205 лет назад, 21 февраля 1816 года, в Санкт-Петербурге возникла тайная организация, официальное название которой вряд ли что-то скажет непрофессионалу: «Общество истинных и верных сынов Отечества». Зато неофициальное, благодаря одноимённому фильму 2019 года, сразу всё поставит на свои места: «Союз спасения».
Впрочем, толку от этого не будет всё равно. «Союз спасения», хоть и считается первой «настоящей» организацией декабристов, в массовом сознании всё же уступает последующим тайным обществам, которые, дескать, отошли от пустого прожектёрства и предприняли реальные шаги для реализации своей программы. Сенатская площадь и поход Черниговского полка — пусть бестолково организованные и ещё хуже исполненные, но всё же яркие события. Да, оба выступления окончились провалом. Но можно вспомнить слова Макмерфи из романа «Полёт над гнездом кукушки»: «Я хотя бы попытался, чёрт возьми, хотя бы попробовал...»
И вот уже «Союз спасения» превращается в какой-то невнятный кружок по интересам, где все только и делают, что занимаются говорильней, обсуждают очевидно нереальные планы и рисуют в своём воображении фантастические картины «Прекрасной России будущего». Доходит до того, что даже в исторической публицистике деятельность «Союза спасения» иной раз иллюстрируют цитатой из «Горя от ума»: «У нас есть общество, и тайные собранья по четвергам. Секретнейший союз... Но государственное дело. Оно, вот видишь, не созрело. Нельзя же вдруг». Если учесть, что в комедии Грибоедова эти слова произносит заведомый болван и свистун Репетилов, то картина выходит совсем безрадостная.
И насквозь лживая. Дело в том, что как раз «Союз спасения» по части радикализма и готовности взяться за реальные кровавые дела даст сто очков вперёд всем последующим «настоящим и крутым» организациям декабристов.
Первым делом был принят устав общества, одним из главных авторов его выступил Павел Пестель. Согласно его программе, в России следовало заменить самодержавие конституционной монархией. Очень хорошо. Но как этого добиться?
И вот тут на сцену выходит едва ли не самый яркий представитель всего движения декабристов: Михаил Лунин. То, что он предложил, впоследствии назовут бланкизмом — по имени социалиста Луи Огюста Бланки. Его постулаты были просты и радикальны. Не нужно никакой пропаганды и работы с массами. Нужно физически устранить существующую власть, свергнуть режим и установить диктатуру революционеров, а дальше всё само собой образуется.
Другое дело, что самому Луи Бланки в 1816 году исполнилось 11 лет и о революции он вряд ли задумывался.
А уж Лунин вообще не задумывался о том, как назвать свою схему действий. Он был человеком дела и сразу предложил план цареубийства и захвата власти. По его мнению, лучше всего это будет сделать на Царскосельской дороге, по которой император обычно ездит в сопровождении небольшой охраны. План был прост и эффективен. Группа заговорщиков в масках устраивает засаду на пути следования царя и без лишнего шума кинжалами ликвидирует и охрану, и самого Александра I.
Был ли этот план выполним? Пожалуй, да, особенно если учесть личные качества самого Лунина, вызвавшегося возглавить боевую группу.
Это был человек феноменальной храбрости и самоотверженности. Служил в Кавалергардской лейб-гвардии полку, при Аустерлице участвовал в знаменитой ужасающей атаке, которая вошла в классику русской и мировой литературы: «Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей, юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек».
Но Лев Толстой напишет об этом потом. А пока в свидетели храбрости и авантюризма Лунина можно призвать Викентия Вересаева, который сообщал о Михаиле Сергеевиче следующее: «Он написал главнокомандующему Барклаю-де-Толли письмо и предлагал послать его парламентёром к Наполеону. Он брался, подавая императору французов бумаги, всадить ему в бок кинжал».
Что годилось для императора французов, годилось, наверное, и для русского императора. Впрочем, конкретно на кинжалах Лунин не настаивал, допуская, например, пистолеты. Почему бы и нет? В конце концов, он чуть было не обменялся пулями с цесаревичем Константином Павловичем, наследником престола. Тот нелестно отозвался о кавалергардах и, бравируя, заявил: «Я слышал, что кавалергарды считают себя обиженными мною, и я готов им предоставить сатисфакцию. Кто желает?» Из строя сразу выехал Лунин: «Ваше Высочество! Честь так велика, что одного я только опасаюсь: никто из товарищей не согласится её уступить мне!»
Наследник предпочёл замять дело, отшутившись: «Ну, брат, для этого ты ещё слишком молод».
А Лунин не шутил. И пролить кровь царственной особы в ответ на оскорбление был готов всегда.
Оскорбление, кстати, было нанесено, так что формально Лунин, как и любой из членов «Союза спасения», был вправе считать цареубийство справедливой сатисфакцией.
Дело в том, что в 1815 году Александр I даровал и Конституцию, и широкие права, и даже часть исконно русских земель Царству Польскому. То, что оно находилось в составе Российской империи, оправданием не было. Потому что, по мнению участников «Союза спасения», все эти привилегии должны были достаться в первую очередь русскому дворянству. И уж ни в коем случае не полякам, которые ещё несколько лет назад воевали в составе «Великой армии» Наполеона и причинили России едва ли не больше ущерба, чем французы. Более того, ходили слухи, что император и столицу собирается перенести в Варшаву.
Словом, русскому дворянству была нанесена виртуальная пощёчина. А такие дела положено смывать кровью. Лунин, кстати, отлично это понимает и отказывается от плана засады с кинжалами как «деяния разбойничьего и недостойного». Но зато всячески поддерживает план своего товарища по «Союзу спасения» Ивана Якушкина. В 1817 году тот предложил нетривиальный ход: некий доброволец должен при выходе Александра I со службы в Успенском соборе Кремля убить из одного пистолета царя, а из другого — себя, имитируя классическую дворянскую дуэль со смертельным исходом для обеих сторон.
Это обсуждение в историографии носит название «Московский заговор». Он был вполне осуществим. Дело оставалось за малым: убедить «Союз спасения» в том, что только таким образом можно достичь желаемого.
На пути Лунина и Якушкина встал Пестель. Обычно его считают одним из самых радикальных декабристов. Однако на деле он проявил себя иначе. По его мнению, сначала надо было составить Конституцию, потом укрепить и расширить тайное общество, потом добиться консенсуса между товарищами по «Союзу спасения»...
Все эти соображения наткнулись на насмешку Лунина: «Конечно, надо наперёд енциклопедию написать, а потом к революции приступить».
История подтвердила правоту Лунина. Расширение и укрепление тайного общества, отягощённое написанием проектов Конституции и прочей бюрократией, сначала привело к утечке информации, а потом и к поражению. Уже находясь в сибирской ссылке, Лунин, вспоминая деньки «Союза спасения», который мог перевернуть ход истории, модифицирует старинную русскую пословицу: «В России два проводника. Язык — до Киева, а перо — до Шлиссельбурга».
