Осторожно, вас читают. Тайны и риски почтовой переписки в России

25 июня 1795 года в некоторых губернских городах Российской империи и при пограничных почтовых конторах организовали секретные экспедиции. Этим самым в стране была создана система тотального контроля частной корреспонденции.

Ничего личного

Тайный просмотр писем без ведома их отправителей и получателей существовал едва ли не с возникновения самой письменности. Первые зафиксированные случаи перехвата корреспонденции относятся ко временам Греко-персидских войн.

Создателем системы перлюстрации в Европе считают французского кардинала Ришелье — в начале XVII века он провёл почтовую реформу, запретившую пересылку писем чем-либо, кроме почты. Тогда же при парижском почтамте появилась специальная комната, в которой тайно просматривали пересылаемую корреспонденцию. С тех пор места, где негласно вскрывались письма, получили название чёрных кабинетов. И даже британской почте, имевшей репутацию лучшей в мире, не доверяли Маркс и Энгельс. В своей переписке они не раз замечали, что их конверты часто вскрывали или пытались вскрыть.

В России же в XVIII веке контролировалась переписка послов и все частные письма, пересекающие границы империи. Петровские фискалы, следившие за корыстными преступлениями и прикреплённые ко всем коллегиям, не скрывали, что читают чужие письма. Сведения, добытые таким способом, принимались как доказательства в суде.

Чуть позже охрана тайны переписки провозглашалась Екатериной II, но в то же время вскрытые на Санкт-Петербургском почтамте письма доставлялись лично императрице. Заглядывали в почтовые конвертики своих подданных и другие государи. Неосторожное выражение Пушкина в личном письме о том, что он увлёкся «атеистическим учением», при Александре I стало поводом к высылке его в Михайловское.

Гоголевский городничий, призывающий почтмейстера «немножечко распечатать» чужое письмо, получает от охранителя почтовых тайн ответ, что он и так это делает из любопытства. Большую надежду на почтмейстеров возлагал и шеф жандармов граф Бенкендорф, считавший, что для контроля общественных настроений достаточно иметь всего лишь в нескольких городах почтмейстеров, известных своей честностью и усердием, которые и будут надзирать за перепиской подданных империи.

Расцвета перлюстрация достигла к середине XIX века, когда в стране резко возросли объёмы переписки. «Чёрные кабинеты» стали действовать не только в Санкт-Петербурге и Москве, но и в Киеве, Одессе, Варшаве и других городах. Дело поставили капитально, читали письма крупных сановников, начальников главных управлений и департаментов. Исключение составляла переписка министра внутренних дел, но лишь до тех пор, пока он занимал этот пост. Плеве, вступив на должность своего предшественника, убитого министра Сипягина, к удивлению нашёл на столе Сипягина выписку из собственного письма к жене.

Большевики, на словах осуждавшие тайное вскрытие чужой корреспонденции и провозгласившие перлюстрацию неотъемлемой частью буржуазной государственной машины подавления, вскоре поняли, что без заглядывания в чужой конвертик не обойтись и им. В отличие от военной цензуры, перлюстрация всегда осуществлялась втайне. В послереволюционном Петрограде письменную корреспонденцию проверяло управление военного контроля, но уже в декабре 1921 года этим делом стал заниматься отдел политконтроля ГПУ. Уже в 1924 году Дзержинскому докладывали, что обработка писем доведена до 250 штук на человека.

Тайные читатели

За 1924 год политконтролёры просмотрели 5 миллионов писем. А в начале 1980-х годов в СССР ежегодно отправлялось более 5 миллиардов почтовых отправлений. Весь этот объём корреспонденции проверить было просто невозможно. Критерии отбора существовали издавна: был список лиц, чья корреспонденция подлежала обязательному просмотру. Если в царской России особое внимание обращали на революционеров, либеральных деятелей разного толка, не оставляя попечением сановников и придворных, то в России советской «под колпак» попадали в первую очередь контрреволюционеры, а позже и диссиденты, и, как водится, партийные и советские чиновники, специалисты, люди искусства.

В 1913 году перлюстрацией корреспонденции во всей Российской империи занималось всего около 50 человек, и менее 30 служащих почты принимали участие в отборе писем. Официально перлюстрацию не признавала никакая власть, но считалось, что в СССР проверялась вся международная корреспонденция. Письма за границу и оттуда к советским людям шли долгие недели, а то и месяцы. А вот письма в высшие госорганы СССР на почтамтах не проверялись — предполагалось, что у самих получателей достаточно специалистов подобного профиля.

Тем же спецам, которые работали на почтамтах, в целях конспирации запрещалось входить в здания почтамтов через общие входы и входить в какие-либо контакты с их работниками. Кабинеты, где проводили досмотр почтовой корреспонденции, надёжно маскировали, в них можно было попасть только из отдельного неприметного входа, никаких вывесок не было. Эти загадочные люди работой дорожили, даже негласные денежные вознаграждения почтовых работников, привлекаемых к делу контроля, порой были выше их основной ставки. Что касается главных исполнителей, то даже этих тайных читателей время от времени проверяли на лояльность. С этой целью в поток проверяемой почтовой корреспонденции периодически подбрасывали фальшивые письма с антисоветским содержанием и смотрели на реакцию проверяющих — обо всех ли этих крамольных письмах будет доложено начальству.

Паром и спреем

Помимо меняющегося списка лиц, корреспонденция которых должна обязательно просматриваться, внимание проверяющих могли привлечь письма в необычных конвертах, адресованные до востребования, с непонятными адресами и нестандартными надписями. Подконтрольные группы в потоке проверяемой почтовой корреспонденции менялись и в зависимости от изменения политической обстановки в стране. С началом коллективизации советская почтовая цензура стала больше уделять внимания письмам из сельской местности, в 1960-е — переписке диссидентов. Могли целенаправленно затеять выборочную проверку корреспонденции людей одной профессии или одной местности. В повседневной работе тайных читателей чужих писем порой возникали совершенно неожиданные трудности в виде подозрительного письма из одного советского населённого пункта в другой, написанного на совершенно незнакомом языке, оказавшемся, например, каракалпакским. Одни поиски надёжного и хорошего переводчика чего стоили!

Во время становления системы перехвата почтовых отправлений особым разнообразием и выдумкой способы этой работы не отличались. Письмо можно было выкрасть на почте, в пути, из почтового ящика, у получателя. И в большинстве случаев корреспонденция до адресата так и не доходила или приходила к нему в конверте, носившем явные следы вскрытия. Однако находились умельцы, способные вскрыть письмо и привести его в первоначальный вид без видимо заметных следов. Послание могли достать из конверта, не нарушая сургучной печати, а вытянув его, наворачивая на тонкую спицу, через маленькую щель в углу этого самого конверта. Чиновник российского «чёрного кабинета» ещё сто лет назад изобрёл похожий на чайник аппарат для вскрытия писем паром. За такое весьма полезное открытие его наградили орденом Св. Владимира 4-й степени. А более усовершенствованный вариант этого «парового ключа» долгие годы применяли на практике.

Новые технологии и технические приёмы перлюстрации совершенствовались постоянно. Со временем для того, чтобы прочитать письмо, вскрывать конверт стало вовсе не обязательным. Достаточно было просветить его мощным источником света и сфотографировать текст. При желании конверт вообще можно было сделать на 30 секунд прозрачным, обработав особым спреем. И это далеко не все секреты тайны просмотра личных писем. В социалистических странах в этом тонком деле наладилось полное взаимопонимание и сотрудничество. Например, чехословацкое устройство для вскрытия писем с удовольствием использовалось советскими товарищами.