Татьяна Доронина, актриса, режиссёр, худрук МХАТа им. Горького:
— Дневник Тани Савичевой был представлен в первом зале. Белые страницы, на них буквы — большие и чёрные... И портрет девочки — глаза большие и скорбные. Как будто она самой природой была создана для того, чтобы фиксировать чудовищную трагедию моих любимых земляков.
Читайте также: 9 строк о смерти. Таня Савичева написала самый страшный дневник войны
В этом же зале стояли весы — две чаши-тарелочки. На одной тарелочке стояли крохотные гири, а на второй — чёрный кусок непонятно чего. Представить, что эта масса — хлеб, было невозможно. Поверх этого маленького кусочка лежал крошечный довесок — кубик размером сантиметр на сантиметр. Понятно, что выжить этот чёрный комочек не мог помочь ни Тане Савичевой, ни многим другим ленинградцам...
Окна нашей комнаты выходили в переулок, который был завален огромной горой непонятно чего, но очень страшного и дурно пахнущего. В течение двух месяцев эту чудовищную гору разгребали пленные немцы. И мама сказала: «Отнеси вот эту картошку, пускай они поедят». Я ответила: «Нет, не понесу!» Мама была верующая. По-настоящему верующая. И милосердная к врагу, несмотря на то что отец вернулся с фронта изувеченный, наскитавшись по госпиталям. Да и нам в деревне, куда мы уехали из Ленинграда, приходилось очень тяжело, хотя у бабушки был небольшой огород. Я прекрасно понимала, чего стоит эта картошка: выкапывали её из мёрзлой земли мы с сестрой. А мама повторила: «Отнеси! На тебе крестик!» А на мне был крестик, мама надевала мне его со словами: «Это сбережёт папу, сестру и тебя». И добавила: «Неси и отдай, пускай они поедят, пока горячая». Я понесла картошку. И на всю жизнь запомнила, как смотрели на меня эти три немца. У одного текли слёзы. И я заплакала вместе с ним. Когда у мужчины текут слёзы, это страшно. Не дай бог никому это всё пережить!
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
