260 лет назад, в ночь на 9 июля 1762 г., гвардейские офицеры провозгласили императрицей жену законного императора Петра III Екатерину.
Взойдя на престол, она получила в довесок к имени римскую цифру II, а 5 лет спустя ей преподнесли торжественный титул: «Великая, Премудрая, Матерь Отечества».
Поиск предназначения
Ответ императрицы был поучителен: «Великая — о моих делах оставляю времени и потомству беспристрастно судить, Премудрая — никак себя таковой назвать не могу, ибо один Бог премудр, и Матерь Отечества — любить Богом врученных мне подданных я за долг звания моего почитаю». Иными словами, Екатерина согласилась лишь на «Мать Отечества». Это было констатацией факта — в народе её уже вовсю называли «государыня-матушка». Больше никто из цариц «бабьего века» российской истории такого не удостоился.
Но из поля зрения постоянно выпадает очень важный момент. В Россию Екатерина попала с целью исполнить совсем иное предназначение — родить царственного ребёнка, продолжателя династии. И если с ролью «Матери Отечества» она справилась блестяще, то как у неё сложилось с ролью просто матери?
Здесь кроется причина величайшей трагедии и впечатляющих достижений этой нерядовой женщины. Именно эти факторы обусловили многие серьёзные потрясения и взлёты отечественной истории.
Заманчиво предположить, что Екатерина, вдохновлявшаяся делами и личностью Петра I, была намерена примерить на себя роль царицы Натальи Нарышкиной, которая родила и воспитала царя-плотника. К сожалению, этого у неё не получилось. Екатерина родила первенца Павла 20 сентября 1754 года. Царствующая императрица Елизавета преподнесла матери новорожденного 100 тыс. руб. на золотом блюде. Но дар был лукавым. Мальчика у мамы тут же забрали. Елизавета сама принялась воспитывать малыша. Вернее, препоручила его мамкам и нянькам. Ничего хорошего из этого не вышло.
Потерянный сын
«Его покрывали одеялом из бархата и меха. Пот постоянно тек у него с лица и по всему телу, вследствие чего, когда он вырос, то простужался и заболевал от малейшего ветра. Кроме того, к нему приставили множество бестолковых старух и мамушек, которые своим излишним и неуместным усердием причинили ему несравненно больше физического и нравственного зла, нежели добра…»
Это слова самой Екатерины. Конечно, можно заподозрить, что она слегка преувеличивает. Но на деле выходит, что наоборот. Показания придворных врачей свидетельствуют, что здоровье маленького Павла было расшатано капитально: «Желудок его уже в детстве был совершенно испорчен. Он отказывался есть, а его пичкали; от молочного его несло, от мясного тошнило, и так продолжалось потом всю жизнь». Надежность воспитательной системы Елизаветы отлично иллюстрирует интересный факт: когда Павлу было три года, он ночью вывалился из колыбели на пол, долго плакал и полз почти до дверей. А явились к рыдающему малышу лишь утром. Матери приходилось терпеть — даже о здоровье своего сына справки она наводила тайком. Это продолжалось долгих 7 лет. И когда Екатерина наконец взошла на престол, став полновластной хозяйкой страны и семьи, выяснилось, что «бестолковые старухи» потрудились на славу — мальчик боялся матери до обмороков.
Павел был потерян для неё как сын. А для страны — как наследник престола. «Матерь Отечества» не могла допустить, чтобы на трон взошёл человек, не получивший надлежащего воспитания. Die schwere Bagage — так она называла Павла в письмах барону Фридриху Гримму — «Тяжёлая поклажа»… Отныне сын рассматривался императрицей как своего рода племенной производитель: «У сына моего плохое здоровье и негодная душа, то последствия дурного воспитания. С внуками моими будет иначе!»
Новая надежда
Когда в декабре 1777 года первенец Павла появился на свет, Екатерина совершила то же самое, что некогда проделали с ней — сразу же отняла мальчика у матери. Правда, последствия были совсем другими. У Екатерины действительно был недюжинный педагогический дар, и она действительно души не чаяла в Александре. Но, даже погрузившись в запоздавшее счастье материнства, не забывала о том, что она — «Матерь Отечества». И попутно осуществляла свой заветный проект — воспитать внука Александра, которого видела наследником престола, как идеального человека и государя.
Это получалось. Идеальный государь должен быть здоров физически? Тут надо начинать сызмальства: «Он не знает простуды, он полон, велик, и очень весел… Он вполне здоров, силен, крепок и гол; он начинает ходить и говорить…» Государю надлежит знать, каким трудом живут его подданные? Вот что Екатерина пишет о подросшем внуке: «Если бы вы видели, как Александр копает землю, сеет горох, сажает капусту, ходит за плугом, боронует, потом весь в поту идет мыться в ручье!» Государь должен понимать свою ответственность перед народом и сочувствовать подданным? С этим тоже всё в порядке: «У него есть уже воля и нрав, и слышатся беспрестанно вопросы. Мальчику хочется все узнавать основательно — отчего люди на свете и зачем он сам явился на свет… У него слезы на глазах, когда он думает или видит, что у него ближний в беде». Государь должен быть образован и великодушен? Что ж — старший внук начинает читать в 4 годика, в 5 запоем глотает книги, а главное, делает из прочитанного выводы. Так, Екатерина, спросив Александра, какой эпизод в мировой истории ему нравится больше прочих, получила ответ: «Поступок французского короля Генриха IV, когда он посылает хлеб осаждённому им Парижу».
До поры Екатерина не только руководила воспитанием внука, но и активно принимала участие в процессе. Однако отлично понимала, что с какого-то момента мальчику необходимы наставники-мужчины: «После семи лет мы пойдем дальше. Я буду очень заботиться, чтобы из него не сделали хорошенькой куклы…» С 1784 г. она как бы уходит в тень, передоверив процесс генералу Николаю Салтыкову и швейцарскому педагогу, видному просветителю Фредерику Лагарпу.
Напрасный труд?
Правда, снабдив их пространной инструкцией — собственноручно написанным трудом «Наставление к воспитанию внуков». Труд этот не потерял актуальности и сегодня — вряд ли кто поспорит с таким, например, наставлением Екатерины: «Выговоры детям чинить наедине, а хвалить, когда того достойны, при свидетелях».
Роль Лагарпа в становлении личности человека и государя Александра трудно переоценить. Понимание общественных отношений, сути законов и законотворчества, понимание процессов управления и администрирования — то, что швейцарец сумел всё это привить Александру, само собой разумеется, на то он и талантливый педагог-просветитель. Но он ещё сумел внушить подопечному одно из главных правил: «Многие из царей достойны иметь друзей, но положение ваше таково, что все, которые к вам близки, говорят вам большею частью то, чего не чувствуют». Осторожность, необходимость всё проверять лично, жить своим умом, не полагаясь на мнение окружающих — качество, для политика бесценное. Да, оно может перерасти в неискренность и даже двуличие — этим, кстати, Александра попрекали многие. Правда, в их числе был и Наполеон, которого русский царь долгое время водил за нос, готовясь за его спиной к величайшему событию XIX столетия — Отечественной войне 1812 года…
Бог весть, до каких высот мог бы подняться одарённый Александр. Возможно, он и впрямь стал бы идеальным государем. Но этому помешала… сама Екатерина. Главным её желанием было, чтобы после неё русский трон занял не сын с «негодной душой», а любимый старший внук, в которого столько вложено. Чувствуя приближение конца, «Матерь Отечества» решила женить внука и укрепить его права на престол. Что ж, Александр женился в 16 лет. И им закономерно овладели совсем иные страсти, что видно из отчёта о первой брачной ночи: «Я пробовал раза три впускать туды, а оно довольно глубоко входило, и ей больно немножко было…» Через 3 года «Матерь Отечества» умерла. Желание её не сбылось — трон занял Павел. Правда, труды её не пропали напрасно — внук остался в памяти народа как Александр Благословенный.
