Гражданская война, отгремевшая в России сто лет назад, отличалась крайней обоюдной жестокостью. Стороны конфликта действовали по принципу «либо мы вас, либо вы нас», не оставляя места для компромиссов.
Время выбора
Кровавые расправы со стороны одних провоцировали не менее кровавые преступления со стороны других. Зачастую бывшие сослуживцы, однокурсники по военным учебным заведениям сходились друг с другом в безжалостной схватке. Слово «милосердие» отложили до лучших времен. Если пленных и щадили, то только потому, что они были ценным ресурсом для... пополнения собственных рядов. В результате некоторые участники Гражданской по несколько раз успевали повоевать и за белых, и за красных, и за Петлюру, и за Махно.
Идеалисты смешивались с откровенными уголовниками и мародерами, и со временем отличить одних от других уже не представлялось возможным. Те, кто осознавал весь ужас происходящего, утешали себя: так надо, это только до победы...
Но в этой битве за будущее находились и те, кто, осознав крушение собственных идей, не находил в себе сил дальше гнать людей в военную мясорубку.
«Превращают трудовое казачество в орудие для своих преступных целей»
«В то время, как представители рабочих, солдатских и крестьянских депутатов советов открыли переговоры с целью обеспечить достойный мир измученной стране, враги народа империалисты, помещики, банкиры и их союзники — казачьи генералы предприняли последнюю отчаянную попытку сорвать дело мира, вырвать власть из рук советов, землю из рук крестьян и заставить солдат и матросов и казаков истекать кровью за барыши русских и союзных империалистов. Каледин на Дону, Дутов на Урале подняли знамя восстания. Кадетская буржуазия дает им необходимые средства для борьбы против народа. Родзянко, Милюковы, Гучковы, Коноваловы хотят вернуть себе власть и, при помощи Калединых, Корниловых и Дутовых, превращают трудовое казачество в орудие для своих преступных целей. Каледин ввел на Дону военное положение, препятствует доставке хлеба на фронт и собирает силы, угрожая Екатеринославу, Харькову и Москве», — говорилось в обращении Совнаркома РСФСР «О борьбе с контрреволюционным восстанием Каледина, Корнилова, Дутова, поддерживаемым Центральной Радой» в ноябре 1917 года.
Так Алексей Максимович Каледин стал одним из первых поджигателей Гражданской войны. Но он же одним из первых из нее вышел, осознав, что отвечать за большую кровь, идя против воли народа, не хочет.
Прирожденный военный
Алексей Каледин родился 24 октября 1861 года на хуторе Каледин в семье донских казаков. Отец его, полковник Каледин, участвовал в обороне Севастополя в Крымскую кампанию. Поэтому выбор военной карьеры был для Алексея шагом естественным. Начав образование в Усть-Медведицкой классической гимназии, перешёл оттуда в Воронежскую военную гимназию, после окончания которой поступил в Михайловское артиллерийское училище.
В 1879 году в чине хорунжего он начал службу в Конно-артиллерийской батарее Забайкальского Казачьего Войска. Служба была для него всем, поскольку личная жизнь не удалась. Единственный сын Каледина трагически погиб в 12-летнем возрасте, и, может быть, поэтому современники описывали военачальника как человека угрюмого, не отличавшегося жизнерадостностью. 
Зато в военной службе он считался образцом. В 1907 году Каледин получил генеральские погоны, а в 1913-м принял под начало 12-ю кавалерийскую дивизию, с которой и вступил в Первую Мировую войну. Генерал Деникин, вспоминая Каледина на фронте, отмечал, что тот не посылал войска в атаку, а вел их за собой. Личная храбрость порождала любовь и уважение со стороны бойцов.
«Лишь был бы общий успех наших армий»
В марте 1916 года генерал Каледин принял под начало 8-ю армию и стал одним из главных действующих лиц легендарного Брусиловского прорыва. Его армия наголову разбила 4-ю австрийскую армию, продвинувшись вперед почти на сотню километров.
В письме жене Каледин писал: «Мое имя, сделавшее всероссийский шум, скоро совершенно забудется. Я не буду в претензии, лишь бы Бог дал мне успешно выполнить мою задачу (даже маленькую) до конца и лишь был бы общий успех наших армий».
Отречение императора для генерала не стало шоком, а вот развал армии, анархия, царившая в войсках, его удручала. На глазах разрушалось дело, которому Каледин посвятил жизнь. На этой почве он вступил в конфликт с комиссарами Временного правительства и был отстранен от командования. По иронии судьбы, новым командующим 8-й армией стал Лавр Корнилов, спустя несколько месяцев предпринявший попытку военного мятежа.
Каледин уехал домой, на Дон, собираясь подлечиться. Но в это время там выбирали войскового атамана Дона. Сам генерал к этой должности не рвался, и его буквально уговорили принять участие в выборах. Получив поддержку более 600 из 700 делегатов Большого войскового круга, Каледин неожиданно заметил: «Я пришёл на Дон с чистым именем воина, а уйду, быть может, с проклятиями».
Против большевиков. И против народа?
В августе 1917 года на Государственном совещании в Москве Каледин потребовал «в целях доведения войны до победного конца поставить армию вне политики, запретить митинги и собрания в воинских частях, упразднить все Советы и комитеты выше полковых, а компетенцию оставшихся ограничить хозяйственными вопросами, дополнить декларацию прав солдата декларацией его обязанностей, решительными мерами поднять дисциплину на фронте и в тылу».
Эти тезисы были во многом сходны с теми, которые выдвинул лидер военного мятежа Корнилов, и Каледина заподозрили в причастности к выступлению. В действительности он хоть и сочувствовал заговорщикам, но отношения к ним не имел.
А вот Октябрьскую революцию атаман Войска Донского не просто не принял, но и активно выступил против нее. Каледин объявил, что до восстановления законной власти в стране Войсковое правительство принимает на себя всю полноту власти в Донской области. Уже на следующий день он объявил военное положение для борьбы с большевиками.
Современные поклонники Белого движения порой объявляют Дон 1917-го полностью антибольшевистским. В действительности ничего подобного не было. В городах в поддержку новой власти выступали рабочие, на селе им сочувствовали крестьяне, не принадлежавшие к реестровым казакам. Но главное, что и казачья среда не была однородной. Социальное расслоение среди казаков приводило к прямо противоположным взглядам на происходящие в стране события. Каледин прекрасно об этом знал, но полагался на то, что большинство за большевиками не пойдет.
Большая война
Поначалу разгоны местных Советов обходились без кровопролития, однако очень быстро сторонники большевиков начали давать отпор. Каледин видел, что дело идет к большой крови, что его совершенно не радовало.
На территории Войска Донского генерал Алексеев с разрешения Каледина занимался формированием антибольшевистских отрядов, впоследствии превратившихся в Добровольческую армию. При этом атаман признавал: большинство казаков идею новой войны встречает без энтузиазма, и порыв офицеров, рвущихся «спасать Россию от Ленина», не разделяет.
Большевики тоже не собирались отступать. Обращение Совнаркома, в котором он объявлялся мятежником, открывало новый этап борьбы с Калединым, теперь уже с привлечением верных большевикам вооруженных сил. 6 декабря СНК РСФСР образовал Южный революционный фронт по борьбе с контрреволюцией. Главнокомандующим войсками фронта был назначен Владимир Антонов-Овсеенко. Первые же столкновения показали, что у Каледина крайне ограничено количество казачьих отрядов, имеющих мотивацию в этой борьбе. Казаки расходились по домам, либо и вовсе переходили на сторону красных. Дыры на фронте приходилось затыкать офицерскими отрядами Алексеева.
«Население не только не поддерживает нас, оно враждебно к нам»
Каледин, наверное, первым из вождей антибольшевистского движения обнаружил, что проигрывает главную борьбу — борьбу за умы. Если другие представители белых полагали, что можно ради великой цели сделать ставку на террор и принуждение, то атаман увидел: ничего, кроме массовых жертв, это не даст.
29 января 1918 года Каледин провел заседание Войскового правительства, на котором объявил: «Наше положение безнадежно. Население не только не поддерживает нас, оно враждебно к нам. У нас нет сил и нет возможности сопротивляться. Я не хочу лишних жертв и кровопролития, поэтому слагаю с себя полномочия атамана». Он заметил, что его последний призыв к казакам подняться на борьбу позволил набрать всего 147 добровольцев.
Признав поражение, атаман не мог принять его. В своем последнем письме генералу Алексееву Каледин писал: «Мне дороги интересы казачества, и я Вас прошу щадить их и отказаться от мысли разбить большевиков по всей России. Казачеству необходимы вольность и спокойствие; избавьте Тихий Дон от змей, но дальше не ведите на бойню моих милых казаков».
Потерял все, кроме чести
Последний выстрел Каледина был направлен не во врагов. Ответственность за начинающуюся бойню он на себя не взял.
Вожди Белого движения, опираясь на помощь иностранных держав, развяжут бойню, которой не хотел Каледин. И, как он и предвидел, она ничего не изменит — все равно все придет к победе большевиков. Деникин, Колчак, Врангель и другие взяли на себя ответственность за кровь миллионов, пролитую на полях сражений Гражданской.
Каледин, который предпочел смерть, не мог знать о том, что новый атаман Войска Донского Петр Краснов замарается не только сдачей национальных интересов в угоду своим собственным, пролитой кровью соотечественников, но и пособничеством нацистской Германии спустя четверть века, за что и получил заслуженную награду в виде виселицы.
Алексей Каледин, в отличие от Краснова, сумел принять поражение достойно, сохранив честь.
