Едва заметные, слившиеся с поверхностью земли холмики, занесенные опавшей листвой, квадратные таблички со стершимися надписями, сгнившие игрушки. Корреспонденты aif.ru побывали на погосте, где уже не одно десятилетие хоронят воспитанников детского дома в поселке Уваровка. По мнению правозащитников, проблема организации похорон сирот, умирающих в социальных учреждениях, назрела давно и ее необходимо как-то решать.
Странные могилки
О загадочном детском кладбище в поселке Уваровка под Можайском стало известно из соцсетей. На него случайно наткнулся москвич Вадим Кузнецов.
«У меня рядом дача, где очень плохо ловит интернет, — рассказал aif.ru Вадим. — Я хожу его ловить на гору, в лес. И как-то набрел на очень странные могилки. Я сфотографировал их и сделал пост».
Большинство надписей на табличках были стерты от времени, но на более поздних могилах можно прочитать даты жизни и смерти: 6, 7, 10, 15 лет. Здесь оказались похоронены десятки детей. Только детей — людей, умерших во взрослом возрасте, не было. Эти странные захоронения, как увидел Вадим, находись практически в лесу, на отшибе официального Уваровского кладбища.
Пользователи соцсетей предположили, что это могилы воспитанников расположенного в поселке детского дома-интерната. Чтобы убедиться в существовании этого детского кладбища, корреспонденты aif.ru отправились в Уваровку.
Поселковый погост оказался совершенно обычным: ряды ухоженных могил, мраморные и гранитные надгробия, с которых печально смотрят покойники, ажурные оградки, венки, цветы. Редкие посетители на вопрос о местонахождении могил детей из интерната удивленно пожимали плечами: они, мол, ходят вон туда-то к своим родным, а дальше не заглядывают. Нам пришлось обходить кладбище по границе.
Шли долго, и вот, когда «обычные», взрослые и ухоженные захоронения кончились, за кладбищенской свалкой в лесу мы наткнулись на скособоченную плиту, с которой смотрело детское личико. Андрюша Козлов, 1981— 1989. Малышу было восемь лет, когда он умер. Рядом — покосившийся сгнивший деревянный крест, под которым лежит резиновый песик. И табличка без фото: Серебрянников Илья Александрович, 1992-1998. Шесть лет.
Потом еще одна явно детская могилка, а ней следующие:. Ковалев Сережа, 1971-1978; Алеша Жигалов, 1989-1996; Сергей Бакулин, 1979-1984. Куда ни кинь взгляд, повсюду меж деревьев виднелись торчащие из земли маленькие ржавые оградки, внутри которых находились таблички, на большинстве надписи уже стерлись или выцвели от времени. Стояла мрачная, истинно «кладбищенская» тишина, только вверху при порывах ветра скрежетали ветки. Даже исконные обитатели погостов — вороны не каркают. Кажется, что всё живое в этом месте давно вымерло.
«Как же здесь мрачно-то, жуткая аура», — поеживаясь, приговаривал фотограф.
«Огород» табличек
Мы шли дальше по вроде бы пустому лесу и вдруг заметили воткнутые в землю веточки пластиковых цветов. Зачем они здесь? Пригляделись — а там едва заметные холмики, практически полностью слившиеся с поверхностью земли. Это могилы, судя по размеру, тоже детские. А рядом — тоже холмики, но без цветочков. С расстояния казалось, что это просто ровная, засыпанная осенней листвой земля. Мы убавили шаг, пошли осторожно, внимательно вглядываясь под ноги, понимая, что до этого шли по могилам, где, возможно, и были когда-то кресты и таблички, но со временем обвалились.
Вышли на поляну и увидели странную картину — ряды серых табличек, выросших на ровной, пока еще зеленой траве. Словно бы огород, на котором кто-то давно посеял алюминиевые семена. Наклонились, а там тоже имена и даты, написанные от руки, возможно, маркером. Почти все стерты. Буквы и цифры можно разобрать на единичных табличках. Денис Рябов 1989-1995. Шесть лет. Андрей (фамилия неразборчиво) 1984-1995. Одиннадцать лет. Александра Шурупова (даты стерлись). Алексей Лухманкин (даты стерлись). Баюнова Анна (даты стерлись). Бобр Александр (даты стерлись). Вот и все, что удалось разобрать на нескольких десятках могилок.
Но по оставшимся цифрам мы поняли, что если «лесные» могилы — это до 80-х годов, то на поляне начинаются захоронения тех детей, кто умер в 90-е. Тогда, судя по всему, не заморачивались ни памятниками, ни оградками, ни фотографиями маленьких покойников. Подписанная от руки алюминиевая табличка, воткнутая в землю и все.
Однако одна могилка выбивалась из ряда. Кто-то установил над стандартной табличкой крест с прикрепленной к нему цветной фотографией очаровательного малыша. Это мальчик Петя, умерший в 1999 году в возрасте шести лет. Видно, что за могилой ухаживают и по сей день. Но кто?
«Лес» крестов
Мы шли дальше. За «огородом» пустых табличек начинался «лес» белых железных крестов. Посередине крестовины к ним прикручены таблички с именами и датами, напечатанными в типографии крепкой краской. Она к сегодняшнему дню даже не поблекла. Это захоронения с 1999-2000-х годов: Витушкина Наталия Александровна, 1987-1999; Зверева Анастасия Игоревна, 1995-2001; Георгий Оноприйко, 1995-2000; Лабузова Алена Владимировна, 2004-2014; Ковалев Даниил Александрович, 2007-2017; Лапин Дмитрий Сергеевич, 2005-2018.
Захоронения идут в хронологическом порядке, чем дальше мы шли вперед, тем более свежими они становились. Судя по датам, где-то в 2020 году железные кресты кончились. Вместо них пошли стандартные деревянные со стандартными же табличками. На крест с именем Лаухина Елизавета Мукимовна (2004-2020), кто-то привязал пакет с плюшевым медведем. Последние по времени могилы с деревянными крестами датированы 2023 годом.
С тяжестью на душе мы молча выбирались с детского погоста. На «обычной» части кладбища увидели пожилую женщину, прибиравшуюся на могилках. Это была жительница Уваровки Тамара Юрьевна, она пришла навестить свою бабушку и дедушку.
«А те, детские могилы — это да, захоронения Уваровского детского дома, — объяснила пенсионерка. — Это сейчас они начали кресты ставить. До этого же ничего не было. Закапывали, как собак, прости Господи. Это несколько лет назад общественники возмутились, шум подняли. После этого хоть начали какие-то приличия соблюдать. Ох, сердце у меня разрывается, когда гляжу на эти могилки. Ни разу не видела, чтобы их кто-то прибирал».
В поселке Уваровка есть действующий храм в честь Серафима Саровского. Возможно, там что-то знают об организации похорон тех несчастных сирот? Ведь должны же их отпевать перед погребением.
«Я ни разу не был на той части кладбища, где похоронены дети из интерната, — признался aif.ru настоятель храма отец Ярослав. — Служу здесь уже 12 лет, часто бываю в интернате, но меня почему-то никогда не приглашали на отпевание и похороны воспитанников».
— Может быть, кто-то другой отпевает? — спросили мы.
— Нет, я тут единственный батюшка.
«Хоронят в общей могиле»
Уваровский детский дом-интернат расположен в самом центре поселка, на главной улице. Это большой комплекс красивых зданий, спрятанный за высоким забором. Человек не местный пройдет мимо и не узнает, что это детское учреждение. На калитке нет вывески, кроме таблички, сурово уведомляющей, что «объект находится под охраной». Оказывается, это не простой дом-интернат, а специализированный — «для умственно отсталых детей».
«У нас находятся дети в возрасте с 4 до 23 лет, порой с тяжелыми поражениями центральной нервной системы, — объясняет директор интерната Алексей Захарочкин. — Много отказников. Бывает, что Боженька забирает кого-то из них. Сейчас на порядок реже, чем в 90-е, ведь уровень медицины значительно вырос».
По словам директора, погребение инвалидов, умерших в социальных учреждениях, регулирует государственный закон. Организацию всего процесса берут на себя ритуальные службы. Однако того, что юридически положено по закону, по-человечески, возможно, недостаточно, да далеко не все, что положено, исполняется.
«Я пришел в интернат в 2019 году (после смерти прежнего директора Виктора Калинина —прим. ред.), — отмечает Захарочкин. — Мы добились, чтобы ритуальщики кресты деревянные устанавливали, то есть выполняли свои обязанности. Участвуем и в похоронах. Сотрудники приходят к тем воспитанникам, за которыми они ухаживали, кладут им цветы, венки, игрушки».
А если, как сказал директор, умирает не отказник, а ребенок, у которого есть родители, они могут за свой счет установить на его могиле надгробие и оградку. Скорее всего, те ухоженные могилки, которые мы видели, принадлежали родительским деткам.
Что касается отпевания, то, по словам Алексея Захарочкина, это таинство не производится, потому, что в интернате живут и соответственно, умирают дети разных национальностей. И среди них могут быть и те, чьими предками были люди иной веры.
«Проблема в том, что объем положенных при смерти инвалида в социальном учреждении услуг очень скуден, — комментирует директор по внешним связям благотворительной организации „Перспективы“ Светлана Мамонова. — И эти услуги не обеспечивают никакого индивидуального подхода к погребению. Например, в большинстве интернатов, которые мне знакомы, после того, как тело умершего увозят в морг, сотрудники не участвуют в церемонии похорон вообще никак. Так что Уваровский детский дом, который еще и добился установки на могилах воспитанников нормальных именных крестов, — это в некотором роде позитивное исключение».
По словам Светланы Мамоновой, обычно таких сирот кремируют и даже не забирают урны. И тогда всех хоронят как невостребованный прах в общую могилу, без табличек, без имен.
«Захоронений с именными табличками я практически не встречала, — с грустью говорит правозащитница. — Что уж говорить о том, чтобы сотрудники интерната организовывали похороны, устанавливали на могилах памятники. Поэтому мы сейчас выступаем, чтобы изменили закон и туда вошел хотя бы минимальный перечень для достойных похорон детей и взрослых, умирающих в социальных учреждениях. Это нужно не мертвым, это нужно прежде всего, живым».
