальные дороги и добротные дома по обочинам улиц, по которым проезжал автобус.
И в целом складывалось впечатление, что ты вернулся в «нулевые». Оно окрепло, когда на меня накричала оператор такси по телефону. Да! Оператор. Такси. По телефону. Накричала.
Мне нужно было уехать от автовокзала до места проживания. Мобильного интернета в республике нет, но можно подключиться к Wi-Fi, который бесплатно раздают некоторые организации. Скачивать мобильное приложение такси я не рискнула, подключилась к беспроводному интернету на вокзале, узнала номер такси, позвонила, вызвала. Оператор пообещала: водитель перезвонит мне, как будет на месте. Но он не перезванивал. Тогда позвонила я сама.
— Водитель звонил вам, вы не ответили, машина уже уехала! — ответила оператор.
— Но как? Я не выпускаю телефон из рук, звонка не было. Отправьте, пожалуйста, ещё одну машину.
Ситуация повторилась: оператор пообещала, что водитель перезвонит, как приедет, никто не перезвонил. Ради интереса я позвонила на свой телефон с запасного мобильника — всё хорошо, сигнал проходит, трубка звонок принимает. Позвонила оператору снова. Она начала кричать:
— Я вам две машины отправила! Вас вообще на автовокзале нет! — Как нет-то? Вот же я стою!
Но меня уже никто не слушал — оператор бросила трубку.
Такая вот «К» — клиентоориентированность.
Тем, что всё услышанное и увиденное производит удручающее впечатление, я поделилась с таксистом, стоящим на площади у вокзала. К нему я подошла, когда не удалось вызвать машину по телефону. Кстати, точную сумму сразу он не сказал — отметил: оплата по таксометру. Взял телефон, посчитал предварительно — около 300 рублей. А думала, запросит не меньше тысячи.
— Та вы год назад город не видели! — вздыхает таксист. — У вас бы ещё хуже впечатление было. А за год очень многое в городе сделали.
И, да, с оплатой мужчина не обманул: в конце поездки попросил 270 рублей.
Город хороших людей
Муж ждал меня на улице. Я вышла из такси, бросила сумки, кинулась ему на шею, расплакалась. И уже только когда мало-мальски успокоилась, увидела: метрах в тридцати, у пешеходного перехода, стояла молодая, лет двадцати, девушка. Наверное, она ждала зелёного сигнала светофора, чтобы перейти улицу, но забыла об этом, заметив нас. Она плакала вместе со мной.
Возможно, с этого момента мне начало везти на хороших и душевных людей в этом городе. Те знакомые, кто ездил к мужьям раньше, говорили: люди там 50/50 — половина относится к приезжим и военнослужащим хорошо, половина — сдержанно или явно негативно. Мне показалось, что пропорции другие — явный перевес в пользу первых, мне их встретилось большинство.
Например, на рынке мы зашли в один из павильонов. Там был покупатель — мужчина-пенсионер. В брюках и рубашке, явно ещё советского производства, но идеально чистых и отглаженных. Заметив Сашу в военной форме, сказал, видимо, и нам, и продавцам: «А защитникам Отечества — скидку и рукопожатие».
Тоже на рынке остановились у одного контейнера, где толстовку камуфляжного цвета себе выбирала симпатичная женщина. Окрашенные в рыжий волосы, маникюр — всё как на гражданке. Только военная форма и какой-то тяжёлый холодный взгляд. Но очень общительная, когда я подошла от другого контейнера, она вовсю уже разговаривала с Сашей. По всей видимости, о том, что продавец не нашёл у себя в контейнере толстовку её размера и ушёл куда-то искать нужную.
— Та, не! Щас-то они нормально себя ведут, — говорила женщина с явным южным говорком. — А то было, пришла я как-то на рынок, говорю: «Покажите, шо у вас есть?» А они мне: «Ну смотрите!» Как будто это не мы им платим деньги, а они — нам. Хочется спросить: «Так а шо ж вы до сих пор не в армии?»
— Можно ваш шеврончик сфотографировать? — пристаю к новой собеседнице я.
— Да, конечно! — она растягивает рукав, чтобы шеврон было лучше видно. — А вот этот человек (о комбриге — прим. ред.) погиб больше месяца назад...
И чем больше мы общались с местными, тем больше приходило понимание того, как сильно они любят свой город.
Продавец сувениров в небольшом магазинчике в пешеходном переходе выкладывает передо мной магниты с изображением достопримечательностей Луганска.
— А это что за здание? — показываю я на один из понравившихся магнитов.
— Ой, это ж наш цирк! — отвечает продавец.
— И представления там идут?
— Конечно! Знаете, он в таком состоянии был после обстрелов... Но восстановили. Помогал в этом Максим Никулин, оборудование присылали братья Запашные. И вот цирк снова принимает зрителей. А раньше у нас как хорошо было. Какие заводы в городе работали! И тут они (очевидно, власти Украины — прим. ред.) со своей независимостью! И всё пошло прахом. Какие станки на металлолом вывозили — сердце кровью обливалось. Но мы верим, у нас всё ещё лучше прежнего будет.
Кстати, есть в Сибири один город, где цирк не работает уже лет пять, — там начали масштабный ремонт, который должны были завершить давно. Только закончилось всё на этапе «разрушить старое». Всё, конечно, не разрушили — стены и крышу оставили. Только на этом всё и закончилось. А тут город, который ещё не так давно подвергался обстрелам со стороны ВСУ, — и цирк работает.
Город контрастов
В целом Луганск — вполне гражданский город. Но присутствие людей в форме, а также кое-где встречающиеся колонны техники выдают: боевые действия где-то рядом. Да и меры безопасности напоминают о том же — в городе, как и во всей республике, действует комендантский час, а на блокпосту на выезде из автобуса выводят всех мужчин и тщательно у всех проверяют документы.
А ещё есть ощущение долго стоявшего бардака и анархии, которые совсем недавно пресекли, стали наводить порядок, но отголоски безвременья всё ещё напоминают о пережитом. Местами очень грязно, много мусора, дворников я увидела только в последний день пребывания. Зато увидела и то, как они не только мусор убирают, но и как траву на газонах и по обочинам дорог косят.
И вообще здесь контраст видится во всём. Рядом с разбитыми дорогами на второстепенных улицах новые развязки со свежим асфальтом и разметкой, участки со снятым полосами асфальтом, подготовленные к ремонту даже на трассах ЛНР. Рядом с недостроенными или полуразрушенными зданиями в центре города очень стильные и уютные кафе, на газонах — уже отцветающие розы. Во дворах припаркованы рядом с памятниками советского автопрома дорогие машины, номера разные — ЛНР, российские и даже украинские кое-где встречаются.
Удивило ещё то, что ритм жизни здесь не такой, как у нас, всё совершенно иначе. Только крупные продуктовые супермаркеты, алкомаркеты и пивные лавки работают до 20:00 — 21:00. Большинство промтоварных магазинов, отделов в торговых центрах работают до 17:00, а то и до 16:00. Рынки открываются для покупателей по нашим меркам достаточно рано — около 9:00, но и закрываются так же — после 13:00 остаются лишь редкие продавцы.
Расчёт по картам только в продуктовых супермаркетах, крупных промтоварных отделах, сетевых аптеках, в остальных торговых точках и на рынках — только наличные или перевод. В банкоматы для снятия наличных — очереди.
Водопроводная здесь вода не питьевая. Нужна питьевая — покупай в бутылках в магазине. В некоторых небольших магазинчиках и павильонах на рынках воду продают на разлив. Кое-где так её продают даже с машин. Иногда во дворы приезжает водовозка, и водитель громко сигналит, чтобы оповестить всех об этом.
На рынке, кажется, можно купить совершенно всё: от продуктов до верхней одежды. Есть контейнеры, где продают книги, преимущественно — классика русской литературы и энциклопедии. Товары для военных — отдельная категория. В городе часто встречаются военторги. И на том же рынке множество контейнеров с формой и всякими нужными мелочами и приспособлениями.
Город дорогой
Да, здесь всё очень дорого, цены выше, по моим ощущениям, в среднем раза в полтора, чем у нас. Отдельный ценник на квартиры. Кажется, что в Москве можно арендовать жильё дешевле.
Однушки — от 3 000-4 000 рублей за сутки, двушки — от 6 000-7 000 рублей, есть трёшки и даже четырёхкомнатные, они, понятно, ещё дороже — и 8 000, и 9 000 рублей. Но и эти квартиры сдают очень быстро — не успел забронировать (бронь-депозит — оплата одних суток проживания, возвращается при выселении) понравившуюся, её прямо перед твоим носом забронировал кто-то другой.
— Квартирки разбирают быстро, — объясняет риелтор Аня. — В городе много командировочных. Да и бойцы приезжают в тыл в отпуск. Кто-то даже даты отпуска специально подгоняет, чтобы понравившуюся квартиру снять.
Много квартир сдаётся в самом центре города. Арендодателям предлагают минерализированную воду из отдельного крана в кухне (напомню, водопроводная вода здесь не питьевая), Wi-Fi, горячую воду круглые сутки (в каждой такой квартире есть бойлер).
Город со смыслом
Луганск производит впечатление города символов. Например, российские флаги здесь на каждом шагу. Да, незадолго до моего приезда в России праздновали День государственного флага. Но даже на небольших магазинчиках прикреплены триколоры, которые, судя по их виду, установили не к 22 августа, а гораздо раньше.
В парке в центре города, где также полным ходом идёт реконструкция, — памятник российским добровольцам: фигура военного, за его ногой — ребёнок. Как нам рассказал хозяин арендованной нами квартиры, этот памятник установили в 2015-м. С тех пор уже не раз подрывали, после чего каждый раз восстанавливали.
На стене дома недалеко от места нашего проживания мы нашли мурал — ангел закрывает своим щитом от летящих ракет военнослужащего, читающего письмо из дома. А щит и ангела рисует маленькая девочка. Трогательно и с таким глубоким смыслом.
— Луганск сейчас — самое безопасное место на Донбассе, — говорит Андрей, владелец арендованной нами квартиры, — когда я уезжала, он согласился отвезти меня на вокзал. — А раньше к нам прилетало! Да так прилетало! К нам во двор во-о-о-от такой снаряд прилетел, — Андрей развёл руки, как рыбаки, показывающие размер пойманной рыбы. — У меня вот до сих пор осколок в голове, — показал на рубец на затылке он.
Мужчина рассказал: и среди его знакомых есть «ждуны», которые «поуехали».
— Я им сначала говорил: «А вы как возвращаться-то собираетесь? Как жить будете?» Раньше у нас можно было просто так вернуться. Потом стали просить анкету заполнить. Теперь возникают вопросы к тем, у кого нет паспорта — ни ЛНР, ни российского — а почему ты документ не получил, где ты был всё это время? Такие возвращенцы проходят процедуру фильтрации. А я им говорю: «У нас тридцать лет ничего не делали! А посмотрите, что сейчас делают? Жить можно же вполне!» Но потом решил, если общаться, то о политике не говорить — только о детях-семьях, — говорит Андрей.
Город, из которого трудно уехать
Когда я ехала сюда, я даже не представляла, каким более сложным окажется обратный путь. До встречи с Сашей я не знала, на сколько дней ему дали увольнительную. А когда узнала, с билетами уже были проблемы. Возможно, совпало то, что возвращаться мне пришлось в последних числах августа, когда у многих заканчиваются отпуска.
В итоге мне пришлось ехать автобусом из Луганска до Ростова-на-Дону (с остановками — 6,5 часа), с пересадкой в Ростове-на-Дону (плюс четыре часа), затем — автобусом из Ростова-на-Дону (ещё 16 часов), с пересадкой в Москве (почти десять часов), а далее — самолётом до дома.
Дорога назад получилась и дольше (двое суток), и дороже. И несмотря на всё это, я нисколько не жалею о том, что поехала. И если бы была возможность отмотать всё назад, я бы, не сомневаясь, повторила всё снова. Ведь оно того стоит.
