США — случайное величие. Как покупка Луизианы изменила ход истории планеты

215 лет назад, 30 апреля 1803 г., в Париже состоялась величайшая в истории человечества сделка, связанная с недвижимостью. Одна сторона была от неё не в восторге, а другая — почти что в ужасе. Тем не менее договор о том, что Франция продаёт Северо-Американским Соединённым Штатам территорию размером в четверть всей Европы, был подписан и стал реальностью.

Территория называлась Луизианой, и с нынешним штатом в составе США её объединяет только название. Луизиана более чем двухсотлетней давности сейчас вмещает в себя 15 штатов. Общая площадь составляет почти 2,5 млн кв. км. Роберт Ливингстон, подписавший договор о купле-продаже с американской стороны, произнёс по этому поводу фразу, ставшую впоследствии знаменитой: «Мы прожили долгую жизнь, но это самое замечательное достижение всей нашей жизни. С этого дня Соединённые Штаты занимают своё место среди первых держав мира». Заметим: это сказал человек, входящий в пантеон «отцов-основателей США». Человек, разрабатывавший проект Декларации независимости. Однако сам он считает, что на весах Большой Истории покупка Луизианы весит куда больше, чем обретение его родиной самостоятельности.

Но победные фанфары и осознание величия пришли потом. В тот апрельский день и Роберт Ливингстон, и его напарник Джеймс Монро относились как раз к той стороне, что пребывала в ужасе. Возможно, они даже тайком молились, чтобы всё это оказалось дурным сном и не происходило бы вовсе. Самое интересное, что всё это действительно могло бы не состояться. И тогда рыхлый анклав из полутора десятков штатов, жмущихся к восточному побережью Америки, имел бы весьма призрачные шансы превратиться в сверхдержаву.

Навеки поселиться

Значительная и очень влиятельная в политическом плане часть элиты самого молодого государства Земли искренне полагала, что территориальные приобретения могут только испортить дело национального строительства. Свои резоны в этом были. Территория тогдашних США насчитывала примерно 2 млн кв. км. Население — менее 6 млн человек. Причём как минимум один миллион из этих шести — рабы. То есть, по меркам и понятиям того времени, не совсем настоящие люди.

Управляемость при таком рассеянии и без того скверная. А что делать, если люди вздумают расселяться дальше на запад? Ведь разбегутся так, что и не найдёшь. Кстати, к этому были веские причины. Люди действительно хотели уйти. К началу XIX столетия земли на контролируемой территории были раскуплены и поделены. Миллионы мигрантов мечтали о лучшей жизни, о том, чтобы стать хозяевами и вольными людьми, а вышло, что единственный вариант — это горбатить спину на тех, кто явился в Америку раньше и успел к разделу пирога.

До времени азарт исхода сдерживался прямым запретом селиться западнее Аппалачских гор. Однако Томас Джефферсон, ещё один «отец-основатель» США, продавил отмену запрета. Поток хлынул на запад. Теперь его ограничивала только Миссисипи, за которой начиналась чужая земля.

В принципе, даже это создавало проблемы. Штаты оказались разделены горным массивом Аппалачей на запад и восток. Нормальный товарообмен можно было наладить только по морю: через Мексиканский залив, порт Нового Орлеана и дальше по Миссисипи.

Перед правительством США стояли две главные задачи. Не допустить дальнейшего рассеяния людей к западу от Миссисипи — раз. Сделать так, чтобы Новый Орлеан, стоящий, к слову, на той самой чужой земле, исправно функционировал, — два. И молиться, чтобы эта конструкция, и без того шаткая, удержалась хоть как-нибудь.

Наполеон в Новом Свете

Смятение в худо-бедно работающую систему вносит — внезапно — Наполеон, которому показалось тесно в Европе. И который очень вовремя вспомнил, что Луизиана принадлежит Франции. План был хорош. Восстановить французскую базу на Гаити. Опираясь на неё, начать реальную колонизацию Луизианы, а в перспективе — подорвать английское колониальное могущество.

В 1801 г. план был приведён в действие. И всё могло бы получиться: на Гаити был высажен корпус в 20 тысяч человек. Более чем достаточно для восстановления контроля над территорией. Но против Наполеона впервые выступили партизаны вкупе с природой. Чёрные жители Гаити разрушили дороги и перетравили колодцы. Жара. Тропики. Вспышка «жёлтой лихорадки»: гепатита. И за считаные месяцы от корпуса осталось одно воспоминание.

Вообще-то Наполеон с потерями не особо считался. И эта скромная неудача вряд ли бы остановила его напор. Франция обладала силами, чтобы ворваться в Новый Свет по-настоящему и сделать Луизиану истинно своей. Только эти силы сейчас оказались нужны Наполеону в Европе позарез: начинался очередной раунд противостояния с Англией.

Словом, расклад перед сделкой всех времён и народов был вот какой.

США категорически против расширения территории. Они едва могут справиться даже с тем, что и так есть. А чтобы справляться и дальше, им необходим Новый Орлеан и свободное судоходство по Миссисипи. Правительство готово даже заплатить за эту радость.

Наполеон намерен сойтись с Англией в смертельной схватке. А для войны ему нужны три вещи: деньги, деньги, и ещё раз деньги. И он принимает решение уступить США Новый Орлеан. Но с довеском в виде всей Луизианы: чтоб сбагрить уже, наконец, этот чемодан без ручки.

Я купил себе государство. Как США расширяли границы в обмен на доллары Подробнее

Учитесь торговать

Классическая ситуация: у вас товар, у нас купец. Только одна загвоздка. Купец в данном случае хочет один-единственный портовый городок. А на довесок размером с четверть Европы взирает с ужасом.

Торг был прекрасен.

Делай раз. Наполеон просит за всё 22 млн долларов. Ливингстон и Монро говорят, что речь вообще-то шла только о Новом Орлеане, цена вопроса 8 млн долларов и это все деньги, какими в принципе располагают США.

Делай два. Наполеон замолкает на три недели. Наглухо. А двум наивным американцам ушлые французские дипломаты поют о том, что господин Первый консул может и передумать. И даже круче: отправить ещё один экспедиционный корпус, но уже не на Гаити, а прямиком на Миссисипи.

Делай три. Монро на нервной почве заболевает: лежит в постели и не может встать. Невралгия, любое движение причиняет боль. Ливингстон умоляет французов сжалиться, но получает стандартный ответ: либо берёте всё, либо шиш вам, а не Новый Орлеан.

Делай четыре. После настоящей мхатовской паузы Наполеон внезапно снижает цену до 15 млн долларов. Американцы чувствуют большое облегчение. И подписывают договор. Хотя денег нет и не предвидится. И вообще неизвестно ещё, как оценят их усилия на родине.

Конгресс США ратифицировал договор с преогромным скрипом, с неохотой и (практически против воли) только зимой 1803 г. Фактическая передача суверенитета состоялась вообще весной 1804 г., спустя целый год после сделки.

А насчёт оценки того соглашения лучше прочих может сказать историк из новоорлеанского музея Чарльз Чемберлен: «Мы получили леса и минералы гор, гигантскую судоходную реку и плодороднейшие земли в ее долине. Луизиана сыграла огромную роль в развитии той экономической мощи, которой достигла Америка к концу XIX века. Если бы не покупка Луизианы, США были бы маленькой страной на краю огромного континента, занятого английскими, французскими и испанскими колониями».