Московский городской суд рассмотрел вопрос о продлении срока содержания под стражей блогеру Елене Блиновской. По итогам заседания принято решение оставить ее в СИЗО до 26 июля.
Мода арестанта
Королева марафонов вошла в зал суда с гордо поднятой головой. Пиджак по фигуре небесно-голубого цвета, белоснежная футболка и классическая строгая прическа — волосы собраны в хвост. Елена не изменяет своему образуя даже спустя три месяца пребывания в СИЗО.
По дикции, манере речи чувствуется, что дисциплина изолятора, требования к четким и кратким ответам прилежная ученица Блиновская усвоила на твердую пятерку. Отвечает четко, максимально безэмоционально.
На скамье в «аквариуме» сидит, держа идеальную осанку, внимательно слушая речь адвоката Натальи Сальниковой.
В зале суда мать Елены. С собой она принесла пакет с вещами. Непонятно: то ли желает вручить дочери передачу, то ли отдать одежду в случае, если Елену отправят домой. На дочку она смотрит лишь изредка, сосредоточив внимание на выступлениях ее адвоката, следователя, прокурора.
Следователь просит продлить содержание Блиновской в изоляторе до 26 июля, поскольку сторонам требуется дополнительное время на ознакомление с материалами дела.
В свою очередь адвокат заявляет, что при возможности получить единовременно все 40 томов, Елена ознакомится с ними буквально за пару дней.
Давят на жалость
На аргумент Сальниковой об избрании ее подзащитной меры пресечения, не связанной с заключением в изоляторе, поскольку после ухода ее мужа Алексея на СВО паре не с кем оставить детей, обвинитель возражает, что Блиновский сам принял такое решение. Значит, он должен был продумать, с кем останутся дети. «Есть родные, обслуживающий персонал», — поясняет следователь.
Но адвокат продолжает ссылаться на ушедшего на спецоперацию Блиновского, говоря, что принятое им решение повлияло на семейную обстановку, и дети в настоящее время остаются без родителей.
Также Сальникова пытается передать судье письмо из воинской части, в которой находится Алексей. Ее руководство просит освободить Елену из-под стражи. Ходатайство удивило судью. Он в недоумении, как начальство воинской части может давать Блиновской характеристики, ведь лично с Еленой никто из них не знаком.
Дом за миллиард
Следующий аргумент Сальниковой в пользу пересмотра меры пресечения — ее подзащитная начала гасить долги. На днях в счёт государства будет перечислено более 150 млн руб. — деньги от продажи квартиры отца Блиновской и ранее изъятые у нее средства. «На продажу выставлено все имущество Блиновских, включая дом, предварительная стоимость которого оценивается в миллиард рублей», — сообщила защитница.
Сама Блиновская свою речь зачитывала по бумаге. «Вы будете читать?» — уточнил судья. «Да, Ваша честь», — ответила она.
Обращаясь к суду, не сдерживая слез, Елена говорила о том, что видела заключение психологов, которые общались с ее детьми, и они находятся не в лучшем состоянии. «У меня самой психологическое образование, и я понимаю, сколько времени потребуется на их реабилитацию», — говорила она. Обращаясь к присутствующим, поздравила всех с Днём дочери, который будет отмечаться на днях. «А свою малышку я впервые не поздравила с днём рождения. Ей четыре годика исполнилось», — всхлипывала Елена.
Блиновская призналась, что не смогла по телефону поговорить с дочкой, ее душили слезы.
Пришло раскаяние
Вернулась она и к общению на новогодней вечеринке с Викторией Асмоловой, проходящей по делу в качестве свидетеля. Именно после громкого праздника и Блиновскую отправили в СИЗО за несоблюдения условий домашнего ареста.
«Клянусь на Библии, что мое общение с Викторией никакого отношения к делу не имело», — утверждает она, говоря, что раскаивается во всех своих прежних поступках.
А решение мужа Алексея уйти на СВО стало для нее полной неожиданностью. «В какой-то мере я его поддерживаю», — призналась она.
Для принятия решения судья удалился в совещательную комнату. Прессу на это время вывели из зала. А вернувшись на оглашение приговора все увидели спокойную Елену. От слез не осталось следа. Решение о продлении ареста в СИЗО она выслушала без эмоций.
После заседания все задавались вопросом: искренними ли были слезы Блиновской или плач — всего лишь неудачная попытка разжалобить судью?
