20 июля 1941 г. в Брестской крепости было выполнено одно из самых известных граффити XX в. — «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина». При каких обстоятельствах были написаны эти слова? Где еще Красная Армия в первые месяцы войны стояла насмерть?
Говорящие камни
Целиком надпись читается так: «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина. 20/VII-41г.». Чуть ниже можно разобрать: «Умира»... Дальше — тишина.
Граффити было обнаружено при ремонтных работах в Брестской крепости в начале 50-х годов. Слова были нацарапаны, вероятно, штыком на стене казармы 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД. Его автором считается рядовой Федор Рябов.
На 22 июня 1941 г. в крепости насчитывалось почти 10 тыс. советских военнослужащих. Но единого боевого механизма они не представляли. Помимо частей двух стрелковых дивизий РККА, в Брестской крепости располагались 2 артиллерийских дивизиона, сборы резервистов и не принявшие присягу новобранцы. НКВД был представлен подразделениями 17-го пограничного отряда и 132-го отдельного батальона конвойных войск, куда в 1940 г. был призван простой ивановский парень Федя Рябов. После присоединения Западной Белоруссии «органы» чистили новые советские земли от подозрительного буржуазного элемента, а конвойные войска этапировали подозреваемых в восточные регионы страны.
Рябов родился в 1921 г. в деревне Игуменцево. Окончил 7 классов, работал слесарем-наладчиком на ткацкой фабрике. По отзывам знавших его людей, был добрым, трудолюбивым и веселым парнем. Хорошо играл на гармошке. После войны его мать передала инструмент музею Брестской крепости. Его последнее письмо родным и любимой девушке (жениться Федор не успел) пришло домой 20 июня 1941 г. «Скоро приеду в отпуск» — писал рядовой Рябов.
«Нас было пятеро»
В Брестской крепости сохранились и другие настенные надписи: «Нас было трое москвичей — Иванов, Степанчиков, Жунтяев, которые обороняли эту церковь, и мы дали клятву: умрем, но не уйдем отсюда. Июль 1941». В здании бывшей церкви в 41-м располагался клуб 84-го стрелкового полка.
Эта история — с продолжением. Увы, несчастливым: «Я остался один, Степанчиков и Жунтяев погибли. Немцы в самой церкви. Осталась последняя граната, но живым не дамся. Товарищи, отомстите за нас!».
Следующая известная надпись, оставленная на наружной стене близ Тереспольских ворот: «Нас было пятеро: Седов, Грутов И., Боголюб, Михайлов, Селиванов В. Мы приняли первый бой 22 июня 1941 г. - 3.15 ч. Умрем, но не уйдем». Похоже, все пятеро были пограничниками.
Еще одна надпись была оставлена в западной части кольцевой казармы: «Нас было трое, нам было трудно, но мы не пали духом и умрем, как герои. 1941г. 26 июня». В 1958 году в руинах Белого Дворца сотрудники архива Брестской крепости нашли надпись на стене «Умираем не срамя».
Последним официальным защитником Брестской крепости считается командир 44-го стрелкового полка майор Гаврилов, взятый в плен 23 июля. Однако, судя по воспоминаниям немцев, сопротивление им оказывали и после этого. Из дневников унтер-офицера Макса Клегеля от 1 августа 1941 г.: «В крепости погибли двое наших — полумертвый русский зарезал их ножом».
Держалась до последнего
Оборона Брестской крепости — самое известное, но не самое успешное приграничное сражение РККА в 1941 г. Военно-морская база на полуострове Ханко продержалась более полугода. Строго говоря, это была финская территория у входа в Финский залив, сданная нам в аренду на 30 лет по итогам «Зимней войны». Советская база успешно отбивалась от немцев и финнов с суши, высаживала морские десанты на близлежащие острова. Гарнизон полуострова организованно эвакуировали по морю в Ленинград и Кронштадт. Увы, при этом подорвался на минах турбоэлектроход «Иосиф Сталин», на котором погибли более 5,5 тыс. солдат и офицеров.
Не менее ожесточенное сопротивление противнику оказала военно-морская база Лиепая в Латвийской ССР. С суши ее обороняли 67-й стрелковая дивизия и 10 тыс. моряков. Они неделю сдерживали наступление 291-й пехотной дивизии немцев и приданных ей подразделений морской пехоты. На море с нашей стороны воевали в основном торпедные катера и подводные лодки. Моряки Балтфлота даже поставили себе в заслугу потопление немецкого крейсера типа «Кёльн», что является явным случаем приписок.
Когда был отдан приказ прорываться к своим, одна из отходящих групп на несколько дней отбила у немцев литовский город Скуодас. Про оборону Лиепаи в 1971 г. был снят почти забытый ныне фильм «Город под липами».
Самые успешные бои, однако, велись против немцев и финнов в Заполярье. Противнику не удалось решить там ни одной поставленной задачи. Стратегически важные полуострова Рыбачий и Средний хоть и были блокированы с суши, остались под контролем советских войск. В направлении Мурманска противнику удалось пройти лишь 30 километров. На некоторых участках неприятелю и вовсе не удалось войти на советскую территорию.
Один в поле
Первые месяцы войны знали примеры не только массового, но и индивидуального героизма перед лицом смерти. Старший сержант Николай Сиротинин служил в противотанковой артиллерии 55-го стрелкового полка 17-й стрелковой дивизии. 17 июля 1941 г. во время Смоленского сражения он вместе с командиром батареи, орудием и 60 снарядами остался прикрывать отход частей 13-й армии, которую по пятам преследовала 4-я танковая дивизия вермахта. У моста через реку Добрость неподалеку от города Кричев Белорусской ССР Сиротинин вместе с командиром замаскировал позицию на холме в густой ржи. Когда на рассвете показалась колонна немецкой бронетехники, Николай первым выстрелом подбил вышедший на мост головной танк, а вторым — замыкающий колонну бронетранспортер, создав на дороге затор. Командир, получив ранение, счел задачу выполненной и ушел к своим. Сержант уйти отказался, поскольку у него оставалось много боеприпасов. За 2,5 часа он успел уничтожить 11 танков, восемь бронетранспортеров, 57 солдат и офицеров противника. Немцам с огромным трудом удалось обнаружить и поразить артиллерийскую позицию. Когда Сиротинин погиб, в ящике у пушки оставалось всего три снаряда.
