Мечта в последний день лета
В этом году Владимиру Стефанскому исполнилось шестьдесят. Целых тридцать лет отделяют его от тех трагических событий в Цемесской бухте города-героя. Но они по-прежнему встают у него перед глазами. Забыть о подобном в принципе невозможно, а кроме того, сами обстоятельства его спасения были особенными. Верующие люди могли бы о таком сказать, что его время ещё не настало, и поэтому Бог послал ангела-спасителя. Хотя дело, может быть, ещё и в том, что ему самому предстояло спасти другого человека.
В восьмидесятых годах «Адмирал Нахимов» был на слуху. Пароход был далеко не новым — его спустили на воду ещё в 1925 году в Германии, но всё равно по меркам советского человека он казался просто шикарным. Многие мечтали попасть на борт этого пассажирского лайнера, совершавшего круизы вдоль Черноморского побережья. Но герой этого рассказа был не из таких людей. Просто один друг в разговоре как-то порекомендовал Владимиру Стефанскому прокатиться на «Нахимове», и тот решил воспользоваться советом. В этот увлекательный вояж тридцатилетний мужчина пригласил свою подругу.
«Удобство было в том, что не обязательно требовалось преодолевать весь маршрут и тратить много денег, — рассказывает Владимир Константинович. — Можно было сесть на пароход в любом из портов, куда он заходил, а уже в следующем сойти. Я купил два билета из Новороссийска до Одессы. Мы выходили из Цемесской бухты, когда уже стемнело. Помню, что все находившиеся там пассажиры веселились, было много семейных пар. В общем, ничто не предвещало беды».
Спасительный перекур
Первым счастливым обстоятельством стало то, что им достались билеты на самую верхнюю палубу. Вторым, ещё более важным, оказалось решение не идти на ночную дискотеку. Дело в том, что она находилась на нижней палубе, которая вскоре стала братской могилой для многих пассажиров. Владимир Стефанский и его спутница просто хотели уединиться, но и для них всё могло кончиться печально, если бы не вмешался третий фактор. По иронии судьбы, им стала вредная привычка. Прежде чем надолго закрыться в каюте, мужчина решил выйти покурить на свежем морском воздухе.
«Стою я, значит, курю, — вспоминает Владимир Стефанский. — На улице уже темно, а «Адмирал Нахимов» успел удалиться от пристани примерно на километр. Тут из соседней каюты выходит парень в форме моряка, и у нас с ним завязывается разговор. Он начинает мне рассказывать, что недавно отслужил на флоте, женился и проводит на судне свадебное путешествие. А потом случается то, что спасло мне жизнь».
У его собеседника неожиданно округляются глаза, и он начинает с волнением показывать рукой на какие-то огни вдалеке.
«Мы с ним точно не разминёмся. Быстро в каюту, хватайте там спасательные жилеты и прыгайте в воду», — похолодевшим голосом произносит бывший матрос и бросается делать то же самое.
Владимир Стефанский, конечно, оторопел, что совсем не мудрено. Мало ли что там кому-то причудилось. Тем более что расстояние до неизвестного судна казалось приличным. Но голос разума велел ему последовать совету человека, который лучше знает, что такое море.
Далёкие огни
Владимир Константинович признаётся, что тогда в голове у него сразу закрутилась холодящая душу мысль: «Как прыгать, я же плохо плаваю?». А кроме того, он ещё и боялся высоты. Дело в том, что между верхней палубой и поверхностью воды была солидная дистанция. Но очень скоро вторая проблема решилась сама собой.
Перед ним стояла непростая задача: нужно было быстро и доходчиво объяснить всё своей расслабленной спутнице. Слова о необходимости срочно прыгать за борт, естественно, повергли её в шок. Но лишние вопросы у девушки сразу отпали, когда судно сотряс сильнейший удар. А когда спустя мгновенье после этого они оба выбежали из каюты, то увидели, что ситуация критическая. После столкновения с сухогрузом «Пётр Васёв» пароход шёл ко дну настолько быстро, что до воды уже было в прямом смысле подать рукой.
«И вот мы оба прыгаем за борт, — продолжает Владимир Стефанский. — С одной стороны полная тьма, а с другой виднеются далёкие огни. Я понимаю, что это Новороссийск, и надо грести туда. Хорошо хоть, море было по-августовски тёплым, хотя легче от этого тогда не казалось. Я понимал, что мне нужно спасать не только себя, но и подругу. И это всё при том, что я плохо плаваю».
Но на них обоих были спасательные жилеты. Мужчина схватил одной рукой запястье подруги, дав себе установку ни за что не отпускать, а второй стал грести. Хотя он делал это изо всех сил, довольно долго казалось, что берег ничуть не становится ближе. В воде трудно оценивать расстояние, а кроме того, нужно учитывать состояние человека в такие моменты. Владимиру Стефанскому казалось, что они плывут бесконечно долго. Он понял, что они спасены, только когда до берега оставалось всего несколько десятков метров.
Мёртвая хватка
В 1986 году Владимир Константинович служил старшим оперативником в милиции Краснодара. И по иронии судьбы, первым, кого он увидел на берегу, оказался его коллега. Картина выглядела сюрреалистично: человек в погонах сидел прямо у воды за канцелярским столом и аккуратно записывал на бумажке имена всех выбирающихся на сушу. Это было необходимо для составления списков погибших и выживших.
Там же дежурили и врачи скорой, которые оказывали помощь спасшимся пассажирам парохода. В тот день они насмотрелись всякого, но Владимир Стефанский им запомнился наверняка. Немного придя в себя, он осознал, что продолжает сжимать запястье подруги. Попытался отпустить — не получилось. Из-за шокового состояния собственная рука его не слушалась. А нужно было срочно что-то делать, потому что из-за мёртвой хватки конечность девушки посинела. Тогда мужчина обратился к врачам.
«Сначала они стали колоть меня медицинскими иглами, но эти уколы ничего не дали, — вспоминает Владимир Стефанский. — И тогда кто-то из врачей предложил прижечь мою руку зажжённой сигаретой. Это сработало — я отпустил девушку. Ожог от той сигареты остался у меня на всю жизнь. А вот спасённую мной девушку я после этого больше никогда не видел».
Встреча в коридоре «Новороссийска»
Когда стало известно о трагедии, перед властями возник вопрос о том, где размещать спасшихся людей. Решением стала гостиница «Новороссийск», стоящая неподалёку от берега. Для этого из неё разом выселили всех постояльцев. Туда же направили и пассажира Стефанского. Несмотря на смертельную усталость, ему пришлось оказывать помощь тем, кто чувствовал себя намного хуже. Зрелище было не для слабонервных. На кровати укладывали только тех, кому было совсем плохо. Все остальные сидели на полу в номерах и у стенок прямо посреди коридора. Особенно подавлены были люди, которые в суматохе на пароходе расстались с кем-то близким и не знали его судьбу. Так произошло и с одним мальчиком лет семи, который потерял свою маму.
«Гостиница была советская, краны если и имелись в номерах, то далеко не во всех, — объясняет Владимир Стефанский. — Поэтому того ребёнка кто-то послал с чайником к туалету за водой. И вот прямо на моих глазах он случайно сталкивается в коридоре с мамой. Картина была душераздирающая, потому что они уже, наверно, не рассчитывали увидеть друг друга в живых. В момент этой встречи они даже не рыдали, а были просто в истерике. Эта сцена до сих пор стоит у меня перед глазами».
Кстати, в гостинице «Новороссийск» он повстречал и того самого моряка, с которым курил на палубе. Для него и его молодой жены тоже всё закончилось хорошо. По официальным данным, погибли 423 человека из 1234, которые были на борту, плюс два водолаза при проведении работ на дне.
В первый день осени Владимир Стефанский вернулся обратно в Краснодар. Ему хотелось отдохнуть и забыть всё пережитое, но на работе в милиции дали задание возвращаться в Новороссийск. Перед ним поставили задачу подключиться к работе, связанной с фотографированием погибших пассажиров.
Снимки были нужны для процедуры дальнейшего опознания — из-за жары тела быстро менялись до неузнаваемости. Обо всём пережитом во время выполнения этой скорбной миссии можно было бы написать отдельную статью, ведь Владимир Константинович был в гуще событий. Например, он видел фотографа, у которого случился нервный срыв во время съёмки тел. Также был в числе первых, кто узнал о гибели двух военных водолазов, занимавшихся извлечением тел погибших. В итоге эту операцию остановили, и многие пассажиры так и остались на борту «Адмирала Нахимова».
Через несколько дней работы этот кошмар наконец закончился и для него. Владимир Стефанский признаётся, что никакие страшные сны после этого его не мучили. А вот воды он стал бояться и после катастрофы больше никогда не заходил в море дальше, чем по шею.
