26 ноября 1959 года на свет появился, пожалуй, самый жестокий маньяк 90-х — Сергей Головкин. Фишер. За свои 37 лет он натворил таких ужасов, которые своей жестокостью до сих пор приводят в ужас даже бывалых правоохранителей…
Никакой он не Фишер
Дело Фишера в жизни ветерана Одинцовского УВД Виктора Нацаренуса было самым продолжительным по времени, самым напряженным и самым жутким. Его детали навсегда врезались в память бывшего милиционера, занимавшего в то время должность заместителя начальника по оперативной работе Успенского поселкового отдела милиции.
«Преступления Головкина — одни из самых бесчеловечных в истории, — качает головой Нацаренус. — От них кровь стыла в жилах. Он был гораздо страшнее Чикатило».
О том, что в Подмосковье появился маньяк, заговорили еще в 1986 году, когда с разницей в несколько месяцев были найдены тела изувеченных и изнасилованных мальчиков. Первое тело обнаружили в лесу недалеко от Дмитрова. Второе — возле лагеря «Звездный» в Одинцовском районе. Жертвам было 14 и 16 лет. Милиционерам на местах преступлений становилось дурно. Того, что с мальчиками сделал неизвестный изувер, они не то что не видели никогда, но даже не могли себе представить такого нечеловеческого, больного зверства.
Так началась кровавая серия преступлений маньяка, который проходил в милицейской среде под кодовым прозвищем «Фишер». Кстати, милиционеров, расследовавших эти преступления, очень злит, когда в разговоре с ними Сергея Головкина называют этой кличкой.
«Да потому что не был он никаким Фишером, — поясняет Нацаренус. — Когда нашли жертву возле пионерлагеря „Звездный“ и стали опрашивать его друзей, один из них заявил, что мальчика убил мужчина с вытатуированными на руке буквами „ФИШЕР“. На самом деле пионер жаждал славы и выдумал то, что он видел убийцу, выдумал его татуировку».
Эта фантазия надолго увела следствие в сторону. По словам бывшего опера, мужчин с фамилией Фишер проверяли по всей стране. Присматривались и к шахматистам. Тела жертв были расчленены с хирургической точностью, поэтому также разрабатывали версию мясников. Нацаренусу в оперативно-следственной группе досталась роль начальника отдела, разрабатывающего «голубую» версию. Он вспоминает, что через мелкое сито тогда просеял всех гомосексуалистов, начав с вокзальных мальчиков и закончив артистами и политиками.
Все эти линии уперлись в тупик. Да и убийств больше не было. Как потом выяснилось, маньяк испугался открывшейся на него массовой охоты и на несколько лет затаился. Следственно-оперативную группу распустили.
Страшнее Чикатило
В 1989 году зверские убийства мальчиков возобновились. За три года еще 9 истерзанных детских тел нашли в разных районах Московской области. Маньяк явно набирал темп.
«По непонятной причине все эти эпизоды не объединяли в одно дело, — констатирует Виктор Нацаренус. — Их расследовали по отдельности. Хотя „почерк“ был явно один — мальчиков насиловали и расчленяли».
Причем не просто расчленяли. То, что маньяк делал с телами жертв, невозможно описать словами — психика не выдержит.
Дела о зверских убийствах подростков начали объединять лишь весной 1992 года. И «прорыв» случился, когда маньяк заманил и убил сразу троих мальчиков — приятелей из Одинцовского района. Патологоанатом установит, что детей пытали в течение 12 часов. Потом выяснится, что маньяк разделывал тела убитых на глазах у живых ребят.
Тогда во вновь собранную следственно-оперативную группу, штаб которой располагался в Одинцове, вошел заместитель начальника убойного отдела МУРа Владимир Цхай. Собственно, это ему, по словам Виктора Нацаренуса, принадлежит честь раскрытия этого самого жуткого дела в истории России.
«Он лично общался со всеми родственниками жертв, с их друзьями и одноклассниками, — рассказывает бывший опер. — Приходил ко мне в кабинет и говорил: „Андреич, я чую, что „он“ где-то здесь. Но где? Мы же тут всех местных знаем“».
По словам бывшего милиционера, Цхай каждый вечер выкладывал ему на стол карту Московской области, на которой были отмечены места пропажи детей и обнаружения их останков. И они вместе рисовали линии на карте.
«Круг постепенно сужался, — отмечает Нацаренус. — Цхай говорил: „Это Горки, это Горки, где-то „он“ здесь“».
Поселок Горки-10 и в те годы считался элитным. Нацаренус вспоминает, что еще из-за ареала действий маньяка на следственно-оперативную группу шло давление «сверху». Это же Рублево-Успенское шоссе, правительственная трасса, места обитания чиновничьей номенклатуры и нарождавшихся бизнесменов. А кому из элиты понравится, что под заборами твоего особняка расчлененные трупы мальчишек находят? Дети-то были у всех.
«Цхай дал нам задание — всем милиционерам поговорить со своими женами и детьми, — вспоминает Нацаренус. — Посидеть на детских площадках, послушать, о чем болтают ребята. Сходить в школы и детские сады. Сказал, что, если узнает, что кто-то не выполнит это задание, уволит в тот же день».
Убийца здесь
Милиционеры буквально рыли землю. По словам Нацаренуса, никто не работал из-под палки. Все — от простых участковых до начальников райоотделов — горели страстью найти кровожадного зверя, преступления которого потрясли даже видавших виды сотрудников милиции. И Цхай смог зажечь в них веру в то, что убийца здесь и они его найдут.
«И тут к нам приходит участковый из села Успенское Александр Назаренко и бросает „бомбу“: А мальчиков-то было не трое, а четверо! — рассказывает Виктор Нацаренус. — Все аж онемели, а потом бросились все хором расспрашивать участкового».
Тот пояснил, что, выполняя задание Цхая, ходил по селу и слушал болтовню детей. И услышал, что, оказывается, вместе с тремя жертвами последнего убийства на последней их прогулке был еще и четвертый мальчик.
«Я тут же поехал к нему в школу, забрал с уроков, — вспоминает Нацаренус. — Вместе с педагогом принялись расспрашивать мальчишку. Он стал рассказывать, что компания его приятелей подружилась с неким „дядей Сережей“. Он катал их на своей машине. Но тут в кабинет вбежала мать мальчика и потребовала прекратить опрос. Она кричала, что не позволит, чтобы и ее сына убили».
Женщину можно было понять. К тому времени весь запад ближайшего Подмосковья находился в жутком ужасе от преступлений маньяка. Все понимали, что следующей жертвой может стать их ребенок. А тут — маленький свидетель. Мать боялась, что если ее сын даст показания, то изверг первым делом ему отомстит. Деревенская жительница не понимала, что именно пока ее сын ничего не рассказывает, его жизнь находится под угрозой. Ведь хороший свидетель — мертвый свидетель.
«Мать забрала ребенка, а я поехал к Цхаю, — говорит бывший опер. — Доложил ему наш разговор. Он улыбнулся и сказал, что дальше сам справится. И добавил, что маньяк уже в наших руках».
Цхая называли «опером от бога» и «последним романтиком МУРа». Он отправился к той женщине и смог уговорить ее разрешить расспросить сына. Мальчик смог описать и внешность «дяди Сережи», и его автомобиль. В тот день он должен был поехать с друзьями кататься на машине дяди Сережи, но его не отпустила мама.
Личность «дяди Сережи» установили сразу. Результат поверг членов следственно-оперативной группы в шок — маньяком оказался главный зоотехник Московского конезавода в Горках Сергей Головкин. Член партии, уважаемый, авторитетный. И самое шокирующее, что Нацаренус с ним уже проводил следственные действия. Правда, по другому делу.
«Я занимался серийными кражами мотоциклов, и следы привели меня на конезавод, — вспоминает бывший оперативник. — Оказалось, что воры держат краденые машины в стойлах для лошадей. И вот я зашел в кабинет к Головкину, представился. Он, услышав, что я из милиции, вдруг смертельно побледнел и начал оседать на пол. Я его подхватил. Объяснил, что по кражам мотоциклов. И он сразу же ожил, краска вернулась на лицо».
Но кто мог подозревать Головкина? Нацаренус говорит, что потом опрашивали его коллег с конезавода. Все в один голос утверждали, что Сергей Александрович — авторитетный, тихий, надежный и вообще распрекрасный человек. С ним матери оставляли своих детей — кстати, в том самом гараже, где, как потом выяснилось, маньяк убивал других детей.
«Этот гараж располагался недалеко от нашего отдела милиции, — разводит руками Нацаренус. — Но кто ж мог подумать? Головкина уважали на заводе, и многие коллеги женского пола мечтали выйти замуж за этого перспективного холостяка. На вечеринках пытались подпоить, чтобы соблазнить. Ничего у них никогда не выходило».
«Пишу и раскаиваюсь»
Выяснив личность маньяка, члены следственно-оперативной группы принялись ломать головы — и что теперь с этим делать? Улик-то против него нет никаких. Решили задержать для начала. Разработали спецоперацию — подкараулили возвращавшегося с работы Головкина и устроили ДТП, врезавшись в его машину на железнодорожном переезде станции Жаворонки. Привезли в отделение, якобы для составления протокола по ДТП.
И начали допрашивать по убийствам. А маньяк делал круглые глаза и спрашивал: вы, мол, чего?
«Нам „сверху“ приказали отпустить Головкина, — признался Нацаренус. — Улик против него не было, держать его в камере мы права не имели. И тогда Владимир Цхай нарушил этот приказ и оставил подозреваемого на ночь в отделении. И ночью Головкин попросил сигаретку, потом Цхай налил ему коньяку — снять стресс. И убийца „поплыл“. К утру он уже написал явку с повинной».
Этот документ сейчас находится в музее одинцовского УВД.
«На заданные вопросы мне следователем я давал неправильные показания, — аккуратным ровным почерком написал маньяк на листах А4. — В настоящий момент раскаиваюсь и пишу чистосердечное признание в своих содеянных преступлениях».
Он рассказал, что еще со школы начал чувствовать непреодолимое сексуальное влечение к мальчикам своего возраста. И с годами это влечение все усиливалось. Сам он взрослел, но объекты его обожания так и оставались мальчиками-подростками.
Позже станет известно, что в школе его избила компания ребят. Наверное, как раз за странные наклонности. И влечение в нем смешалось с ненавистью к подросткам. Он каждой жертве предлагал совершить кражу или еще какое-то незаконное деяние. Убивал, если ребята соглашались. Таким образом он ощущал себя чистильщиком.
Казнили Головкина в 1996 году. Он стал последним расстрелянным убийцей в истории России.
