440 лет назад, 4 февраля 1582 года, состоялось событие, после которого очевидец, отдышавшись и приведя мысли в порядок, впоследствии написал: «Тогда же в граде Пскове раскрылись затворенные ворота; так пришел конец и повести этой».
Это слова из финала «Повести о прихождении Стефана Батория на град Псков». А вот предыдущее предложение: «Польский гетман, канцлер отошел от града Пскова в Литовскую землю со всею силою литовскою». Тут может возникнуть логичный вопрос — почему это «на град Псков» приходил король Речи Посполитой Стефан Баторий, а войска от так и не взятой крепости отводил «всего-навсего» коронный гетман Ян Замойский?
Ответ может обескуражить. Потому что «непобедимый» Баторий бежал с театра боевых действий, а Речи Посполитой было нанесено сокрушительное поражение.
Мы привыкли считать, что Ливонская война закончилась для Русского царства и лично Ивана Грозного страшной, тяжелейшей военной неудачей. Ещё бы — потеряны все завоевания в Прибалтике, а войска Речи Посполитой вторглись в пределы собственно России, и, в принципе, могли бы пройти чуть ли не парадным маршем до самой Москвы.
Всё так. И не так. Да, против армии короля Стефана Батория, которая насчитывала до 50 тысяч человек, Русское царство не могло уже выставить в поле худо-бедно равные силы. Этих сил попросту не было. Тем более что в составе войска Речи Посполитой были самые лучшие, самые опытные и серьёзные солдаты и офицеры тех лет — немецкие, венгерские и шотландские наёмники.
Ключевые слова здесь — «выставить в поле». На это сил действительно не было. Русское царство могло надеяться только на стойкость защитников крепостей, поскольку согласно всем правилам военного искусства, армия вторжения не имеет права оставлять у себя в тылу невзятые крепости противника. В крайнем случае их полагалось осадить, и уж потом только двигаться вперёд.
С этим на первых порах у русских тоже было не всё благополучно. Стефан Баторий во время кампании 1579-1581 гг. отбирает у России Полоцк, возвращённый под русский скипетр Иваном Грозным ещё в 1563 г., берёт Великие Луки, крепости Сокол, Заволочье, Остров...
Это всё было печально, но пока что некритично. Воротами в коренные земли Русского царства был Псков. Именно его избрал своей главной целью Стефан Баторий. Участник тех событий, секретарь королевской канцелярии, ксендз Станислав Пиотровский оставил в своём дневнике любопытную запись, свидетельствующую о том, что оставить в тылу такой город было бы попросту немыслимо: «Город чрезвычайно большой, какого нет во всей Польше, весь обнесён стеною; за нею красуются церкви, как густой лес, все каменные; домов за стенами не видно... Любуемся Псковом. Господи, какой большой город! Точно Париж! Помоги нам Боже с ним справиться...»
Именно осада Пскова, которая длилась почти шесть месяцев — с 18 августа 1581 года по 4 февраля 1582 года — продемонстрировала, что Русское царство, пусть и не способное вывести в поле значительные силы, всё-таки может нанести врагу такой сокрушительный удар, что тот будет вынужден отказаться от завоеваний, и сочтёт за благо заключить мир.
Вообще-то высший класс в искусстве взятия больших, хорошо укреплённых городов, продемонстрировал девятнадцатью годами ранее не кто иной, как Иван Грозный. В 1563 году он разработал и осуществил блестящую операцию по взятию Полоцка — второго по значению города Великого княжества Литовского. Двести стволов отборной русской артиллерии, метавшей ядра «по двадцати пудов, размером человеку в пояс». Десять дней работы московских пушкарей. 20% снесённых начисто городских укреплений. Кошмар коменданта крепости Станислава Довойны. Капитуляция гарнизона. На всё про всё ушло ровно шестнадцать дней.
На что рассчитывал Стефан Баторий, явившись к городу, который его секретари сравнивали с Парижем, располагая всего лишь двадцатью осадными орудиями, непонятно. Вполне возможно, что на искусство наёмников. Среди них действительно были люди, искушённые в делах подобного рода — русские их так и называли: «Знатнейшие градоёмцы». На капитуляцию гарнизона рассчитывать было глупо — жители Пскова были прекрасно осведомлены, какую резню устроил Баторий во взятых русских городах.
Что же касается собственно осады, то для «непобедимого короля» Стефана Батория она превратилась в сплошной позор. И только неразвитость тогдашней отечественной политической пропаганды предотвратила издевательский хохот всей Европы.
Относительно удачным можно было назвать только первый штурм Пскова, состоявшийся 8 сентября. Войскам короля удалось частично разрушить и занять две башни — Покровскую и Свинузскую. Над ними были подняты польские хоругви. Станислав Пиотровский даже писал: «Нам издали казалось, что город уже взят». На этом вся удача кончилась — Пиотровский сразу же добавляет: «Наши через пролом ломились в город, но здесь нашли то, чего не ожидали...»
А не ожидали они ураганной пальбы, в том числе из огромной пищали «Барс», и того, что защитники города сумели подорвать порохом обе занятые башни, а осаждавших, оставшихся после этого в живых, попросту перебили или взяли в плен. Именно в этом штурме погиб отчаянный головорез, командир венгерских наёмников Габор Бекеш.
В принципе, осаду можно было уже снимать. Расклад был явно не в пользу Батория. Посудите сами — осадных орудий у него ровно в десять раз меньше, чем у Ивана Грозного под Полоцком. С порохом вообще беда — тот же Пиотровский сокрушается: «Пленные сообщают также, что в городе 25000 центнеров пороху, а мы прибыли сюда, имея всего-навсего только 600...» С припасами на зиму примерно то же самое. В город постоянно подходят подкрепления и прорываются обозы, а польским фуражирам, ещё в начале осады разграбившим окрестности, поживиться уже нечем. Подкопы под стены русские вычислили — частью просто обвалили, частью подвели контрмины и подорвали польских сапёров.
В результате ситуация сложилась парадоксальная. Осаждённые, против всех правил, явно доминируют на поле боя. Их артиллерия, более качественная и дальнобойная, бесперебойно снабжаемая и ядрами, и порохом, каждый день крушит лагерь осаждающих: «Помоги нам Боже! Решительно не понимаю, — пишет Пиотровский, — как это у москалей достает пороху и ядер; видно у них нет недостатка как у нас; стреляют день и ночь...»
С припасами в Пскове всё настолько хорошо, что во время одного из последующих штурмов защитники города устраивают прямо-таки уникальное представление — сбрасывают на штурмовые отряды мешки с солью. Чем провоцируют дикое побоище между поляками, венграми и немцами — оголодавшие наёмники принимаются драться за соль между собой.
Да и в целом осаждённые не смиряются с навязываемой им ролью «сидельцев за стенами». Подсчитано, что войска Стефана Батория за время осады приступали к городу 31 раз. А вот защитники совершили в стан врага 46 вылазок — статистика невероятная.
Гонора у Стефана Батория хватило до первых снегов и заморозков. В ноябре он передаёт командование коронному гетману Яну Замойскому, а сам удаляется с театра боевых действий, фактически ополовинив армию — под Псковом осталось около 25 тысяч человек. Это слишком напоминало бегство, над которым издевались русские авторы: «Где же твой ум, польский король? Где твои безбожные планы, князь великий литовский? Где же твой здравый смысл, Стефан? В том и проявилось твое безумие, что при своём пребывании здесь всякими разными хитростями не взял великого града Пскова, ныне же, после своего унизительного и постыдного отступления от Пскова-града, холопу своему велишь взять великий град Псков. О, глупость! О, неразумие! Голова с ногами советуется!»
Как бегство короля повлияло на армию осаждающих, догадаться нетрудно. Пиотровский пишет о том, что даже командиры были готовы бросить всё и валить из пределов Русского царства подобру-поздорову. О прочих и говорить не приходится: «Нужно смотреть ещё на то, чтобы не уйти отсюда очертя голову и таким образом не попасть в большее затруднение... Всё, что мы ни начинали, нам не удавалось; мы играли в войну, как в шахматы, а сейчас только от холода разбежалось более 8 тысяч человек... Скажу Его Милости Королю, что с русскими всего лучше воевать летом, а зимою сидеть дома и греться у теплой печи!»
Решение разумное. Только требуется внести одну поправку — с русскими вообще лучше не воевать, ни летом, ни зимой. А не то всё кончится, как тогда под Псковом — бегство короля, разложение армии, снятие осады и постыдное возвращение восвояси.
