О малоизвестных обстоятельствах легендарного восстания, которое чуть не изменило весь ход российской истории, «АиФ» рассказала Оксана Киянская, доктор исторических наук, профессор РГГУ.
- Во времена декабристов политической полиции в России не было. Если при Петре I существовала Тайная канцелярия, а при Екатерине II Тайная экспедиция, то Александр I, взойдя на трон в 1801 г., тайную полицию заводить принципиально не стал. После убийства его отца Павла I заговорщиками царь боялся измены ближнего окружения куда больше, чем революции. А кто может быть ближе к монарху, чем шеф тайной полиции?
Бунтарь и жандарм
Парадоксально, но некоторые декабристы сами призывали царя учредить тайную полицию - как, например, Сергей Волконский, один из лидеров Южного общества. Соавтором проекта был его близкий друг Александр Бенкендорф, возглавивший в 1826 г. Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии - по сути, первую спецслужбу России. А ещё одним близким другом Волконского был Павел Пестель, глава Южного общества.
В общем, к 1825 г. возможностей раскрыть заговор - будь он тщательно скрыт - у власти было маловато. Вот только сами заговорщики действовали крайне беспечно. В тайных обществах не было строгой дисциплины. Приказы руководства рядовые члены сплошь и рядом игнорировали. Особенно плохо дело обстояло с режимом секретности. Бестужев-Рюмин и Муравьёв-Апостол, например, состояли в переписке с участниками Польского патриотического общества, которые добивались отделения Польши от России. Декабристы могли открытым текстом написать полякам о необходимости убить в Варшаве наместника престола великого князя Константина.
Читайте также: Протест у Казанского. Как в России прошла первая политическая демонстрация
Сергей Трубецкой из Северного общества переписывался с Муравьёвым-Апостолом из Южного общества в чуть более «закрытом режиме». Новости своих организаций они описывали друг другу как… сюжеты театральных пьес, которые они будто бы посмотрели. Более серьёзная конспирация тоже случалась. Переписка Волконского и Пестеля, например, шифровалась - вместо букв использовались значки. Что это был за шифр, ни правительство, ни историки так и не узнали - перед арестом декабристы успели всё уничтожить.
Итог оказался во многом закономерным. Как писал в 1826 г. Пушкин Жуковскому: «Но кто ж, кроме полиции и правительства, не знал о нём? О заговоре кричали по всем переулкам...» Поэт ошибся: доносы о существовании тайных обществ шли «наверх» потоком. О заговоре знала полиция, знало правительство, знал и император. Знал и… велел не трогать заговорщиков! «Не мне их судить», - говорил Александр I и был по-своему прав. Двадцатью годами ранее он тоже был в курсе существования заговора против отца, но не сделал ничего, чтобы его предотвратить. Эту душевную травму император унёс с собой в могилу.
На грани провала
Есть в истории декабристов один малоизученный эпизод, когда всё движение, похоже, было особенно близко к разоблачению. В начале 1825 г. в Киев, который тогда слыл бандитской столицей Российской империи, с секретной миссией прибыл генерал-полицмейстер Фёдор Эртель. Официальной целью было «прекратить криминальный разврат», но заговорщики об этом не знали. Им казалось, что проверка прибыла по их душу.
За внутреннюю безопасность («заговор в заговоре», как это тогда называлось) в Южном обществе отвечал князь Сергей Трубецкой, который на тот момент служил на Украине дежурным штаб-офицером 4-го пехотного корпуса. Он сделал всё возможное, чтобы скрыть от ревизора существование тайной организации, но, возможно, Эртелю всё же удалось что-то раскопать. Но он скоропостижно скончался 8 апреля 1825 г. в Могилёве. Могли ли два героя войны 1812 г., Пестель и Трубецкой, отравить Эртеля? Бог весть. Но известно, что со времён Наполеоновских войн Пестель постоянно носил с собой яд - по привычке профессионального разведчика, работавшего за линией фронта.
Ни плана, ни единства
Так или иначе декабристы всегда на шаг опережали правительство. Как же случилось, что они проиграли? Прежде всего злую шутку сыграл с ними император Александр I. Вместо того чтобы дожидаться восстания, которое было запланировано на лето 1826 г., он скоропостижно скончался 19 ноября 1825 г. в Таганроге.
К тому же в тайных обществах не было единства. Пестель едва разговаривал с тем же Трубецким, подозревая у того диктаторские наклонности. Трубецкой отвечал тем же. В результате единого плана восстания так и не удалось создать, а собственные планы тайные общества друг от друга скрывали.
Поэтому к моменту выступления на Сенатской площади вопрос стоял так: кто быстрее соберёт в кулак все силы и начнёт действовать, тот и победит. Удалось это новому императору Николаю I, который в отличие от брата нашёл в себе силы судить и даже казнить заговорщиков. Но шанс победить у них, безусловно, был. и если бы его удалось реализовать, Россия уже к середине XIX в. была бы совершенно другой страной.
