«25 июня 1570 года — важная веха опричнины. В этот день на Красную площадь Москвы было выведено для показательной казни 300 человек, которых царь Иван Грозный обвинял в измене».
Эта цитата — ещё один пример того, что редакция «исторических» интернет-порталов, предлагающих вспомнить, какие события давным-давно происходили в тот или иной день, отличается дремучим невежеством и посредственными умственными способностями. А также презрением к собственным читателям. Потому что даже любитель среднего уровня, увлекающийся отечественной историей, либо сразу вспомнит верную дату, либо перепроверит. И сможет убедиться в том, что самая знаменитая массовая казнь времён опричнины состоялась месяцем позже — 25 июля 1570 года.
Причём вовсе не на Красной площади. Казнь, согласно целому ряду источников, имела место «На Поганой луже, на рыночной площади». Судя по всему, эта локация находилась в районе нынешних Чистых прудов. Именно там, на границе тогдашнего города, могло вольготно расположиться достаточно большое количество народа. По свидетельству пленного немецкого офицера Альберта Шлихтинга, который был слугой и переводчиком врача Ивана Грозного Арнольда Лендзея, кроме 300 приговорённых, их палачей и охраны, там присутствовали «все придворные и телохранители тирана», а также «1500 конных стрельцов верхами, вставших в обхват».
Кстати, именно благодаря Шлихтингу мы знаем точную дату самой массовой публичной казни времён Ивана Грозного. Будучи католиком, он свой рассказ о событии по привычке начинает так: «В один из праздников, в день апостола Иакова…» Православная церковь отмечает память св. апостола Иакова 9 октября. Католическая — как раз 25 июля.
Шлихтинг писал по горячим следам — уже осенью того же года ему удалось уехать в Речь Посполитую, где и вышли «Новости из Московии, сообщённые дворянином Альбертом Шлихтингом о жизни и тирании государя Ивана». Этот труд считают классическим примером политической пропаганды того времени и, в общем, правильно делают. Шлихтинг практически нигде, кроме заглавия, не называет русского царя по имени, а пользуется только и исключительно определением «тиран». Кроме того, старательно подчёркивает личное участие Ивана Грозного в казнях: «Напоследок же приводят одного старика, полумёртвого от страха. Он виснул на руках телохранителей, ибо не мог стоять на ногах. Тиран пронзил его копьем. Не довольствуясь одним ударом, который был смертельным для этого старика, он повторил удар шестнадцать раз. После этого он приказал отрубить старику голову. Это тиранство он лично проявлял в течение четырёх часов».
На этом, собственно, и заканчиваются все «ужасы», которые могли бы всерьёз напугать тогдашнего европейского читателя. Описание казней как таковых может произвести впечатление только на наших современников. Да, «канцлера» Ивана Висковатого царь казнил довольно изощрённо: «Тиран велит: пусть каждый особенно верный казнит вероломного. Малюта подбегает к висящему, отрезает ему нос и садится на коня; подбегает другой и отрезает ему ухо, и таким образом каждый подходит поочерёдно, и разрезают его на части. Наконец подбегает один подьячий государев и отрезает ему половые части, и несчастный внезапно испускает дух».
Страшно? Ещё бы! Невиданная казнь? Для Руси — да, невиданная. Однако для Европы — вполне заурядная. Более того, этот единичный русский эпизод можно назвать лишь облегчённой версией настоящей квалифицированной казни, принятой в Англии на уровне закона ещё в середине XIV столетия. Там мужчин, обвинённых в государственной измене, сначала вешали. Но не до смерти — качественно задохнуться не давали. Потом кастрировали, отрезая и мошонку, и член. Потом потрошили, поджаривая внутренности на сковороде или жаровне так, чтобы сам приговорённый мог это наблюдать. Потом четвертовали и уж только потом отсекали голову.
Вот как лишили жизни казначея Никиту Фуникова: «По данному знаку палачи влекут его на казнь, привязывают точно так же, как раньше его товарища, и один телохранитель тирана, схватив чашу холодной воды, обливает его, а другой обливает водой кипящей, и с сильной яростью они поливают его то холодной водой, то кипятком, пока он не испускает дух». Жуть, мрак, кошмар. Но для европейца — так, семечки. Снова облегчённая версия того, что практикуется давно и повсеместно. Более того, и десятилетия спустя, уже в XVII веке. Вот как, к примеру, казнили Франсуа Равальяка, который в 1610 году убил французского короля Генриха IV: «Его обваривали кипятком и поливали холодной водой, затем четвертовали, разорвав четырьмя лошадьми на куски, после чего народ всех сословий кинулся со шпагами, ножами, палками и прочими предметами в руках и принялся ими бить, резать, отрывать конечности, яростно разрывать куски, отнятые у палача, и тащил их по улицам. Части его торса были изжарены и съедены толпой, которая позднее сожгла другие части тела Равальяка до пепла».
Это нормальный, ожидаемый всеми финал увлекательного европейского шоу под названием «смертная казнь». Тамошний народ проявлял к изощрённым казням живейший интерес — за местечко поближе к эшафоту платили неплохие деньги, а в том случае, если казнь совершалась тайно, могли поднять и бунт. Просто считалось, что так казнят «любимчиков», не давая народу проконтролировать, со всей жестокостью поступает палач или наскоро и «небольно» зарежет кого надо в застенке.
А что же «варвары-московиты»? Как они отреагировали на прекрасное представление от 25 июля 1570 года, поставленное Иваном Грозным почти в полном соответствии с европейскими лекалами шоу-бизнеса?
«Население города, устрашённое таким небывалым делом, начало прятаться. Тиран же, видя, что народ оробел и отворачивается от подобной жестокости, разъезжал верхом, увещевая народ не бояться…»
Да, действительно, тёмный народ. Можно сказать — дикий. Никакого почтения к прогрессу и европейским шоу. Силком приходится тащить.
