Сейчас к русским на Западе применяют «культуру отмены». А как с этим делом было раньше?
145 лет назад, 24 апреля 1877 г., императором Александром II был подписан манифест: «Ныне, призывая благословение Божье на доблестные войска наши, мы повелели вступить им в пределы Турции. Того требуют чувство справедливости и чувство собственного нашего достоинства».
Так началась Русско-турецкая война 1877–1878 гг., память о которой чуть было не скукожилась до пары параграфов в учебниках истории. И совершенно напрасно.
Во-первых, это была освободительная война — вторжение в Турцию стало ответом на жесточайшее подавление славянских выступлений в Боснии, Герцеговине и Болгарии. Русский консул в Турции Алексей Церетелев свидетельствовал о творившемся на Балканах: «Оружие было роздано всем подонкам турецкого населения. Этих людей направили не против повстанцев, а против цветущих деревень и мирных городов». Гарантом безопасности «братских народов» выступил русский император, заявивший: «Русское оружие оградит от всякого насилия каждого христианина. Ни один волос не спадёт безнаказанно с его головы. Ни одна крупица имущества не будет похищена у него без немедленного возмездия!»
Куда шли вместо поля боя?
А ещё это была первая война, ход которой освещали 58 иностранных корреспондентов, аккредитованных при штабе русской армии. Аккредитовали их с конкретной целью: «Иностранной печатью, в которой столько врагов России, пущено было уже о нас немало сплетен, басен и сказок. Корреспонденты, если не будут допущены в армию, найдут возможность следить за нею издали и сообщать о ней слухи вместо достоверных сведений».
Но расчёты штаба русской армии получить от иностранных корреспондентов «только правду и ничего, кроме правды» оправдались едва ли на треть. Русский журналист и писатель Николай Максимов, прошедший ту войну корреспондентом изданий «Голос» и «Русское обозрение», оставил любопытные отзывы: «Большинство французов дальше Бухареста не ездило. Их можно было встретить в гостях у соотечественниц-кокоток, проживавших в Бухаресте; их можно было встретить в кафе, но они очень редко показывались в рядах армии... Немцы примыкали всегда к русским немцам. В своих корреспонденциях они, как правило, поэтизировали на тему выпитой чарочки при лунном свете в лагере казаков, которые ездят «на особенной породе лошадей, называемых конями».
Кто боялся правды?
Что касается англичан-журналистов, то в армию тогда допустили всех, даже корреспондента газеты «The Standard» Фредерика Бойля, известного своими туркофильскими взглядами. Впрочем, Бойль довольно скоро был удостоен выдворения с театра военных действий. Во-первых, за откровенный фейк о моральном духе русских солдат: «Прошли безвозвратно те времена, когда армия готова была умереть за царя. Теперь в её среде болезни, недостатки, неудовольствие и ропот». А во-вторых, за детальное описание расположения русских войск, артиллерии и полевых укреплений — это граничило со шпионажем. Другие английские туркофилы шли менее опасным путём. Так был запущен фейк о генерале Михаиле Скобелеве, герое Шипки и Плевны. Русским было принято отказывать в человечности и благородстве. Но уличить «Белого генерала» в чём-то предосудительном не выходило никак. Вывернулись виртуозно: «единственного приличного русского» объявили британцем — дескать, он происходит из обрусевшего шотландского рода Скобей.
Безусловно, была и правда. Такие асы военного репортажа, как американец Януарий Мак-Гахан из «New York Herald» или англичанин Арчибальд Форбс из «Daily News» ложь считали унизительной. Их корреспонденции были точны, правдивы, подробны и... Честные корреспонденты были отозваны своими изданиями — их статьи пагубно сказывались на тиражах. Англия, которая вроде как соблюдала в той войне нейтралитет, оказалась поражена настоящей антирусской истерикой. Английский военный представитель в России докладывал: «В Лондоне в театрах требуют от оркестра играть „Боже царя храни“, чтобы всякий раз освистать, а затем заставляют играть турецкий гимн и покрывают его аплодисментами». Английскому обществу не была нужна правда о зверствах турок — оно требовало «откровений» о зверствах русской армии и славян вообще.
Разумеется, они последовали — в 1878 г. в Лондоне вышла книга «Неописуемое, или два года военной кампании в европейской и азиатской Турции». Её автор, англичанин ирландского происхождения, поступил добровольцем на службу в полевой госпиталь османской армии. В его глазах русские, а заодно и союзные им сербы и болгары — грязные, продажные, порочные и невежественные дикари. Звали этого человека Джордж Стокер, он приходился родным братом писателю Брэму Стокеру, автору знаменитого романа ужасов «Дракула».
Чем их пугала Россия?
Джорджа Стокера немного извиняет тот факт, что рос он в обстановке перманентной антирусской истерики. Его брат Брэм часто вспоминал их детские годы, пришедшиеся на Крымскую войну 1853—1856 гг. Из разговоров родителей с соседями и коллегами о том, как движется осада Севастополя, мальчики Стокеры вынесли главное — в России живут дикие варвары, почти людоеды, а сама Россия угрожает свободе и безопасности всех английских детишек. Тогда на слуху была статья Дэвида Уркварта, корреспондента газеты «The Morning Advertiser», где всерьёз доказывалось, что Россия — это новый Вавилон, грозящий всему миру «рабством и пленом». Почему? Да потому, утверждал Уркварт, что «имя царя Вавилона Навуходоносор по-настоящему звучит как Небукаднеццар и есть оно не что иное, как русская фраза, означающая: нет бога, кроме царя».
А ещё в Англии были очень популярны антирусские лубки, демонстрирующие, что враньё для британских СМИ — обычное дело. Казалось бы, есть ли смысл лгать в 1799 г. об Александре Суворове, явившемся освобождать Италию от Бонапарта? Оказывается, есть. Английский карикатурист Джеймс Гилрей в 1799 г. запускает в производство лубок, где Суворов изображён как лысый краснорожий качок с аршинными усами и окровавленной саблей. Подпись к лубку гласит: «Этот человек находится сейчас в расцвете жизненных сил, он ростом 6 футов и 10 дюймов». Вообще-то Суворову тогда уже было без малого 69 лет — возраст, от «расцвета сил» весьма далёкий. С ростом тоже ошибочка вышла. 6 футов и 10 дюймов — это где-то 208 см. Великан! Громила! Фельдмаршал был существенно ниже — 170 см. Но кого это волнует? Поставлена задача показать «страшного русского зверя» во всей красе? Значит, надо исполнять. К сожалению, исполняют до сих пор.
