Материал обновлен 13 февраля 2021 года
Легендарный советский и русский тяжелоатлет Юрий Власов скончался на 86-м году жизни. Штангист-тяжеловес, олимпийский чемпион 1960 года, четырехкратный чемпион мира и шестикратный победитель на чемпионатах Европы — он первым в мире среди тяжелоатлетов поднял 202,5 килограмма с пола над головой. Арнольд Шварценеггер не раз называл себя поклонником спортсмена и приезжал в Москву в 1988 году на встречу с кумиром во время съемок в фильме «Красная жара». После завершения спортивной карьеры Власов занялся литературной деятельностью.
АиФ.ru публикует интервью спортсмена и автора книги «Особый район Китая», которое он дал корреспондентам «АиФ» в 1990 году об истории советско-китайских отношений.
«АиФ»: Юрий Петрович, книга «Особый район Китая» была издана в 1973 г. в СССР тиражом около 150 тыс. экземпляров, а затем переведена АПН на многие языки. Сразу по выходе она стала бестселлером, поскольку резко отличалась и по форме, и по содержанию от прочей антимаоистской литературы. Очевидно было, что книга эта представляла собой серьезную политическую акцию. В связи с чем и кто принял решение о ее публикации?
Юрий Власов: В 1968 г. я был приглашен в ЦК КПСС для работы над архивными документами своего отца Петра Парфеновича Владимирова — военного разведчика, возглавлявшего нашу группу, работавшую в Яньани с мая 1942 г. В ЦК мне сообщили, что в связи с обострением отношений с Китаем Секретариат ЦК предполагает издание книги, в основу которой лягут рассекреченные данные спецслужб и радиограммы отца, поступавшие из Китая, и мне предлагалось эту книгу написать. Документы эти, если сложить их вместе, составляли своего рода дневник. Я был потрясен, когда прочел их; там высвечивались (и как!) все фигуры китайского руководства, шаг за шагом прослеживалась их политическая ориентация, связи с руководством нашей страны и с американцами. Отец перед смертью многое мне рассказывал: он опасался, что его уберут, скомпрометировав, поэтому он хотел, чтобы я знал суть дела, ради которого он жил.
Когда мне предложили писать эту книгу, уже назревал военный конфликт с Китаем из-за острова Даманского. Главная задача, заключалась в том, чтобы объяснить истоки советско-китайских разногласий. Получилось так, что она вместила в себя гораздо больше, нежели архивные документы: сообщения с наших фронтов, прессу тех лет, рассказы участников событий, большинства из которых уже нет в живых.
В 1972 г. вышел 1-й вариант книги тиражом 101 экземпляр под грифом «секретно» с подлинными сообщениями разведгруппы отца, а через год был издан ее расширенный вариант. Что касается имени отца на обложке книги, то я был бы счастлив выпустить ее под своей фамилией, но не я это определял. Я только выполнял свой долг перед памятью отца и его товарищей и поставил цель не допустить спекуляций сохранившимися материалами.
— Почему фамилия вашего отца Владимиров, а ваша — Власов?
— На Новодевичьем кладбище он похоронен под своей настоящей фамилией — Власов.
— Расскажите поподробнее о его жизни.
— В 1938 г. отец окончил Институт востоковедения с китайским языком. С 1938 г. он несколько раз побывал в Китае в коротких командировках, а с мая 1942 г. был отправлен в Особый район Китая — Яньань, базовый район китайской Красной армии и руководства компартии. Официально он возглавлял группу корреспондентов ТАСС, а фактически цель его командировки заключалась в организации сбора данных о Квантунской армии.
Обстановка была чрезвычайно сложной. Рихард Зорге дал ответ только на одну часть вопроса, будет ли Япония участвовать в нападении на СССР вместе с Гитлером 22 июня 1941 г. А вот на вопрос о том, каковы планы японского правительства на ближайшее будущее в год-полтора, он ответить не мог. Поток информации о Квантунской армии шел из многих агентурных источников, не только от группы Владимирова, и было неопровержимо доказано, что Япония вступит в войну с падением Сталинграда. К 1942 г. численность японских войск на советско- китайской границе достигла предельных размеров, и остановить японскую агрессию можно было только укреплением единого антияпонского фронта, созданного в 1938 г.
В этой напряженной обстановке важно было знать, что представляет собой руководство КПК и каким политическим курсом будет идти.
Может показаться, что заниматься разведкой против компартии неэтично. Но в условиях войны с Гитлером был естественным интерес к некоторым недружественным действиям китайского руководства.
Отец был профессиональным разведчиком и многих людей из китайского руководства знал лично, радиограммы поступали от него день за днем долгие годы. Больше того, китайское руководство готовило кадры для его сети.
— Как эту ценнейшую информацию воспринимали в то время в Москве?
— Сталин относился к группе отца с уважением. Он понимал, что информация очень важная: об этом свидетельствуют многочисленные награды отца — несколько орденов Красной Звезды, ордена Ленина и Красного Знамени.
Сам Сталин говорил о маоизме очень резко. П. К. Пономаренко, секретарь ЦК ВКП(б), рассказывал мне, что на одном из заседаний Политбюро Сталин сравнил маоизм с редиской — красной снаружи и белой внутри. Именно Сталин дал Мао ироническую кличку «Пугачев» (под ней он проходил в секретных донесениях), говорившую о том, что он не считал Мао марксистом, а скорее крестьянским вождем.
Хотя в отношении Мао Сталин не питал никаких иллюзий, тем не менее он сделал ставку именно на него. Можно сказать, что один диктатор выпестовал другого, хотя в этом не весь ответ.
— В адрес книги «Особый район Китая» раздавались обвинения, что она ссорит наши народы.
Книга не может поссорить народы. В той игре, которая велась в высших эшелонах власти, народы не виноваты. Наш народ сам являлся жертвой диктаторского режима, и поэтому рассматривать его как самостоятельного творца агрессивной внешней политики ни в коем случае нельзя. Творили, да и сейчас творят политику те люди, которые находятся у власти. Книга раскрывала лживость официальной сталинской истории. Отсутствие правдивой информации, совершенно извращенное представление о Китае, которое было у нашего народа, а у китайского — о нас, мешало развитию нормальных отношений. Мы не знали, с кем мы дружим, что происходит в наших странах, какие исторические процессы лежат в основе происходящего. Это незнание и привело к серьезным ошибкам во внешней политике, поставило нас на грань военной конфронтации.
Книга «Особый район Китая» как раз пронизана уважением и дружбой к китайскому народу и презрением к партийной верхушке, которая присвоила право решать его судьбу. Владимиров предупреждал, что маоизм (как, впрочем, и сталинизм) опасен для народов.
— Что, на ваш взгляд, предпочтительнее — резкое и полное развенчание культа личности, как это произошло у нас на XX съезде, или поэтапное, с признанием «достоинств и ошибок», как это происходит в Китае?
— Не думаю, что в процессах развенчания культа личности, происходящих в обеих странах, имеются существенные различия. После «резкого», как вы говорите, развенчания культа Сталина на XX съезде наступила пауза, за которой последовало «сотворение новых кумиров» и энергичное восстановление старых, и только в наше время кумиры окончательно ниспровергаются. На это нужно время...
— В какой мере ваша страстная речь против КГБ на I Съезде народных депутатов СССР связана с вашей жизнью и историей написания книги?
— На первый взгляд, моя жизнь может служить образцом успеха. Я отлично окончил Суворовское училище, Военную академию им. Жуковского, получил звание через ступень, стал многократным чемпионом мира по тяжелой атлетике. Меня наградили орденами Ленина и «Знак Почета», — словом, блистательная карьера, да и только. Но я никогда не забывал о смерти отца. В 1952 г., когда он должен был уехать в Бирму, куда получил назначение послом, Берия пригласил его к себе в кабинет и предложил прямо тут же сделать противораковый укол. Можете себе представить? — прививка от рака в 50-х годах! Берия знал, что отец страдает болезнью желудка и боится рака. Отец вернулся домой со вздувшейся рукой. Дома все сразу все поняли. Так Берия отомстил за отказ сотрудничать с его ведомством — эта история имела давние корни... Спустя несколько месяцев отца привезли в госпиталь с тяжелым горловым кровотечением. Скончался он, по официальному заключению, от саркомы легких.
К тому моменту, как я взялся за работу над книгой, культ личности был уже развенчан, Берия — расстрелян, и отношение мое к государству было вполне лояльным. Но когда я начал работать над документами отца, я всю систему диктаторской власти вывел для себя самостоятельно, осмыслил и прочувствовал. Я не взял это из уже написанных книг, вроде «Архипелага ГУЛАГ», но когда я закончил книгу, я имел глубочайшее убеждение в порочности тоталитарного строя, будь то в Китае, или в СССР, или в любой другой стране. Пока КГБ наряду с МВД и армией имеет возможность вмешиваться в политические процессы, происходящие в нашем обществе, и пока у нас нет демократических гарантий прав человека, всегда возможны рецидивы прошлого.
