26 апреля 2024 года в технопарке Сколково состоялась международная конференция ЭРА IP Quorum «Креативная собственность: интеллектуальная экономика». Участники, включая представителей науки, бизнеса и государственных органов, обсуждали главный вопрос — будущее интеллектуальной экономики.
О том, в каком состоянии находится область правового регулирования вопросов интеллектуальной собственности, какие проблемы в ней существуют и как их можно решить, рассказала кандидат юридических наук, консультант отдела законодательства об интеллектуальной собственности в Исследовательском центре частного права, преподаватель МГУ и Высшей школы экономики Наталья Спиридонова.
— Наталья, как опытный юрист с международной практикой и автор более 20 научных работ, которые широко цитируются в профессиональной среде, вы глубоко погружены в вопросы интеллектуальной собственности. Как оцениваете уровень ее правового регулирования в России по сравнению с другими отраслями права?
— На первый взгляд законодательная база в России выглядит неплохо: у нас есть законы о патентах, авторском праве и товарных знаках, которые соответствуют международным стандартам, например соглашению ТРИПС. Однако на практике остается много нерешенных вопросов. Например, законодатель закрыл перечень объектов интеллектуальной собственности, что лишает новые разработки, особенно в IT, необходимой правовой защиты.
— А в чем причина отставания?
— В историческом контексте. Россия вошла в рыночную экономику без опыта частной собственности. Для обычных вещей существовало понятие «личной собственности», но для интеллектуальных прав такого аналога не было. Это и стало причиной отставания в их правовом регулировании.
— Но ведь даже в советские времена изобретателям и авторам песен и книг выплачивалось вознаграждение. Или я ошибаюсь?
— Конечно, за изобретателями и создателями художественных произведений закреплялось их авторство. Но оно носило в большей степени характер личной индивидуализации автора, нежели имело экономический смысл, так как расценки, выплачиваемые автору за использование его произведения, не были экономически обусловлены. А ключевое правомочие права собственности — право распоряжения — у советских авторов вообще отсутствовало. Все это предопределило сложности, с которыми столкнулась отечественная цивилистика, начавшая создавать российский институт интеллектуальной собственности практически с нуля. И это вылилось не в самые удачные правовые конструкции. Как один из итогов — текущая концепция интеллектуальной собственности не отвечает современным отношениям.
— Эти проблемы актуальны и сейчас. В 2019 году вы прошли конкурс на должность ведущего консультанта отдела анализа и обобщения законодательства и судебной практики экономической коллегии Верховного суда, где работали над такими важными документами, как Обзоры судебной практики. Этот опыт позволяет вам лучше понимать, какие аспекты тормозят развитие сферы интеллектуальной собственности в России. Какие проблемы считаете наиболее острыми?
— Современные технологии создают новые объекты, которые требуют правовой защиты. Однако законодатель закрыл перечень таких объектов, и произведения web-дизайна, к примеру, остаются формально незащищенными. Способы защиты интеллектуальных прав также далеки от совершенства, особенно в интернете, где нарушения часто носят трансграничный характер, а российские законы действуют только на территории страны. Уголовное законодательство тоже не помогает: из-за формулировки ст. 146 УК РФ защита интеллектуальных прав возможна только при доказанном крупном ущербе, что сложно сделать для нематериальных объектов.
— Судя по всему, решить эти проблемы можно только в тесной связи теории и практики. Наталья, помимо научной и преподавательской деятельности, вы занимаетесь и практикой в юридических фирмах: в международной, которая считается одной из ведущих в сфере интеллектуальной собственности, и российской «Версус Лигал», известной своей экспертизой в отечественном праве. Как работа в таких разных юридических системах и с международными клиентами повлияла на ваше понимание проблем в сфере интеллектуальной собственности? Какие примеры из личного опыта можете привести?
— В российском праве не решен вопрос сообладания объектом интеллектуальной собственности. В 2019 году Верховный суд России рассматривал очень интересный вопрос о возможности сообладания правом на товарный знак при утверждении мирового соглашения между двумя компаниями. Одна компания-правообладатель согласилась уступить свой товарный знак другой компании, но не полностью, а в части ряда услуг, при этом оставила за собой право на товарный знак в другой части.
Нижестоящие суды и Роспатент указали, что российское право это запрещает, и только Суд по интеллектуальным правам встал на сторону компаний, указав, что такой вывод ниоткуда не следует и тормозит современный хозяйственный оборот. Я участвовала в подготовке экспертного мнения по этому делу для Верховного суда. Несмотря на то, что Верховный суд придерживался традиционного подхода и отказал в сообладании, важно, что этот вопрос был поднят. Надеюсь, в будущем подобные дела станут поводом для пересмотра законодательства.
— Вы активно работаете над совершенствованием законодательства не только через судебную практику, но и в научной сфере. Одной из ключевых площадок по разработке и совершенствованию законодательства, связанного с интеллектуальными правами в России в последние годы, стал исследовательский центр частного права имени Алексеева, где вы уже несколько лет работаете ведущим научным сотрудником. Какую именно работу вы проделали?
— За последние годы мы действительно смогли добиться заметных успехов. Увеличилось количество экспертиз законопроектов, что помогает улучшать российское законодательство в области интеллектуальной собственности. Также мы смогли повысить качество научных исследований, которые проводятся в этой сфере.
— Как юрист, активно работающий над исследованием вопросов интеллектуальной собственности, вы способствуете развитию института исключительных прав. Так, вашу кандидатскую диссертацию академическое сообщество активно цитирует в России и за рубежом. Ее также использовали при разработке изменений в соответствующую часть Гражданского кодекса РФ, и это яркий пример того, как наука может влиять на совершенствование законодательства. К каким выводам вы пришли в работе и какие практические изменения считаете наиболее важными?
— Исследования привели меня к выводу, что сложившийся сегодня запретительный характер исключительных прав не отвечает современным отношениям, поскольку он не позволяет решать многие актуальные сегодня проблемы, такие как решение конфликтов между соправообладателями, а также в целом регулировать отношения между ними. Смена характера на позитивный — на сосредоточенный вокруг использования, а не запретов — я считаю, позволит принимать практические правовые решения в современных деловых и технологических контекстах, одновременно согласовывая российское гражданское право с международными стандартами.
— Учитывая ваш опыт работы в законодательной и научной сферах, включая участие в разработке изменений в Гражданский кодекс, что, на ваш взгляд, необходимо сделать для развития исключительных прав в России? Какой вы видите свою роль в этом процессе?
— Прежде всего необходимо повышать уровень информированности населения и предпринимателей о правах и обязанностях в этой области. Сегодня исключительные права недостаточно понятны даже в системе государственного управления. Например, разрешение споров граждан по вопросам интеллектуальной собственности передано арбитражным судам, поскольку суды общей юрисдикции не обладают достаточной квалификацией для таких дел. Моя задача — наладить взаимодействие между наукой и практикой. Это поможет юристам глубже понимать специфику исключительных прав, а ученым оставаться в курсе реальных проблем и потребностей отрасли. Такой диалог, на мой взгляд, позволит вывести правовое регулирование на новый уровень.
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
