145 лет назад, 27 июня 1876 г., в Одессе родился мальчик. Он был восьмым ребёнком, но при этом единственным сыном в семье зажиточного торговца зерном.
Отец резонно полагал, что отпрыск со временем продолжит его дело. Но вышло иначе. Мальчику предстояло стать знаменитым учёным-анатомом и ключевым участником процедуры бальзамирования тела Ленина.
К вождю мирового пролетариата можно относиться по-разному, но сохранение его тела стало огромным научным достижением. И произошло это именно благодаря Владимиру Воробьёву.
Способ есть!
Ещё во время учёбы в гимназии Володя увлёкся биологией и решил связать свою жизнь с наукой, а не с торговлей зерном. Благодаря дяде, который работал врачом, юноша стал посещать Одесскую больничную прозектуру, где занимался препарированием, а однажды даже захватил оттуда домой ампутированную человеческую ногу.
Окончив гимназию, Воробьёв по совету того же дяди отправился в Императорский Харьковский университет и поступил на медицинский факультет, который с отличием окончил. Дальнейшая его карьера протекала в основном в Харькове, хотя случались и отлучки. В 1919–1921 гг. врач работал в Болгарии, где руководил кафедрой анатомии, читал лекции в Софийском университете и изучал новые методы консервирования тканей. Вторая командировка оказалась более значимой, она и сделала Владимира Воробьёва знаменитым, принеся ему высокий статус, почёт и признание во всём научном мире.
21 января 1924 г. умер Ленин. Большевистская верхушка к его смерти была готова, и ещё при жизни главы государства обсуждалась возможность сохранения его тела. Одни историки считают, что Сталин хотел превратить большевизм в новую религию и уподобить тело усопшего вождя мощам христианских святых. Другие ссылаются на философские идеи русского космизма, которых придерживались некоторые партийные деятели: они надеялись, что умершего (при сохранности тела) можно будет когда-нибудь воскресить. Один из них, Леонид Красин, инженер по образованию, занимавший пост наркома внешней торговли, предложил подвергнуть тело Ленина заморозке. На том и порешили.
В Москве стояли лютые морозы, и после похорон тело Ильича поместили в склеп первого мавзолея – деревянного, сколоченного за трое суток. Но нужно было срочно придумывать, как быть дальше: в любой момент могла прийти оттепель, да и весна была не за горами.
7 февраля Красину велели закупать в Германии необходимое оборудование, приступать к разработке проекта и сооружению конструкции для проведения дальнейшей заморозки. За состоянием тела Ленина было поручено наблюдать московскому профессору (будущему академику) Алексею Абрикосову, руководившему его вскрытием после смерти. В те дни профессор дал интервью, в котором заявил, что современная наука не знает способов надолго сохранять мёртвые тела в их изначальном состоянии. Газета попалась на глаза Владимиру Воробьёву – он к тому времени вернулся в Харьков и руководил там кафедрой анатомии, продолжая работать над концепцией сохранения тел и органов умерших.
В разговоре с коллегами учёный поделился мыслями о том, что Абрикосов неправ: способ сохранить мёртвое тело есть, и он, дескать, в своих опытах сам в этом убеждался. О соображениях руководителя кафедры стало известно директору университета, тот вызвал его к себе и предложил составить докладную записку «наверх». Воробьёв отказался: разработанная им технология бальзамирования, по его словам, не давала стопроцентной гарантии, а если с телом Ленина что-то случится, большевики не раздумывая поставят его к стенке.
Но информация об экспериментах харьковского профессора уже ушла в Киев, а оттуда в Москву. Письмо о научной работе Воробьёва легло на стол Дзержинскому, который и распорядился срочно вызвать Воробьёва в Москву. Будучи уже сам не рад, что ввязался в это дело, учёный едет в столицу.
Труп за розовым стеклом
В Москве он останавливается у биохимика Бориса Збарского, с которым хорошо знаком. Блестящий организатор, прекрасно ориентирующийся в партийной номенклатуре, Збарский понимает, что если метод Воробьёва себя оправдает и тело Ленина удастся забальзамировать, власть оценит это по достоинству.
10 и 12 марта комиссия, в состав которой входит и Владимир Воробьёв, тщательно осматривает тело, фиксирует основные изменения и долго обсуждает, что делать дальше. Действительно замораживать или есть другие варианты? Прибывший из Ленинграда патологоанатом Шор предлагает лакировать кожу лица покойника для разглаживания морщин, а также заменить бесцветные стёкла в крышке гроба на розовые, чтобы труп смотрелся лучше.
Воробьёв делится своими соображениями: «Необходимо обработать тело тремя способами: ввести бальзамирующую жидкость через сосуды, погрузить тело в жидкость, а в труднодоступные места ввести раствор путём инъекций. Я убеждён, что глицерин не ухудшит цвет лица Владимира Ильича. Также возможно будет в дальнейшем применять и цветное освещение, то есть цвет лампочек». На вопрос, что надо делать конкретно, он излагает план действий по пунктам: «Вынуть тело – раз. Удалить всю жидкость – два. Подвергнуть тщательной прочистке всё тело, промыть, если это возможно, все сосуды, кроме головы, для того чтобы удалить отовсюду кровь. Заменить жидкость, которая в данный момент там находится, спиртами, удалить предварительно хлористый цинк, вычистить тщательно внутренние органы, применить способ препарирования глицерином».
Комиссия кивает головами: всё звучит здраво. Правда, в конце концов всё равно соглашается с доводами Красина, что тело лучше заморозить.
Воробьёв возвращается в Харьков. Но его приятель Збарский сдаваться не намерен. Он идёт ва-банк, обращаясь за поддержкой лично к Дзержинскому. «Мы готовы спасти тело», – с ходу заявляет он, попав на аудиенцию к Железному Феликсу. В итоге проект глубокого замораживания отвергают (хотя работа по нему идёт полным ходом) и решают остановиться на технологии бальзамирования. «Убеждён, что предлагаемый метод погружения в жидкость является единственным из безопасных и другого метода, столь достоверного для дальнейшего сохранения тела, в данное время нет», – пишет Воробьёв в ответ на официальный запрос комиссии.
На выполнение всех работ анатом запросил четыре месяца, но управился раньше. В середине июня, за месяц до окончания отведённого срока, Дзержинский поинтересовался, нельзя ли показать Ленина делегатам конгресса Коминтерна, который весьма кстати собрался в Москве. Воробьёв ответил согласием, но ему было нужно ещё два дня, чтобы приодеть Ильича и привести в порядок траурный зал.
Вечером 18 июня 1924 г. публика впервые увидела забальзамированного Ленина. Среди посетителей были и его родные. Крупская, по воспоминаниям очевидцев, плакала, а брат покойного Дмитрий Ильич жал руки Воробьёву и Збарскому и говорил: «Он лежит таким, каким я видел его тотчас после смерти, а пожалуй, и лучше».
26 июля состоялась торжественная сдача тела правительственной комиссии. Через траурный зал мимо гроба Владимира Ленина прошествовали Дзержинский, Молотов, Ворошилов, Красин и другие партийные руководители. Учёных благодарили за работу. Через час в Кремле прошло заседание, на котором первым выступил Воробьёв, кратко рассказавший об истории метода бальзамирования. Заключение комиссии гласило: «Общий вид значительно улучшился по сравнению с тем, что наблюдалось перед бальзамировкой, и приближается в значительной мере к виду недавно умерших».
Воробьёва наградили званием заслуженного профессора и 40 тыс. червонцев. Збарскому дали 30 тыс., их помощникам – по 10 тыс. Когда в 1934 г., 10 лет спустя, состояние тела Ленина вновь оценивала комиссия, она отметила, что проделанная советскими учёными работа – это «научное достижение мирового значения, не имеющее прецедентов в истории».
