235 лет назад, 25 сентября 1789 года, в ходе русско-турецкой войны 1787—1791 гг. яростным коротким штурмом отряда испанца на русской службе, генерал-майора дона Хосе де Рибаса-и-Буйонса, была взята небольшая турецкая крепость, даже скорее укреплённый замок Хаджибей.
Событие не бог весть какое, особенно на фоне других эпизодов этой войны — взятие Очакова, взятие Измаила, морские сражения при Тендре и Калиакрии... Да и что представляла собой эта турецкая крепостца? Священник Роман Иванов составил после штурма ведомость, согласно которой в захваченном Хаджибее было всего лишь десять дворов, в которых проживало: «Мужеска пола 22 души и женска пола 6 душ». Это, разумеется, без турецкого гарнизона. Который тоже был невелик — 300 штыков при 12 пушках.
И тем не менее победу праздновали довольно широко — в Петербурге вообще устроили салют. А испанцу, который уже успел основательно обрусеть, написал поздравление сам Александр Суворов: «Милостивый государь мой, Осип Михайлович! С победой Вашего превосходительства над Хаджибеем имею честь поздравить. Усердно желаю, побеждая и далее неверных, заслужить лавры».
Но всё же вышло так, что главная его заслуга и главное дело всей жизни было связано с той самой турецкой крепостцой. Дело даже не в том, что Хаджибей был после взятия Очакова опорной базой турецкого флота, а Де Рибас, соответственно, дал возможность зачистить побережье Чёрного моря между Днепром и Днестром от турецких кораблей.
Дело в самом месте. Почти сразу после взятия Хаджибея Де Рибас провёл работы по измерениям тамошнего рейда. Впоследствии Александр де Рибас, внучатый племянник нашего генерал-майора, писал: «Уже тогда план учреждения и освоения Одессы был выработан исподволь, систематично и основательно».
Да, именно так. Провинциальные турецкие выселки с населением в 28 человек стали тем самым местом, где спустя считанные десятилетия вырастет один из самых красивых, крупных и важных городов России — Одесса. Вообще-то предполагалось, что этот город-порт будет выстроен на базе Очакова, но как раз после изыскания Де Рибаса императрица Екатерина II издала указ: «Назначенную при Очакове гавань строением не начинать».
Пять лет спустя, в начале сентября 1794 года, Осип де Рибас, вновь явившись к Хаджибейской гавани, произнесёт пророческие слова: «Город, который закладывается нашими трудами, имеет большую будущность. Он станет крупным морским портом, связывающим отечество наше обменом предприятий промышленности с Европой и не только с Европой. Таково, господа, назначение новоявленного края».
Очень часто приходится слышать, что Одесса — не вполне русский город. Не менее часто в доказательство приводят топонимику — там есть Французский бульвар, Итальянский бульвар, Польская улица, Еврейская улица, Болгарская улица, Греческая улица, район Молдаванка, Армянский переулок... Отчасти это верно — до 40% купцов, поселившихся в Одессе, к 1799 году были, как тогда говорили, «из инородцев». Но всё же основу городского населения составляли именно русские. Взять хоть ту же первую перепись 1795 года. Да, из 2449 человек 234 были греками, а 246 — евреями. То есть на доли этих этнических групп приходилось где-то по 10%. А теперь — внимание. Де Рибас, начавший строительство города, продолжал политику Светлейшего князя Потёмкина. В том числе и миграционную, согласно которой «новоявленный край» принимал вообще всех — без разбору: «Сказывать о себе по сущей справедливости и безбоязненно приписываться в Одессе, ожидая непременно всех выгод, какие только можно ему испросить у престола Всемилостивейшей Государыни».
Эти слова относились прежде всего к беглым крепостным, которые были в основе своей русскими людьми. И — вуаля. По итогам первой переписи в Одессе таковых набралось 566 человек. Вдвое больше, чем евреев и греков вместе взятых. И это только беглые крестьяне. Не будем забывать и о русском мещанстве, и о купечестве, и о чиновниках...
Вообще же население Одессы первых десятилетий существования сильно напоминает исторический анекдот об императоре Николае I и маркизе Астольфе де Кюстине, авторе книги «Россия в 1839 году». Якобы француз спросил у Николая, что такое русские. И получил ответ:
— Вот этот мой приближённый — поляк, вот немец. Вон стоят два генерала — они грузины. Этот придворный — татарин, вот выходец из Финляндии, а там крещёный еврей.
— Тогда где же русские? — спросил Кюстин.
— А вот все вместе под моим управлением они и есть русские.
Такой и была Одесса. Такой её увидел критик Виссарион Белинский в 1846 году, когда писал оттуда Александру Герцену: «Одесса лучше всех губернских городов, очаровательный город, это — решительно третья столица России...»
Что ж — коренные одесситы умеют быть благодарными. С 1901 года один из участков Старопортофранковской улицы назывался улицей Белинского. А вот те, кто управляет Одессой сейчас, ни о благодарности, ни об исторической правде не имеют никакого понятия — в 2016 году улица Белинского была переименована в честь украинского композитора Николая Леонтовича.
