До Первой мировой войны жителей Туркестана в армию не брали. «Инородцы» считались к строевой службе непригодными. Прочие народы империи роптали, но царю, как говорится, виднее. На втором году Первой мировой выяснилось: не брали — и правильно делали.
Большой погром
25 июня 1916 г. вышел царский манифест о мобилизации 230 тысяч жителей Степного края (в основном казахов) и 250 тысяч жителей Туркестана в возрасте от 19 до 43 лет на тыловые работы в прифронтовых районах.
Кто-то пустил слух, что на рытье окопов призовут абсолютно все мужское население. Хуже того: муллы в мечетях начали говорить, что всех отправят на фронт рыть окопы «между двумя армиями». В Худжанде (нынешний Таджикистан) 4 июля полиция расстреляла мирную демонстрацию, протестующую против мобилизации. После этого рвануло не только в Средней Азии, но и в Казахстане.
Основными объектами для нападений восставших стали русские переселенцы и представители туземной администрации. Погромы охватили огромную территорию с населением более 10 млн человек.
«Пощады русским не было»
Генерал-губернатор Туркестана, а также командующий войсками Туркестанского военного округа был в России человеком известным. К сожалению, печально известным. Алексей Николаевич Куропаткин, проигравший русско-японскую войну на суше и за месяц до назначения на Туркестан снятый с поста командующего Северо-Западным фронтом.
Вместо того чтобы навести порядок, он жаловался военному министру Дмитрию Шуваеву: «Вероломно неожиданные нападения на русские селения сопровождались зверскими убийствами и изуродованием трупов, насилием и издевательством над женщинами и детьми, варварским обращением со взятыми в плен и полным разрушением нажитого тяжелым многолетним трудом благосостояния с потерей во многих случаях и домашнего очага».
Хотя Куропаткина можно понять: мировая война практически не оставила в его военном округе боеспособных войск. К тому же у русского населения с началом боевых действий были реквизированы тысячи винтовок для нужд фронта.
Настоятель собора в Пржевальске (ныне — г. Каракол в Кыргызстане), священник Михаил Заозерский, писал: «Положение наше было ужасное: Верный (ныне — Алма-Ата — «АиФ».) в 400 верстах, до Пишпека 370 верст, до Ташкента 833 версты. 10 августа киргизы внезапно одновременно (значит, у них был заговор) напали на беззащитные русские селения всего уезда, угнали скот, который был на пастбище (село Покровское потеряло около 15 тысяч голов скота), и начали избивать работавших на полях; в селе Преображенском, по словам местного священника, убито в поле около двухсот человек… Пощады русским не было: их резали, избивали, не щадя ни женщин, ни детей. Отрезали головы, уши, носы, детей разрывали пополам, натыкали их на пики, женщин насиловали, даже девочек, молодых женщин и девушек уводили в плен».
Другой священник, отец Евстафий (Малаховский), писал церковному начальству: «Целую книгу можно написать о зверствах киргиз. Времена Батыя, пожалуй, уступят… Достаточно того, что на дороге попадались трупики десятилетних изнасилованных девочек с вытянутыми и вырезанными внутренностями. Детей разбивали о камни, разрывали, насаживали на пики и вертели. Более взрослых клали в ряды и топтали лошадьми. Жутко становилось при виде всего этого».
Имперский ответ
Россия бросила против восставших до 30 тыс. солдат с пулеметами и артиллерией. Почти 3 дивизии, которых так не хватало на фронте. Против регулярных войск восставшие, разумеется, не выстояли. В конце лета бунты были подавлены в Самаркандской, Сырдарьинской, Ферганской и других областях Средней Азии. В октябре под власть правительства перешло Семиречье — часть Казахстана между озером Балхаш и границей с Китаем.
При подавлении восстания победители тоже особо не церемонилась. Если армия еще держалась в рамках Женевской конвенции, то местные добровольцы, насмотревшиеся на азиатские жестокости, ни в чем себя не сдерживали. Любого инородца мужского пола расстрелять могли по приговору военно-полевого суда или просто так. Аулы, поддержавшие восстание, равняли с землей артиллерией.
Примерно полмиллиона казахов и киргизов бежали в Китай. В нынешних независимых республиках СНГ это событие называется «Большим исходом» и воспринимается как национальная катастрофа. В Кыргызстане с 2008 г. каждый август проходят траурные мероприятия в память о погибших.
Точное количество жертв Туркестанского восстания неизвестно: от десятков до сотен тысяч «инородцев». Русских переселенцев, чиновников, полицейских, врачей и учителей погибло от 3 до 4 тыс. человек. Армия потеряла более 3300 солдат и офицеров.
Кстати, призыв на трудовой фронт провалился: к земляным работам удалось привлечь немногим более 100 тысяч узбеков, таджиков, казахов и киргизов. Проблемы с местным населением по наследству достались Временному правительству, а позднее — большевикам. Распад Советского Союза и отделение от России Казахстана, Кыргызстана и Средней Азии показали, что и им эта задача оказалась не под силу.
