700 тысяч мигрантов из Таджикистана, проживающих в России, могли проголосовать на выборах президента республики. Избирательные участки для них открылись в двадцати трех российских городах.
Избирательный участок, организованный в едином миграционном центре Нижнего Новгорода, встречает входящих плакатом на таджикском языке, чтобы люди точно знали, что они попали по адресу. Кабинка для голосования, прикрытая занавесками, урна, избирком с наблюдателями, – все, как на любых российских выбрах. И только два красочных блюда с зеленым виноградом, яблоками, орехами и конфетами на столе избирательной комиссии, которыми угощают входящих, напоминает о традиционном восточном гостеприимстве.
С утра к урнам подтягиваются, в основном, мужчины. И юные, и пожилые – все с синими паспортами Республики Таджикистан. «Женщины пока заняты домашними делами, – поясняют мне в избиркоме, – они ближе к вечеру подойдут голосовать».
Жена — медсестра, сын — правозащитник
Заурбек, солидный седовласый мужчина, один из первых избирателей на участке, мог бы с легкостью затеряться в толпе нижегородцев. Ему за 50 лет. В России он со своей семьей живет давно и считает, что им в Нижнем Новгороде живется неплохо. Заурбек – бывший военный, вышедший на пенсию в звании подполковника как раз во время службы в Нижегородской области. Сейчас Заурбек работает в представительстве московской торговой компании, а его супруга трудится медсестрой в одной из большиц Нижнего. В семье четверо детей. Старший сын Фаридо закончил юридический факультет Нижегородского унивеститета и теперь работает в правозащитной организации «Комитет против пыток». Средний сын Ушкадам пошел по стопам отца: после окончания Рязанского высшего десантного училища служит во Владивостоке в морской пехоте. Третий сын Сухроб заканчивает школу, дочь Нозани еще мала.
Заурбек считает, что он и его семья полностью адаптированы к российскому обществу. У него двойное гражданство – России и Таджикистана, а жена и дети – граждане России. В Таджикистан он возвращаться не планирует, но проголосовать считает своим долгом перед теми, кто там остался.
«Думаю, что каждый сам отвечает за то, как складывается его жизнь вдали от родины, – поясняет свою позицию Заурбек. – Если ты приехал в другую страну, то надо помнить, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Учи русский язык, живи по тем законам, по которым живут местные люди, дружи с ними, будь добрым соседом и приятелем. Я и сам так живу, и детей учу. Поэтому никто из нас не сталкивался с проявлениями бытовой ксенофобии». Заурбек говорит по-русски правильно, с легким акцентом. «В советской школе нас хорошо учили русскому языку, – улыбается мужчина. – Сыновья говорят уже совсем без акцента, а дочка вообще уже только на русском».
Мехрож и его невеста
Чем моложе мигранты, тем труднее становится с ними изъясняться по-русски. Сказывается то, что после обретения независимости в Таджикистане была разрушена налаженная еще при советах система образования, русский язык стали преподавать большей частью не носители самого языка, а таджики, которые сами не слишком хорошо его знают.
25-летний Мехрож, коренастый парень в черной кожаной куртке, приехал в Нижний Новгород восемь лет тому назад. От сильного акцента до сих пор не избавился, но это не мешает ему сносно общаться на русском языке. До окончания средней школы парень жил в поселке под Кулябом. Раньше там был колхоз, где и работали родители Мехрожа. А потом колхоз расформировали. Работать стало негде, семье не хватало денег, и на семейном совете было решено, что Мехрож поедет искать работу в Россию, тем более, что его дядя уже работал в Тольятти и подсказал, где племянник сможет устроиться в Нижнем Новгороде.
Мехрож работает рабочим в строительной компании, как это часто происходит с выходцами из Таджикистана. Живет в съемной квартире и мечтает привезти в Россию свою молодую жену.
«У меня несколько друзей, тоже таджиков, женились на местных русских девушках, - улыбается Мехродж. – Уже и детишки у них родились. А я давно себе на родине девушку присмотрел, там и женился на ней. Привезу ее сюда, будем с ней жить в России. Мне здесь нравится: работа хорошая, да и люди вокруг тоже».
А пока Мехрож ежемесячно шлет в Таджикистан денежные переводы, чтобы поддержать близких. Ради них и пришел на выборы. Судьба страны его волнует не смотря на то, что возвращаться туда он уже не планирует.
Шодмон и языковой барьер
Высокий парень в бейсболке, джинсах и спортивной куртке, говорит, нахмурив густые брови, и медленно подбирая русские слова. Шодмону 18 лет, голосует впервые и в России всего полгода. Он уже успел поработать в местной пекарне, но она закрылась, и теперь он расстроен тем, что нужно искать новую работу. Общаться с Шодмоном непросто: он приехал в Нижний Новгород из маленького горного кишлака, где, по его словам, «русскому языку учили очень плохо». За полгода в Нижнем он получил хорошую языковую практику, но уверен: если бы его лучше учили русскому языку в школе, было бы проще и работу найти, и в обществе освоиться. Пока все это дается с трудом.
С ним полностью согласны местные правозащитники, которые на выборах работают наблюдателями:
«Когда мы не понимаем язык человека, с которым разговариваем, нам трудно его принять. За последние годы уровень преподавания русского языка в Таджикистане сильно снизился. А именно русский язык всегда был тем языком, на котором народам бывшего СССР были доступны знания об общечеловеческих ценностях, которые сближают народы».
Равшан и Джамшуд против Хайяма и Фирдауси
Тема трудовой миграции в Россию из Средней Азии занимает умы многих россиян и активно обсуждается в средствах массовой информации. Вокруг нее вспыхивают серьезные споры: нужны нам мигранты или нет, если нужны, то сколько, где они должны селиться, как адаптироваться к российскому укладу жизни и уживаться с местными жителями. Готовых решений по этому вопросу нет. Как и гражданского консенсуса. Вот, например, два полярных мнения нижегородцев по поводу организованного избирательного участка для граждан Таджикистана.
«Ничего особенного в этой процедуре нет, - считает Андрей Ермаков, 32-летний инженер. – Во всех цивилизованных странах люди, которые по той или иной причине не могут голосовать у себя по месту жительства, делают это по открепительным талонам. Когда я был в командировке в Германии, тоже так голосовал вместе со своими коллегами из других российских городов».
А вот предприниматель Татьяна Некрасова опасается, что это лишь первый шаг к той толерантности, которая уже вышла боком коренным жителям некоторых европейских стран:
«Разница с голосованием россиян за границей все-таки есть, - настаивает Татьяна. - Из среднеазиатских республик, в частности, из Таджикистана, к нам едут в основном не культурные и образованные потомки Хайяма и Фирдоуси, а чаще всего малограмотные люди, которые могут, как в Европе, сбиваться в группы, настроенные недружелюбно к местному населению».
Опасения нижегородки частично разделяют и представители диаспор. Они считают, что за последние десять лет существенно изменился качественный состав приезжающих в Россию граждан Таджикистана. Вместо людей, обладающих развитой культурой, хорошо знающих русский язык и являющихся носителями общечеловеческих ценностей, к нам пребывают граждане, которые не успели впитать и усвоить то, что было доступно старшему поколению в едином государстве.
«Здесь миграционная политика переходит в вопрос межнациональных отношений, - объясняют эксперты. - Угроза формирования анклавов в Нижнем Новгороде, да и в большинстве русских городов, пока еще остро не стоит. Для того чтобы и в будущем не возникало подобных проблем, адаптация мигрантов должна происходить только на основе общепринятых норм, действующих в России».
Судя по разговорам нижегородских таджиков, их куда больше интересуют такие бытовые вопросы, как освоение русского языка и трудоустройство: ведь многие из них связывают свои планы на жизнь с Россией.
«Президента-то мы выберем, - сказал один из избирателей, убирая синий паспорт в нагрудный карман куртки, - но он в Таджикистане, а нам жить здесь, в России».
