Не знаю, как вам, но мне не трудно представить себе бывшего премьера Бориса Годунова с мобильным телефоном в руке, когда после смерти царя Фёдора решался вопрос о выборе нового государя. Да вот же он, как живой! За закрытыми дверями в кремлёвских палатах проводит совещание с политтехнологами, вооружёнными лэптопами. На самом деле все эти гаджеты — лишь мелкие технические детали: принципиально российские выборы в XVI веке мало чем отличались от выборов в XXI-м.
Административный ресурс уже работал. Предвыборные штабы, хотя они в ту пору так, конечно, не назывались, функционировали. Чёрные политтехнологии уже использовались. Подсчёты «центризбиркома», как и его деятельность в целом, были под подозрением всегда. Есть свидетельства, что во время выборов нового царяю, после Смуты, активно продвигал свою кандидатуру, например, известный всем нам князь Пожарский, хотя он-то как раз и возглавлял тогда «избирательную комиссию».
Вернёмся, однако, к Годунову, поскольку как раз примерно в эти февральские дни 1598 года, когда истекло время траура по Фёдору, Москва приступила к выборам нового царя. Пишу «примерно», поскольку тут немало разночтений и даты называются разные: есть и 14 февраля, и 17-е, и 21-е. Но всё действительно произошло в эти февральские дни.
Впрочем, и с Собором (если говорить о числах) не всё понятно. По своему составу Собор был, бесспорно, «правильным», т.е. включал, как и положено по тем временам, представителей дворянства, духовенства и верхов посадского населения. И грамоты, призывавшие прибыть на Собор, были разосланы в самые разные концы Руси. А вот с числом участников форума даже у самых именитых историков что-то не заладилось: Карамзин насчитал 500 делегатов, Соловьев — 474, Костомаров — 476, Ключевский — 512. Каждый, похоже, считал по разным источникам (при этом все они, вроде, достоверны). Не представляю, как с этой неразберихой справлялась в ходе голосования сама «счётная комиссия» Собора.
Наконец, судя по всему, не все приглашённые смогли добраться до Москвы. По свидетельству одного современника-псковича, некоторые именитые бояре и духовные чины из Пскова и Новгорода до Собора так и не доехали. Есть подозрение, что помешал им Годунов, оставшийся правителем при своей сестре — вдове государыне Ирине.
Именно её умирающий Фёдор «оставил на всех своих государствах». Вот только нести этот крест на своих женских плечах Ирина не захотела и предпочла монастырь. Хотя и здесь есть разные версии. Некоторые утверждают, что Ирина ушла в монастырь лишь после серьёзного и не очень мирного разговора с братом. Правда, этой версии противоречит всё дальнейшее поведение сестры, которая всячески помогала брату занять царский престол.
Как бы то ни было, но многолетние премьерские полномочия Бориса Годунова плюс, конечно, родство с вдовой бывшего государя, давали ему широчайшие возможности для использования административного ресурса. А опасаться ему было кого, противники оказались серьёзные. На трон претендовали Шуйские и Романовы. Борьба с ними велась до выборов, во время выборов и после выборов. Сначала Годуновы, объединившись с Романовыми, отодвинули Шуйских, а потом Годунов, уже поднявшись на престол, пять братьев Романовых отправил в ссылку, а старшего из братьев — как раз бывшего кандидата в цари — Фёдора Никитича — постриг под именем Филарета в монахи и отправил в Антониево-Сийский монастырь под Архангельском.
Прошлым летом там бывал. Келья Филарета не сохранилась, а вот воспоминания ещё живут. Судя по всему, это был довольно своеобразный монах, который развлекал иноков увлекательными рассказами о соколиной охоте и весело отмечал каждую неудачу Годунова. Кстати, как считал Ключевский, именно склока между тремя сильными боярскими родами (Годуновы, Шуйские, Романовы) во многом способствовала тому, что Русь погрузилась в хаос Смутного времени.
В будущем, встав (уже после Смуты) за троном своего сына Михаила, именно этот человек (Патриарх и, как его официально тогда называли, «Великий государь») до самой своей смерти и являлся фактическим правителем страны. Кажется, это был первый тандем в российской политике. Недаром Патриарха и одновременно «Великого государя» величали в ту пору не совсем обычно — Филаретом Никитичем, легко смешивая в одно целое церковное и светское. 
Однако опять чуть забежал вперёд. На воеводских должностях в провинции тогда сидели многие известные недоброжелатели Годунова, поэтому версия о том, что он приказал перекрыть дороги в столицу н задержать неугодных ему делегатов Собора, выглядит убедительной. Отказывают же и сегодня под каким-нибудь формальным предлогом некоторым кандидатам в помещениях для встречи с избирателями — то канализацию прорвало, то электропроводка перегорела. Вот и Годунов мог перекрыть дорогу в Москву, сославшись, скажем, на то, что её напрочь занесло снегом, потому что накануне выпала годовая норма осадков.
Всё это не отменяет того факта, что Борис Годунов был на тот момент, бесспорно, самым сильным кандидатом. В его пользу говорили и долгие, вполне успешные годы премьерства при Фёдоре, и то, что он по-прежнему оставался у руля власти. Однако на выборах, как мы знаем, страхуются и явные фавориты.
К тому же существовала немалая сложность, которую Годунов прекрасно осознавал: ему требовалась не просто победа, он был обязан победить очень убедительно. Выборный царь это, всё-таки, не наследственный монарх. Стать государём в его ситуации означало что-то вроде получения «должности царя», причём не от Бога (хотя на стороне Годунова был и Патриарх), а от народа. Или, если точнее, от тогдашней элиты. Именно поэтому Годунов и требовал созыва государственных чинов по 8-10 человек от каждого города, «дабы народ единодушно решил, кого возвести на престол». Это, конечно, не всеобщие выборы, но всё же. Понятное дело, что противники тут же обвинили Годунова в притворстве. Полагаю, впрочем, что в данном случае он действовал просто прагматично, понимая, чем шире состав выборщиков, тем больше у него шансов на победу. Не говоря уже о том, что подобная избирательная формула укрепила бы легитимность его избрания.
Учитывая, что Фортуна, столь благосклонная к Годунову-премьеру, после его воцарения от него отвернулась, а народная любовь быстро превратилась в ненависть (не забудем о загадочной смерти царевича Дмитрия), к негативным свидетельствам современников в отношении Годунова стоит относиться с осторожностью. И, тем не менее, утверждается, например, что по всем крупным городам были разосланы агенты-агитаторы (даже монахини), чтобы весь народ просил на царство именно Бориса. А царица-вдова и сестра Годунова тайно — деньгами и посулами — перетягивала на сторону брата стрелецких офицеров, то есть, иными словами, обеспечивала ему силовую поддержку столичного гарнизона.
Есть также свидетельства, что московская полиция насильно сгоняла людей на манифестации около Новодевичьего монастыря — там уже находилась постриженная в монахини Ирина. Здесь народ был должен, громко причитая, умолять вдову уговорить брата принять корону. Тех, кто не очень убедительно рыдал, били палками, а потому многие, по словам очевидца, «мазали себе глаза слюнями» (cлава Богу, хоть такого уже нет!).
Когда Ирина подходила к окну кельи, чтобы удостовериться во всенародном молении, весь народ по знаку организаторов предвыборного шоу должен был падать ниц и издавать особенно жалобные вопли. Так повторялось многократно. Наконец, умилённая зрелищем всеобщей народной преданности, сестра благословила брата на царство. (Сегодня на схожих мероприятиях наши девушки на плечах у парней под музыкальную фанеру размахивают флагами или светящимися мобильниками, а когда на сцене появляется сам Кандидат, по знаку организаторов шоу манифестанты иногда даже делают, как болельщики на стадионе, восторженную волну).
Понятно, что после столь серьёзной предвыборной подготовки Годунов был избран Собором единогласно. Хотя даже после этого он ещё какое-то время не соглашался взойти на престол. В те времена бежать вприпрыжку в Кремль на трон считалось нескромным. Поэтому и венчался он только в сентябре.
Короче, это только гаджеты меняются быстро, а «homo politicus» — нет.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Колокол Пожарского. Как в Москве покончили со Смутой 
Власть и церковь: молекулярная история 
Россия и Майдан: европейский взгляд с азиатским прищуром 
Сила PR: как один человек победил Японию и США 
Как Емельян Пугачёв хотел обустроить Россию 
