14 ноября 1916 года депутат Павел Милюков произнес в Государственной Думе свою знаменитую антиправительственную речь: «Глупость или измена?», где он обвинил в предательстве Николая II и его супругу Александру Федоровну.
При этом в качестве источников он указывал иностранную прессу, в том числе немецкую. Прессу той страны, с которой Россия на тот момент уже два года вела войну. Если рассматривать действия Милюкова в сегодняшних реалиях, то депутат вел себя, как классический иностранный агент — с высокой трибуны озвучивал некие слухи, которые дестабилизировали ситуацию внутри воюющей страны.
Ездил в Европу собирать слухи
Незадолго до речи в Думе — в июле-сентябре 1916 г. — Милюков выезжал в Европу. Если продолжить аналогию с иностранным агентом, то Милюков выезжал в Европу для встречи с кураторами. Сам он объяснил, что целью его путешествия был сбор сведений о попытках русского правительства пойти на сепаратный мир с Германией. Якобы Милюкову удалось найти материалы, свидетельствовавшие о шагах премьера Штюрмера в этом направлении. Но факты эти не были нигде представлены. В речи он максимум ссылался на публикации в западной прессе.
Скандальная речь Милюкова сыграл на руку людям, которые распускали абсурдные сплетни. Например, что в царском дворце расположена секретная радиотелеграфная станция, которая передает секретную информацию в Германию. После Февральской революции даже предпринимались попытки найти эту телеграфную станцию. Естественно, они ничем не закончились. В целом не было найдено ни одной улики, которая могла бы бросить тень на Александру Федоровну и Николая II.
В действительности императрица и две ее старшие дочери сразу после начала войны прошли курсы военных сестер милосердия, чтобы ассистировать в госпитале во время операций раненых солдат. Царская семья предоставила свои дворцы под нужды раненых. Это было правдой. Но эта правда была не интересна г-ну Милюкову — лидеру российских демократов начала ХХ века, лидеру кадетской партии, депутату III и IV Государственных Дум.
По законам военного времени
Милюковым двигали политические амбиции. Желание убрать с политической арены легитимного главу государства. Политик понимал, что свергнуть Николая II после того, как он выиграет войну (а к этому все шло) будет нереально. Значит, надо действовать немедленно. И для захвата власти все средства хороши. Если наложить эту ситуацию из Первой мировой войны на Вторую мировую, можно представить такую картину. Некий видный советский политический деятель осенью 1941 года публично обвиняет Сталина, что, мол, он — виновник поражений Красной армии, что из-за его неумелых действий враг стоит под Москвой, погибли и попали в плен 3 млн красноармейцев, армии не хватает вооружения. Как думаете, что стало бы с этим политическим деятелем в 1941 г.? Его бы обвинили в предательстве и, скорее всего, расстреляли.
Ничего подобного с Милюковым не произошло. А вот с Россией, которую он сделал разменной монетой в своей политической игре, случились страшные потрясения. Чего же добился депутат Милюков для себя лично?
Как Милюков сам стал врагом народа
В первом составе Временного правительства Милюков получил портфель министра иностранных дел. Политик рассчитывал, что это — начало пути вверх, а оказалось, его ждал крутой спуск. Потребовалось всего-то два месяца для того, чтобы Милюков, один из творцов Февраля 1917-го года, стал для тех, о чьем благе он радел, врагом народа. Уже в апреле 1917-го на улицах Петрограда в ходе волнений, организованных большевиками, выкрикивались лозунги: «Милюкова в оставку!» и «Долой Временное правительство». На этом политическая карьера Милюкова в свободной от самодержавия России закончилась.
Скандальное выступление, базировавшееся на слухах из иностранной прессы, так и осталось его самым ярким деянием в истории. Исторический слом России — октябрьский переворот, гражданская война, которым он способствовал, прошли уже без Милюкова. Тот благополучно укрылся во Франции, где скончался в 1943 году.
«История проклянет нас, вызвавших бурю»
После октябрьской революции было обнаружено так называемое «покаянное письмо» Милюкова. В нем он признает свою вину за содеянное, понимая, что «история проклянет нас, вызвавших бурю». Признает, что специально раскачивал лодку в то время, как страна воевала. Сам Милюков настаивал на том, что это фальшивка. Тем не менее документ этот был введен в оборот в советской историографии. «Покаянное письмо» Милюкова в СССР печаталось несколько раз, в частности, в книге В. С. Дякина «Русская буржуазия и царизм в годы первой мировой войны 1914–1917». Л., 1967, и в книге В. Л. Кувшинова «Разоблачение партией большевиков идеологии и тактики кадетов (февраль — октябрь 1917 г.). Издательство Московского университета, 1982.
Оригинал документа под названием «Из письма лидера кадетской партии, бывшего министра первого Временного правительства П. Н. Милюкова бывшему члену Совета монархических съездов И. В. Ревенко (конец декабря 1917 — начало января 1918 года)» хранится в архиве ФСБ. Автор пишет: «Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войною для производства переворота было принято нами вскоре после начала этой войны. Заметьте также, что ждать больше мы не могли, ибо знали, что в конце апреля или начале мая наша армия должна была перейти в наступление, результаты коего сразу в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования… История проклянет вождей наших, так называемых пролетариев, но проклянет и нас, вызвавших бурю. Что же делать теперь, спрашиваете Вы… Не знаю. То есть внутри мы оба знаем, что спасение России в возвращении к монархии, знаем что все события последних двух месяцев ясно доказали, что народ не способен был воспринять свободу, что масса населения, не участвующая в митингах и съездах, настроена монархически, что многие и многие, агитирующие за республику делают это из страха».
«Играла роль сознательная измена»
О политике большевиков в письме автор высказывается следующим образом: «Само собою разумеется, что вожаки Совета рабочих депутатов ведут нас к поражению и финансовому экономическому краху вполне сознательно. Возмутительная постановка вопроса о мире без аннексий и контрибуций помимо полной своей бессмысленности уже теперь в корне испортила отношения наши с союзниками и подорвала наш кредит. Конечно, это не было сюрпризом для изобретателей.
Не буду излагать Вам, зачем все это было им нужно, кратко скажу, что здесь играла роль частью сознательная измена, частью желание половить рыбу в мутной воде, частью страсть к популярности. Но, конечно, мы должны признать, что нравственная ответственность за совершившееся лежит на нас, то есть на блоке партий Государственной Думы. Что же делать теперь, спрашиваете Вы… Не знаю. То есть внутри мы оба знаем, что спасение России в возвращении к монархии, знаем, что все события последних двух месяцев ясно доказали, что народ не способен был воспринять свободу, что масса населения, не участвующая в митингах и съездах, настроена монархически, что многие и многие, агитирующие за республику делают это из страха. Но признать этого мы просто не можем. Признание есть крах всего дела нашей жизни, крах всего мировоззрения, которого мы являемся представителями. Признать не можем, противодействовать не можем, не можем и соединиться с теми правыми, подчиниться тем правым, с которыми так долго и с таким успехом боролись. Конечно, письмо это строго конфиденциально. Можете показать его лишь членам известного Вам кружка».
Сам Милюков не подтверждал подлинность этого письма до конца своих дней. Что не удивительно. Признание его достоверным было бы равносильно акту саморазоблачения. Поэтому Милюков продолжал делать хорошую мину при плохой игре. Тем паче, что в Париже для этого у него были все возможности.
