Пятнадцатимесячное пребывание Юрия Андропова во главе советского государства след в истории оставило незначительный. Даже если Андропов что-то и хотел всерьёз подкорректировать в изношенной государственной машине, то не успел, поскольку до главного кремлёвского кабинета добрался уже тяжело больным. Неудачное падение ещё в юности в холодную осеннюю воду (подрабатывал, разгружая баржу) ударило по почкам. На всю жизнь.
Народу кратковременное правление Андропова запомнилось, пожалуй, тремя событиями. Во-первых, усилением борьбы с коррупцией, которое низы приветствовали, не очень задумываясь над тем, что речь зачастую шла о сведении старых кремлёвских счётов. Во-вторых, инициативой по отлову на улицах, в банях, кинотеатрах и около винных магазинов дезертиров трудового фронта. Эта новация народу не понравилась, зато экономические показатели сразу же подскочили. Однако лишь на месяц. Страх прошёл, реальных стимулов работать лучше не появилось, так что всё быстро вернулось в свою колею. Просто прогуливать стали осторожнее. И наконец, появлением дешёвой водки, в просторечии «андроповки». Поскольку водка попала на прилавки страны 1 сентября, некоторые шутники прозвали её ещё и «первоклассницей». Эта инициатива была встречена радостно. Во всяком случае, мужской частью населения страны. Вот, пожалуй, и всё.
Так что споры об этой фигуре, а их действительно много, связаны не столько с последним периодом жизни Юрия Владимировича, сколько с его предыдущей карьерой: Андропов во главе КГБ, Андропов в качестве партийного идеолога (он сменил на этом посту Суслова), наконец, спорят о роли Андропова в венгерских, чешских и афганских событиях.
Или, наоборот, вектор споров устремляется не в прошлое, а в гипотетическое будущее: что было бы, если бы Андропов оставался у власти не 15 месяцев, а 15 лет? И дискуссия здесь серьёзная. Для многих бывших кремлёвских аппаратчиков из команды Андропова — он либерал. Эту позицию отстаивают, например, известные в прошлом кремлёвские спичрайтеры Арбатов, Бурлацкий, Бовин, Шахназаров. Для других тот же Андропов — злейший гонитель инакомыслия и сталинист.
Плюс ко всему отдельной, но сплочённой колонной идут ветераны КГБ, которые в один голос говорят, что лучшего руководителя, чем Юрий Владимирович (умница, блестящий организатор, интеллигент), советские спецслужбы не знали. Ну, разве что Феликс Эдмундович. В их памяти Андропов остался патриотом и державником.
В любом случае столь горячие споры вызывают лишь неординарные личности. Таким и был Юрий Андропов. Как бы к нему кто ни относился. Наконец, есть ещё один момент, о котором умолчать просто невозможно. Речь идёт о довольно распространённом убеждении, что именно Андропов является идейным предтечей Владимира Путина. И это, пожалуй, самое интересное.
На мой взгляд, параллели, конечно, есть, но чисто внешние. Оба сумели подняться до вершины властной пирамиды с самых низов, и оба длительное время принадлежали к службе государственной безопасности. Ни в первом, ни во втором факте ничего дурного не вижу. Просто надо отдавать себе отчёт, какие плюсы и минусы здесь возможны.
Подъём наверх из низов как плюс несёт в себе знание реальной жизни, свидетельствует о незаурядном уме, твёрдом характере и, конечно, везучести. А это далеко не лишнее качество для лидера. Теперь о минусах. Слишком быстрый подъём может вызвать «кессонную болезнь» самоуверенности. Наконец, каждая такая карьера — это преодоление сложнейшей полосы препятствий, так что ожидать на финише появления стерильно чистого, «дистиллированного» лидера — пустая иллюзия.
Опыт службы в органах госбезопасности тоже имеет свои плюсы и минусы. Самый очевидный плюс — информированность, профессионально присущая спецслужбам. То, что Буш-старший до избрания на пост президента руководил ЦРУ, в глазах американского избирателя было лишь преимуществом. Это означало, что к власти в стране приходит не профан, а человек осведомлённый. Минусы также очевидны и прямо вытекают из корпоративности и фактической неподконтрольности спецслужб, какие бы парламентские комитеты за ними ни пытались присматривать.
Явление это не российское, а общемировое. Особенностью, ахиллесовой пятой отечественных спецслужб является их прошлое, в первую очередь, конечно, сталинский период. Не может не накрывать этот шлейф и Путина. Иначе бы просто не возникла мысль подтянуть к нему фигуру Андропова. Не смущают авторов этой версии даже существенные разночтения. Андропов руководил КГБ долгие годы, а Путин ФСБ совсем немного. К тому же президент России сформировался во внешней разведке, а это особая категория. Работают эти люди преимущественно «там». А это нередко способствует сравнительному анализу: что происходит за рубежом и что — дома. Дело полезное. Не говоря уже о том, что Андропов всё-таки был политиком, лишь на время откомандированным партией в КГБ. Наконец, самое главное. Андропов и Путин (когда он и сам стал уже политиком) стояли во главе спецслужб в разные эпохи. Один служил марксизму-ленинизму, другой работал на постсоветскую Россию.
Поскольку Юрий Андропов сегодня в умах наших исследователей существует сразу в трёх ипостасях — сталиниста, либерала и державника, — попробуем «приложить» для сравнения фигуру Путина ко всем трём вариантам.
Итак, Андропов-сталинист. Что говорит о Сталине Путин? Подчёркиваю — говорит. Что политик думает на самом деле, знать не дано.
Примеров много. Возьмём один, где от российского президента добивались оценки сталинской фигуры достаточно настырно, поскольку делал это не кремлёвский пул, а языкастые польские журналисты. Да ещё на своем поле, в Варшаве. Цитирую:
А. Михник (А. М.): А какое место Сталина в истории России?
В. Путин (В. П.): Это такой несколько провокационный вопрос.
А. М.: Немножко.
В. П.: Ну, не немножко. (Смеётся.) Сталин, конечно, диктатор. Это без всякого сомнения. Это человек, который руководствовался в значительной степени интересами сохранения личной власти, и этим очень многое, на мой взгляд, объясняется. Проблема заключается в том, что именно под его руководством страна победила во Второй мировой войне, и эта победа в значительной степени связана с его именем. И игнорировать это обстоятельство было бы глупо. Вот такой неполный ответ вас должен удовлетворить.
А. М.: Он ближе к Ивану Грозному, с вашей точки зрения, или к Петру I?
В. П.: К Тамерлану.
Конечно, Владимир Путин, как опытный политик, всегда делает соответствующую поправку на аудиторию, что нельзя не учитывать. И тем не менее. Не знаю, как относится читатель к Тамерлану, но меня ответ президента удовлетворил. Оценку «диктатор и Тамерлан» никак нельзя считать шагом к реабилитации Сталина. В понимании Путина, шаг надо сделать к более взвешенному подходу к истории. А с этим не поспоришь.
Версия об Андропове-либерале вообще не кажется убедительной, поскольку основана лишь на его приватных беседах со спичрайтерами. В реальности краткий период пребывания Андропова на вершине пирамиды, не говоря уже о его предыдущей деятельности, был весьма далёк от либерализма. Так что здесь и сравнивать, собственно, нечего. Разве что стоит заметить, что в команде Путина, как известно, и сегодня есть либералы. Следовательно, у президента идиосинкразии к либералам нет.
Остаётся — «державность». Если под этим в самом общем виде подразумевать любовь к собственной стране и стремление укреплять государство, то Андропов и Путин действительно схожи. Вот только понимание того, что есть «величие державы» и как этого достичь, у коммунистического генсека Андропова и посткоммунистического президента Путина разное. Наверняка кто-то со мной не согласится. Тем не менее, предлагаю хотя бы задуматься. На самом деле при очевидных различиях вчерашней и сегодняшней страны (скажем, Госплан — рынок), в основе пирамиды лежит всё та же Россия. И некая преемственность во внешней и внутренней политике у наших лидеров (даже, бывает, у идейных антиподов) объясняется именно этим: неизменностью национального менталитета, схожими геополитическими факторами и т. п.
А теперь итог: если убрать наносное, то по большому счёту сближает две эти фигуры лишь тот факт, что Владимир Путин когда-то учился в Краснознамённом институте имени Ю. В. Андропова, известном сегодня как Академия внешней разведки. Всё остальное от лукавого. От неизбывного стремления человека к мифотворчеству.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
