Нет, не акцент и не манеры выдают в нём английского денди: просто русские мужчины так не улыбаются. Вечной, детской, гагаринской улыбкой, пониз рыже-пшеничных усов… Восторженной! Ежедневной! Посреди нищеты и грязи, тяжёлого крестьянского труда с рассвета до ночи, в распахнутой настежь телогрейке и рубашонке в клетку, которую не снимал 10 лет… Я всё переживаю, схвачу ли эту улыбку на фото, а Майкл всё льёт и льёт на меня лучи из своих глаз. Что это? Счастье? Наверное…
Даже в этом доме, бывшей сельской конторе, где отапливается только второй этаж, - вместо аккуратненького английского домика. В этом засыпанном снегом, с развалившимися избами посёлке, который за 20 майкловых лет успел перестать гнать самогон в каждом дворе - но вместе с этим и вымер до числа 11 душ, считая семейство Варе, - и это вместо зеленеющего графства Сомерсет. С четырьмя русскими детьми, не знающими ни слова на его родном языке, - вместо оставшихся на Туманном Альбионе троих «чисто английских», напрочь забывших отца, который вот уже 20 лет безутешно пишет им открытки к Рождеству…
«Видно, жива в вас какая-то авантюрная жилка», - пытаюсь я нащупать ответ, но Майкл просто не понимает моих выражений. Мы говорим по-английски посреди сибирских снегов - и нас уже не понимает Татьяна… Вдруг к звуку кипящего чайника, фоном идущего к нашей беседе, примешивается ещё один, необъяснимый… И Таня выносит из соседней комнаты семимесячную Полину Майкловну Варе, последыша, позднюю дочь, любимую, - и над этой семьёй сияет нимб…
«Чистый шпиён»
…Это была обычная фермерская семья - Майкл и Тина Варе, со своим небольшим хозяйством и тремя детьми в деревушке Делвертон, что в 200 милях от Лондона. Майкл днём батрачил на своей технике на более зажиточных соседей, по вечерам обрабатывал своё хозяйство… 12 лет он прожил с женой - такой же лучистый… А после развода Тина не только отобрала всё имущество, но и запретила детям видеться с отцом. «В Англии меня больше ничего не держало: душа рвалась на части - и с места… На оставшиеся после продажи трактора центы я поехал в Сибирь…» Авантюрная всё-таки жилка…
Майкл объясняет, а я стараюсь понять, как могу. Земля в графстве Сомерсет ох как дорога. Субсидии государство урезало. Тина выгребла все запасы подчистую. А тут на глаза попался сельскохозяйственный журнал, в котором один банкир описывает своё путешествие в Россию, где земли хоть отбавляй, да какой жирной, да за копейки… Да ещё ветер демократических перемен. И Майкл собрался. Приехал по туристической визе с группой в Новосибирск. Потом ещё раз. Дал объявление по радио: «Инглиш мен купит землю в Новосибирской области». Откликнулся человек из Искитима, привёз сначала в Верх-Коен, потом уже сам Майкл перебрался в Дубинку. Работал поначалу в колхозе, пахал на тракторе. «В те времена ни у кого не было денег, зарплату не платили, а если и платили, то её не хватало на бутылку, но люди наперекор всему жили…»
«Чистый шпиён, - про меня все говорили», - вспоминает Майкл. «Да идиоты, дурачьё про тебя говорили! - поправляет Татьяна, маленькая, тихая, с щербинкой между зубов и раскосым взглядом. - Никто не мог понять, как можно было бросить Англию и забраться в нашу глушь! Думали, что он денежный и с ним надо много пить, чтобы на деньги развести такого простофилю… Ну потом поняли, что к чему». Пил в результате Майкл с одним чувашом, которого тоже занесло в Дубинку и которого тоже посчитали за иностранца. Ну ещё с коллегой - Таниным папой…
19-летняя Таня - «Я её как увидел, думал, ей лет 13 всего!» - была единственной девушкой в тогда уже дышавшем на ладан селе, Майкл - единственным холостяком. Правда, у Тани уже был сын Коля - ему только исполнилось 3 месяца. «Его отец? Испарился, как это обычно бывает!» Живёт сейчас в соседней деревне…
Майкл не знал русского, они с Таней поочерёдно заглядывали в его словарик, стукаясь головами и прыская от смеха. «Как объяснить, что такое мешок, если слова нет в словаре? Догадались - биг бег, большая сумка!» Через 3 месяца, осенью, Майкл объяснился: нарисовал на листке бумаги себя, Таню, Колю, домик - и обвёл в кружок. 7 ноября, в красный день календаря, они засыпали уже мужем и женой в родительском доме, хотя расписаться официально смогли спустя год. «Сейчас думаешь: Господи, ну что меня могло в нём зацепить? А ведь было необъяснимое притяжение…» - тургеневскими строками говорит закончившая только среднюю школу Таня, всего раз выезжавшая из Дубинки - правда, в Англию, - и в ней говорит весь женский род… «Иной раз так всё достанет, сорвусь и побегу, так хочется всё бросить. Думаю: уйду, найду другого, а потом погляжу на своего - как же я тебя, денди, люблю…»
Дружить и терпеть
Всё это время Майклу приходилось мотаться обратно в Англию, оформлять визы… Потом получил вид на жительство - и отказ суда об усыновлении Коли. Но тут и свой Сашка уже назревал. Потом Вероничка. Купили дом-контору, завели хозяйство - свиней, коров, коз, овец… И пошла круговерть, от которой можно очнуться, только насчитав вдруг перед зеркалом, в праздник, у себя ещё одну седую прядь: «В сараях нет воды, нужно её возить. Колонка замерзает. Нарубить дров, накормить скотину. Но для этого надо сначала ещё и расчистить сугробы…»
«Россия меня многому научила… Главное: хоть эти люди убивают, хоть воруют - нужно жить с ними, дружить, терпеть…» - выводит Майкл свой парадокс. И идёт с сыном Сашкой провожать меня к застрявшему в 2 км от Дубинки такси - голыми полями да перелеском, в ватнике нараспашку и резиновых сапогах…
Лишь однажды Варе всем семейством выезжали проведать родителей Майкла в графство Сомерсет. В 2008 году, ещё до Поли.
Никто не захотел там остаться.
